Видимые следы, оставляемые являющимися душами, и открытие ими своей загробной участи
«Лет около пятнадцати назад, – рассказывает Сенковский, – я служил чиновником военного ведомства и заведовал складом военных припасов в окрестностях Петербурга, как вдруг надо мною неожиданно стряслась беда. Из моего склада, неизвестно каким образом, пропали вещи на довольно значительную сумму. Самые тщательные розыски, произведенные по горячим следам, не могли открыть похитителя.
Положение мое легко себе представить: получаемого мною содержания, даже в общей сложности за несколько лет, не хватило бы на покрытие пропажи, а тут еще предстояло следствие и всевозможные неприятности по службе. Положение мое было самое ужасное. Года за три перед тем я овдовел, оставшись с двумя детьми шести и четырех лет, и уже с год как был женат на другой жене. Как мы ни судили с женой, что нам делать, ничего придумать не могли.
Одна из наших знакомых, набожная старушка, посоветовала жене отправиться в Петербург и отслужить молебен в часовне, что при Вознесенской церкви, в которой, по ее словам, находится икона святого, молитва которому помогает отыскивать пропавшие вещи. Утопающий, говорится, и за соломинку хватается, а жена и я всегда были люди религиозные, так что понятно, что совет этот как нельзя более пришелся нам по душе. Согласно этому совету я отправил на другой же день жену в Петербург, заказав ей отслужить молебен и поставить свечи, как советовала наша знакомая, сам же с детьми и тещей, матерью второй моей жены, остался дома.
Дело было летом, ночи были довольно светлые, и я долго ходил у себя в гостиной, раздумывая о своем горе. Наконец утомившись, отправился в спальню, в которой ставни были заперты и было совсем темно; тут же спали дети. Через комнату спала моя теща. Притворив слегка дверь в гостиную, взглянув на детей и посидев еще немного в раздумье на кровати, я приготовился уже раздеваться, как вдруг сквозь неплотно прикрытую дверь увидел в гостиной какой-то свет.
Полагая, что я позабыл потушить свечу, приподнялся было с кровати, но в этот момент неслышно отворилась дверь, и на пороге появилась с горящею восковою свечою моя покойная жена. Странное дело: я не только не испугался ее появления, но даже, как будто, и не удивился тому, точно какое-то затмение на меня нашло, и как будто это был совершенно естественный факт. Я хорошо помню, что очень мало был взволнован и удивлен появлением покойной.
«Здравствуй», – сказала она и подошла ко мне, держа восковую свечу в руке. Не помню теперь, что я отвечал на это приветствие, но помню только, что почти тотчас затем сказал: «Ты знаешь, какое у меня горе?» – «Знаю, знаю, – отвечала она, – но не безпокойся очень, я помогу тебе». Я стал умолять открыть мне похитителя, но она отказалась это сделать, говоря только, что поможет мне перенести мое горе. «Ты не сердишься, – говорю я, – что я так скоро женился?» – «О, нет, даже напротив, это ты хорошо сделал». Далее благодарила меня, что я не забываю ее в молитвах. «Вы, живущие, – сказала она, – не можете понять, что мы чувствуем, когда вы за нас молитесь». Я забыл сказать, что во время этого разговора, она прилепила к лежанке восковую свечу, которую держала в руках, накапав воском. Разговор перешел затем на детей. «Что же ты не взглянешь на детей?» – сказал я ей. «Я их и без того посещаю», – ответила она, впрочем, взяла свечу и подошла к спящим детям.
В это время раздался голос тещи из соседней комнаты: «С кем ты разговариваешь, Николай?». С этими словами я услышал, что теща поднялась с кровати и стала надевать туфли.
«Прощай, – сказала мне жена, – никто не должен видеть меня с тобой». Я стал удерживать ее, но шаги тещи уже приближались, и когда я снова обернулся назад, то ни жены, ни света уже не было, и в комнате царила полутьма летней ночи.
Вошедшая теща была удивлена, что слышала разговор двух голосов, а никого не застала, кроме меня. Что это такое было, я не могу и до сих пор объяснить себе. Конечно, скажут – простое видение, но вот что странно: осмотрев вслед за тем лежанку, на которой была прилеплена восковая свеча, я заметил очень явственные следы накапанного воска, которых, по моим соображениям, раньше не было. Другое обстоятельство, заставляющее меня думать, что тут было нечто другое, чем обыкновенное видение или галлюцинация, касается произнесенных женою слов, относящихся к детям: «Я их и без того часто посещаю».
Недели за три до этого таинственного случая, ходившая за детьми нянька рассказала мне, что она уже два раза, входя в комнату спящих детей, была перепугана присутствием какой-то женщины, наклонившейся над постелью детей, и с ее появлением сейчас же исчезавшей. Когда теперь я попросил няньку описать наружность являвшейся женщины (она совсем не знала покойницу, так как недавно поступила к нам), то описание ее во всем сходилось с наружностью первой моей жены» (Ребус, 1887, № 20).
* * *
В 1821 году, вскоре после смерти Наполеона I на острове св. Елены, поставленный вместо него на престол Франции Людовик XVIII (из династии Бурбонов) однажды ночью лежал в своей спальной комнате, но долго не мог заснуть и думал о Наполеоне.
Свечи тускло горели, на столе лежала корона французского государства и брачный контракт маршала Мармона. Этот контракт должен был подписать Наполеон, но военные события помешали этому, и вот он лежит перед Людовиком. Часы на храме Богоматери пробили полночь. Едва затих последний удар, отворилась дверь спальной комнаты, которую Людовик запер сам. Вошел Наполеон, подошел к столу, надел на себя корону, взял брачный контракт и потом перо… в это время чувства оставили Людовика. Когда он пришел в себя, было уже утро.
Первым делом его было осмотреть дверь, которая оказалась запертой не только на замок, но и задвижкой изнутри. Затем король подошел к столу и нашел контракт, подписанный именем Наполеона.
Дальнейшее исследование показало, что некоторые слуги, долго дожидавшиеся своих товарищей, в полночь видели бледный призрак, спешивший в спальную комнату короля. Почерк подписи императора на контракте был признан за истинный, и этот замечательный контракт находился еще в 1847 году в королевском архиве в Париже (Шальберг, «О бессмертии», с. 42).
* * *
В летописях Англии записано, как умершая 4 января 1736 года королева английская София, по происхождению Брауншвейгская, явилась после смерти дважды супругу своему Георгу I и просила его разорвать незаконную связь с Горациею, начатую еще при жизни королевы. Явившись во второй раз, она взяла кружевной воротник короля, лежавшего в постели, завязала на нем узел и бросила на грудь короля, сказав, что «из смертных его никто не развяжет». Горация на другой день, не сумев развязать узла, в досаде бросила воротник в огонь. Король вытащил его из камина, но он упал на платье Горации, которое быстро воспламенилось, и она умерла от ожогов. Георг раскаялся; подолгу молился, основал госпиталь, много делал добра именем королевы и умер спустя два месяца после последнего ее явления (Шальберг, «О бессмертии», с. 42).
* * *
Известный польский драматург Домник Магнушевский рассказывает, что однажды днем, когда он лежал в постели и задремал, его разбудил шум в соседней с его спальной комнате, которую подметали, и он увидел свою мать, умершую уже несколько лет назад. Она стояла около столика и, казалось, читала молитвенник. Когда он в испуге вскрикнул, то она закрыла книгу и мгновенно исчезла. Магнушевский тотчас подбежал к столику и, открыв книжку на загнутом листке, нашел на том месте молитву об умерших («Ребус», 1890, № 9).
* * *
У аввы Спиридона, епископа Тримифунтского, была дочь, девица по имени Ирина, такая же благочестивая, как и отец ее. Один из родственников отдал ей на сохранение какое-то драгоценное украшение. Девица, чтобы лучше сберечь вверенную ей вещь, зарыла ее в землю. Через некоторое время она умерла.
Когда же после смерти девицы пришел этот родственник, он стал требовать свою вещь у Спиридона. Старец, сочувствуя родственнику в потере драгоценности, пошел на могилу дочери и там со слезами умолял ее указать, где она спрятала данное ей на хранение драгоценное украшение. Девица тотчас же явилась к отцу, указала место, где сокрыто украшение и опять стала невидима (Монах Митрофан, «Как живут наши умершие»).
* * *
Граф и графиня П. владели значительным имением в Псковской губернии, доставшимся им по завещанию дяди графа. Несколько лет тому назад, когда они в первый раз приехали в свое новое имение, их предупредили, что дом со времени смерти старого графа посещается чуть не каждый день Призраком. Эти рассказы нисколько не смутили графа и графиню и, будучи полнейшими скептиками относительно подобных явлений, они спокойно поселились в «непокойном» доме. Спальня их имела две двери: одна вела в длинный коридор, а другая – в целый ряд нежилых комнат, выходивших в конце опять в тот же коридор.
Вскоре после того, как первая из этих дверей была заперта на ключ и свеча потушена, графиня услышала какой-то шорох возле этой двери. Когда она прислушалась, ей сделалось ясно, что кто-то пытается отворить дверь. Графиня обратила внимание мужа на это обстоятельство, а когда была зажжена свеча, то оба ясно увидели, что дверная ручка шевелится, как бы нажимаемая кем-то с противоположной стороны. Граф со свечою в руках направился во вторую дверь; войдя в коридор, он увидел, что какая-то человеческая фигура стоит у двери. Подойдя ближе, он узнал своего покойного дядю. Одет он был так, как одевался и при жизни, и граф, забывая, что его уже нет в живых, невольно воскликнул: «Дядя, каким образом вы здесь?!». Призрак взглянул на него печально и исчез; тогда только граф опомнился, что дяди нет уже в живых («Ребус», 1886, № 15).
* * *
«Во время поучения, когда мое внимание было занято доводами проповедника, – рассказывает врач Н., – я вдруг увидел, что в церковь вошли три женщины, которые медленно направились к кафедре. Следуя за ними, я узнал в одной из них мою жену, в другой – мать, обе тогда уже умерли. Третья фигура, державшаяся в середине между обеими и обнимавшая мать одной рукой, была прелестная маленькая девочка. Поза и жест обличали в ней как будто мою дочь. Подойдя к правому клиросу, эта группа фигур остановилась. Две из них – жена и девочка стали мало-помалу исчезать. Мать еще оставалась, обратила лицо ко мне и смотрела на меня несколько минут с любовью, потом и она исчезла, подобно первым» («Спорная область между двумя мирами», Р. Д. Оуэн).
* * *
Преподобный Акакий некогда, совершая свои молитвы, пришел в исступление и увидел чудного мужа, который взял его за руку, привел в поле, казалось, безграничное, где было множество дивных, но пустых зданий. Удивляясь, он спросил вожатого, отчего они пусты? – «Это место приготовлено для тех из христиан, которые платят туркам подати и иные повинности и терпят все это ради Христа с благодарностию». Когда видение кончилось, утром он призвал своих учеников и велел им заплатить подать туркам, говоря, что и мы должны иметь участие с теми, которые платят повинности туркам («Афонский Патерик». Память его 12 апреля).
* * *
Христианин! Помни, что и к тебе придет указ от Царя Небесного, и придет, когда не знаешь, и позовет тебя; и что случается с прочими при их кончине, то же будет и с тобою. Поэтому будь разумен, и мудр, и заблаговременно к часу тому покаянием и сокрушением сердца приготовляйся. Страшен тот час не только грешникам, но и праведникам, которые всегда помнили о нем, сокрушались и плакали о грехах своих. Помни смерть, и, воистину, вся суета и роскошь мира сего омерзеет тебе, и ты будешь более искать плача и слез, нежели веселия и утех («Вечные загробные тайны», изд. Свято-Пантелеимоновского монастыря на Афоне, и др. источники).
Комментировать