V. Вторая услуга Хоттабыча
На душе у Вольки было отвратительно, и старик почуял что-то неладное. Конечно, он не подозревал, как подвёл Вольку на экзаменах. Но было ясно, что мальчик чем-то недоволен и что виноват в этом, очевидно, не кто иной, как именно он, Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб.
– Угодны ли твоему сердцу, о подобный луне, рассказы о приключениях удивительных и необыкновенных? – лукаво осведомился он у насупившегося Вольки. – Известна ли тебе, к примеру, история о трёх чёрных петухах багдадского цирюльника и его хромом сыне? А о медном верблюде с серебряным горбом? А о водоносе Ахмете и его волшебном ведре?
Волька сердито промолчал, но старик не смутился этим и торопливо начал:
– Да будет тебе известно, о прекраснейший из учащихся средней школы, что жил некогда в Багдаде искусный цирюльник, по имени Селим, и были у него три петуха и хромой сын, по прозванию Бадья. И случилось так, что проходил мимо его лавки калиф Гарун аль Рашид… Только знаешь что, о внимательнейший из отроков: не присесть ли нам на ближайшую скамью, дабы твои молодые ноги не устали от хождения во время этой длинной и поучительной истории?
Волька согласился; они уселись на бульваре в холодке, под сенью старой липы.
Битых три с половиной часа рассказывал Хоттабыч эту действительно весьма занимательную историю и закончил её коварными словами: «Но ещё удивительней повесть о медном верблюде с серебряным горбом». И тут же, не переводя дыхания, принялся излагать её, пока не дошёл до слов: «Тогда иноземец взял уголёк из жаровни и нарисовал им на стене очертания верблюда, и верблюд тот взмахнул хвостом, качнул головой и сошёл со стены на дорожные камни…»
Здесь он остановился, чтобы насладиться впечатлением, которое рассказ об оживлении рисунка произведёт на его юного слушателя. Но Хоттабыча ждало разочарование: Волька достаточно насмотрелся в жизни мультипликационных фильмов. Зато слова Хоттабыча навели его на интересную мысль.
– Знаешь что, – сказал он: – давай сходим в кино. А историю ты мне после доскажешь, после кино.
– Твои слова для меня закон, о Волька ибн Алёша, – Смиренно отвечал старик. – Но скажи мне, сделай милость, что ты подразумеваешь под этим непонятным словом «кино»? Не баня ли это? Или, может быть, так у вас называется базар, где можно погулять и побеседовать со своими друзьями и знакомыми?
– Ну и ну! – поразился Волька. – Любой ребёнок знает, что такое кино. Кино – это… – Тут он неопределённо поводил в воздухе рукой и добавил – Ну, в общем, придём – увидишь.
Над кассой кинотеатра «Сатурн» висел плакат: «Детям до шестнадцати лет вход на вечерние сеансы воспрещён».
– Что с тобой, о красивейший из красавцев? – всполошился Хоттабыч, заметив, что Волька снова помрачнел.
– А то со мной, что мы опоздали на дневные сеансы! Уже пускают только с шестнадцати лет… Прямо не знаю, что делать… Домой идти не хочется…
– Ты не пойдёшь домой! – вскричал Хоттабыч. – Не пройдёт и двух мгновений, как нас пропустят, и мы пройдём, окружённые уважением, которого ты заслуживаешь своими поистине бесчисленными способностями!.. Только гляну, какие листочки показывают посетители той суровой женщине, что стоит у входа в любезное твоему сердцу кино…
«Старый хвастунишка!» – раздражённо подумал Волька. И вдруг он обнаружил в правом кулаке два билета.
– Ну, идём! – сказал Хоттабыч, которого буквально распирало от счастья. – Идём, теперь-то они тебя пропустят.
– Ты уверен?
– Так же, как в том, что тебя ожидает великое будущее!
Он подтолкнул Вольку к зеркалу, висевшему неподалёку. Из зеркала на Вольку, оторопело разинув рот, смотрел мальчик с роскошной русой бородой на пышущем здоровьем веснушчатом лице.
Комментировать