(46 голосов: 4.4 из 5)

Оглавление

Хула и скверна

Положи, Господи, охрану устам моим…

Хватит молиться демонам!

Слова из этого древнего псалма приходят на память всякий раз, когда подступаю к этой теме. Сердце заходится от смятения и боли, но и молчать невмоготу. А потому: «Господи, помилуй!»

Итак, речь пойдёт о позорнейшем явлении нашей с вами жизни — о сквернословии и мате. Увы и ах, но с некоторых пор эта грязь стала ещё и неким штампом, чуть не всенепременным атрибутом русскости — вроде балаганных мишек да балалаек, водки да селёдки. Какой ты, дескать, мужик, ежели не можешь загнуть эдакое?! Дошло до того, что «примадонна» российской эстрады на своем юбилейном концерте, что транслировался по общенациональному каналу телевидения для многомиллионной аудитории, позволила себе лихо пропеть похабные частушки…

Вот что пишет об этом епископ Варнава (Беляев): «Сквернословие — гнусный порок, который в Священном Писании приравнивается к смертному греху (Еф. 5:4-5). От него стонет Земля Русская, им растлены души… Скверные чудовищные предложения суть на самом деле «священные», «молитвенные» формулы, обращенные к срамным демонам. Христианин! Употребляя их, кому ты служишь вместо Бога! Ты не просто совершаешь легкомысленное дело, не просто грубую шутку допускаешь, но ты произносишь страшные заклинания, ты накликаешь и привлекаешь гнуснейших бесов, ты в это время сатане приносишь противоестественную словесную жертву!.. Ты делаешься, не зная и не желая этого, колдуном, магом, чародеем».

«Будь проще!» — зазывно увещевают нас с многочисленных рекламных щитов осклабленные, напомаженные красотки. Только проще уж некуда, простота эта и впрямь куда хуже воровства. Сквернословие проникло в наши жилища и дворы, школы и улицы, укромные уголки тенистых скверов и бескрайние поля, сам воздух страны нашей, кажется, напоён до предела миазмами этой заразы. Сквернословят стар и млад: отцы семейств и хранительницы очага, подрастающие мужчины и будущие матери, мальчики, недавно расставшиеся с памперсами, и ангелочки с белокурыми локонами. Причём слабая половина нашего общества (ею почему-то упорно продолжают считать женскую) и здесь даёт ныне фору мужской. Ожидающие своего благословенного появления на свет Божий младенцы, находясь к тому же ещё в материнской утробе, вместе со смрадом удушливого сигаретного дыма и ядом алкоголя заглатывают и зловонную грязь словесной брани. Слово, предваряющее их начало, омерзительно и богохульно.

Встретил у святителя Иоанна Златоуста прелюбопытные размышления на эту тему, только послушайте: «…Нораз у нас зашла теперь речь о хуле, то я хочу просить всех вас об одной услуге, взамен этой речи и рассуждения, — именно, чтобы вы унимали в городе тех, кто богохульствует. Если ты услышишь, что кто-нибудь на распутье или на площади хулит Бога, подойди, сделай ему внушение. И если нужно будет ударить его, не отказывайся, ударь его по лицу, сокруши уста, освяти руку твою ударом; и если обвинят тебя, повлекут в суд, иди. И если судья пред судилищем потребует ответа, смело скажи, что он похулил Царя ангелов, ибо если следует наказывать хулящих земного царя, то гораздо больше оскорбляющих Того (Царя)». Правда, возникает правомерный вопрос — а возможен ли такой диалог с судьёй в государстве, отделившем себя от религии? То-то же.

Следом хотелось бы познакомить вас с интересной научной информацией, которая заставляет задуматься о многом, и в первую очередь женщин. Так, группа учёных изучила крики 60 здоровых новорождённых, половина из которых родилась во франкоговорящих семьях, а половина в семьях, говорящих на немецком языке. Французские младенцы в своих криках обычно постепенно повышали тон от начала звука к его окончанию, тогда как немецкие, наоборот, — снижали тональность своего крика по мере выдыхания. Оба эти качества криков младенцев совпадают со свойствами французского и немецкого языков. По мнению авторов исследования, младенцы учатся этим элементам произношения, находясь в утробе матери задолго до появления на свет. То, что голос будущей матери, вынашивающей ребёнка, способен оказать влияние на поведение будущего младенца, учёным было известно и раньше. Так, новорождённые обладают способностью отличать голос матери от голосов других людей. Однако способность младенцев подражать голосам взрослых людей считалась атрибутом их более зрелого возраста — примерно с трёх-пяти месяцев, когда дети начинают контролировать свои голосовые связки. Теперь же учёные полагают, что способность имитировать язык, на котором говорят их родители, появляется у младенцев с первых дней жизни за счёт управления гортанью, контроль над которой они обретают в утробе матери. Вероятно, новорождённые, имитируя голос матери, добиваются её дополнительного внимания и расположения…

На память приходит наставление святого апостола Петра, обращённое к женщинам и призывающее их к высокой миссии спасения своих ближних. Только вслушаемся:

«Также и вы, жены, повинуйтесь своим мужьям, чтобы те из них, которые не покоряются слову, житием жен своих без слова приоб ретаемы были, когда увидят ваше чистое, богобоязненное житие» (1Пет. 3:1).

Как видим, женщина во все времена была важнейшей опорой семьи, этого, по слову Святых Отцов, осколка рая на земле — а значит, и Церкви, государства, мироздания. Что же касается русской женщины — то это, глубоко убеждён, миссия особая, осознаваемая, увы, не всеми нами. В том числе и самими русскими женщинами. Моя добрая жена, ангел хранитель нашего семейного очага, поведала, помнится, о том, как когда-то её, ещё юную, грубо пристыдила старая русская нянечка в бакинском родильном доме за то, что не в силах выносить мучительные схватки она попыталась, что называется, покричать. Когда же Валенька указала недоуменно на местных женщин, что безнаказанно голосили во всю силу лёгких, то услышала в ответ: «А ты терпи, ты же русская!» Если же ныне русская женщина утрачивает свою воспетую в веках святость, на что более рассчитывать? Или, памятуя слова Спасителя: «Если соль потеряет силу, то чем сделаешь ею соленою?» (Мф. 5:13).

Мат не может русским быть!

Хочу сразу поставить все точки над «и» и высказать личное мнение, которое кому-то, возможно, покажется невероятным: глубоко убеждён, что в русском языке мата нет и быть не может. Да-да, вы не ослышались, мерзость эта лежит за пределами, за дальними границами той благословенной территории, что зовётся святым великорусским языком. Более того, в русском языке мата не может быть по определению. И вот почему.

Вспомним, на богородичных иконах Царица Небесная изображается, как правило, с тремя восьмиконечными звёздами: на Пресветлом Её челе и плечиках. Впрочем, иногда это звёзды в виде креста, но не в этом суть. Важно, что в данном случае речь идёт не просто о красивой живописной детали, а графических символах одного из самых сокровенных Тайн нашей веры — Приснодевства Пречистой и Прелагословенной Девы до, во время и после Рождества Спасителя. Потому и в каноне Ангелу Хранителю взываем к Богородице со словами: «Святая Владычице, Христа Бога нашего Мати, яко всех Творца недоуменно рождшая…» Никак по-иному об этой величайшей Тайне и не скажешь. Ведь недоуменно — это не значит, что мы чего-то попросту не понимаем (как и привыкли воспринимать это слово), а значит то, что Тайна эта вообще недоступна нашему уму, выше всякого человеческого разумения. Ибо Рождество Господа есть, по слову Святых Отцов, «неслиянно-нераздельное соединение Божественного и человеческого для искупления всех грешных людей».

Вот и святитель Василий Великий в послании «К монахиням» поучает сестёр: «А когда научаемся, что Сын от сущности Отца, и притом рождён, а не сотворен, тогда не впадаем в плотские понятия о страстях. Ибо не отделилась сущность от Отца в Сына и родила, не истекши или отделив от себя нечто, как растения производят плоды, но образ Божия рождения неизглаголан и недомыслим человеческому рассудку. Ибо действительно низкому и плотскому уму свойственно уподоблять вечное тленному и временному и думать, что как рождается телесное, так подобно сему рождает и Бог. К учению благочестия должно восходить от противного…»

Вот и Церковь наша 17 (30) октября чествует Богородицу в день иконы Божией Матери «Прежде Рождества и по Рождестве Дева»…

Неисчислимые орды завоевателей, из века в век посягавшие на святую русскую землю, но так и не сумевшие покорить душу русского человека по причине непостижимой для них веры его во Христа и верности Спасителю, покушались именно на то, что злой варварский ум ни понять, ни принять не в состоянии и ныне — на Великую Тайну Боговоплощения. Надо только живо представить того давнего русского человека, что противостоит агрессору, вероломно вторгшемуся в его мирные пределы, разорившему его дом, уничтожившему плоды многих десятилетий упорного каждодневного труда, лишившему жизни его престарелых родителей, уведшему в полон жену и дочерей, убившему и искалечившему сыновей… Поясню, что для язычников русского будто и не существует, потому как по варварским понятиям не может быть того, у кого нет ничего. Только вот одно смущает тёмную душу завоевателя: этот русский, что стоит сейчас перед ним, со смирением и мужеством ожидая своей участи, отчего-то не производит впечатление человека, сломленного окончательно, словно надеется на что-то (только вот на что?!), всё шепчет что-то, похоже, молит кого-то о помощи. Вот и слова его различимы, кажется, он разговаривает с матерью… Да, видно и впрямь повредился, несчастный, рассудком, если беседует с той, чьё окровавленное, рассечённое мечом тело лежит у порога его догорающей избы…

…Вот тогда-то для нашего давнего соотечественника и наступает тот миг, что именуется открытым исповедованием своей веры. Знаете, можно прожить очень долгую жизнь, так ни разу и не засвидетельствовав своей веры. А есть люди, для которых это ежедневная работа…

…Невзирая на издевательские вопросы врага, словно не слыша их, он пытается объяснить, к Кому, к Чьей Матери, как к главной своей защитнице, он обращает сейчас свои мольбы. И не будем считать этот его поступок наивным, он требует от нашего героя недюжинного мужества. Придёт время — и посеянные им зёрна упадут-таки в благо датную почву. И тогда из этой среды пусть медленно, но всё же взойдут — милостью Божией — удивительные ростки. Но случится это ещё не скоро… А ныне злобный варвар, чтобы сломить, добить этого русского окончательно, плюёт ему в самую душу, посягает на самое дорогое погаными устами — на сокровенную Тайну Приснодевства Пречистой… Да что он, за дурака его держит, что ли, мороча голову этими своими сказками? Да неужто повелитель целого гарема не знает о том, как нежные отроковицы становятся женщинами, как вслед за этим рожают детей?! Да уничтожить его, стереть с лица земли с этими его бреднями заодно!

…Но знайте, что в эту минуту злой варвар всё равно ликует, только вот вида не подаёт. А всё оттого, что добился своего, выведал-таки главную тайну этого неразумного русского с его странным Богом Троицей, не сумевшим защитить Собственного Сына от злых людей (поучился бы у меня доблести!), и ещё более непонятной Матерью Этого Божьего Сына, Которой не может быть, слышите, не может…

Как-то, на одной из лекций в Екатеринбурге, получил такую вот записку: «Может, это будет Вам интересно. В 80-е годы летом жила я у бабушки (1911 г.р.) в деревне. Дядя мой изредка странно ругался: «… Бога Мать! «А бабушка жаловалась: «Конечно, урожая не будет, раз в Бога материшься! «».

Только вот ругань эта не «странная»…

Но прежде, нежели продолжим начатую тему, хотелось бы сказать вот о чём. Как-то довелось ознакомиться с сетованиями одного известного богослова о недостаточной христоцентричности русского религиозного сознания. В какой дом ни приди, рассуждает он, на самом видном месте образ Богородицы, но не Христа… Размышляя об этой особенности, которая и в самом деле имеет место, всё же не был бы так категоричен. Не раз и не два приходилось убеждаться в том, что многие видимые глазу недостатки русских людей есть прямое следствие их сокрытых достоинств. Так и в нашем случае. Причина, как мне кажется, в удивительном смирении русского человека (о чём подробнее мы ещё поведём речь на страницах этой книги), не дерзающего зреть на Солнце Правды, искренне почитая себя недостойным непосредственно обращаться к Тому, Именем Которого иные православные народы ничтоже сумняшеся называют своих детей. Впрочем, не будем забегать вперёд. Как уже было сказано, речь об этом у нас с вами ещё впереди. А Богородица — Она ведь ещё и Матерь. Да, Небесная, но всё равно Матерь. Она лучшая из всех, когда-либо живших на земле, но Она — как и мы, грешные, — рождена на ней. Она лучшая из нас, но Она — одна из нас, человеков, чудная Лестница, соединившая землю и Небо. Это ведь так понятно…

Помню, как был поражён когда-то, вычитав в «Последовании ко Святому Причащению» слова, обращённые к Приснодеве: «Многая множества моих, Богородице, прегрешений, к Тебе прибегох, Чистая, спасения требуя…» Вы услышали это требуя? Какая дерзость! Так — только к Матери, которая всегда поймёт и простит…

Вернёмся, однако, к нашему повествованию. Вспомним, когда хотят сделать человеку очень больно, сломить его, бьют по самому дорогому, самому заветному. Да-да, дорогой мой читатель, именно об Этой нашей Матери вели во все времена — да и ныне ведут — свою похабную речь, это на Её Небесную чистоту, на Приснодевство Пресвятой Богородицы покушались. Метко сказано кем-то, что мат — это, прости Господи, плевок в Небо. Закономерно поэтому, что ругань эта именуется ещё и инфернальной лексикой, ведь инферно по-латыни означает ад…

Пройдёт ещё какое-то время, и некоторые русские люди по наущению нечистого обратят чёрные слова, которыми пытались когда-то испоганить их душу, в адрес своих же единоверцев — пытаясь их оскорбить и унизить в порыве злости и гнева. Так же, как «упражнялись» в этой скверне многие века после принятия Русью Православия, так и по сей день чернят наш язык доморощенные неоязычники всех мастей. Только вот ещё хватает наглости у многих из них именоваться даже не просто русскими, а «настоящими» русскими.

А между тем ещё в Ветхом Завете содержится свидетельство о побивании камнями за сквернословие и богохульство: «И сказал Господь Моисею, говоря: выведи злословящего вон из стана, и все слышавшие пусть положат руки свои на голову его, и все общество побьет его камнями; и сынам Израиле-вым скажи: кто будет злословить Бога своего, тот понесет грех свой; и хулитель имени Господня должен умереть, камнями побьет его все общество: пришелец ли, туземец ли станет хулить имя (Господне), предан будет смерти» (Лев. 24:13-17).

Именно по этому поводу сокрушается святой апостол Павел: «Никакое гнилое слово да не исходит из уст ваших, а только доброе для назидания в вере, дабы оно доставляло благодать слушающим» (Еф. 4:29). Поразительно, но гнилое слово, как оказалось, это не просто сильный художественный образ, а ещё и констатация научного факта. Об этом куда как красноречиво свидетельствуют известные опыты японского профессора Якимото, о которых как-то довелось прочитать. Учёный положил в три одинаковые банки воды одинаковое же количество рисовых зёрен, а затем поставил их рядом, каждый день неоднократно подходя к ним с вполне определённой целью. Так, один сосуд он постоянно «обижал», говоря ему: «Ты дурак». Другую банку неизменно благодарил, регулярно произнося: «Спасибо». Что же касается третьей, то её профессор просто-напросто «игнорировал», не обращал на белые зёрнышки никакого внимания. Результаты этого опыта поразительны: через месяц рис в «дурацкой» банке почернел, в «благодарной» — забродил, издавая очень приятный запах, а в третьей, «презираемой» учёным банке началось зловонное гниение…

Священник Роман Ледин, преподаватель славянского языка в Духовном училище г. Пскова, написавший добрый отзыв о «Тайне русского слова», рассуждает: «В корне матерных слов содержится упоминание о детородности, матом проклинается источник жизни, деторождение, родители, а при глубоком анализе этих слов становится понятно, что проклинают Творца, потому как Бог есть источник жизни. «Фиг» — тоже слово-заменитель, означающее тот самый тайный уд наших прародителей, который был прикрыт фиговым листочком. Само подобное сложение перстов в «фигу » — есть надругательство над крестным знамением, так персты складывают сатанисты, они крестятся фигой, наоборот. Христианину, да и никакому другому человеку, употреблять такие слова нельзя».

Поэтесса Татьяна Горелова, с которой довелось познакомиться на родине Есенина в Константинове, где она стала лауреатом фестиваля православной песенной поэзии «Зимний сад», прислала полное боли стихотворение «О, речь людская!», которым хочу поделиться с вами:

О, речь людская, как ты одичала,
Слова — для связи, остальное — мат,
В покое и в объятиях скандала
Ругаются и сын, и муж, и брат.

Всего же хуже — отроки младые
У взрослых позаимствовали брань,
Ещё не понимая — удалые не те,
Кто «посылают» маш и вань.

Ни их родители, ни бабушки, ни деды
Не знают — это вражеский язык!
Им неприятель, жаждая победы,
Вонзал проклятия коварный штык.

Злословил Русь, её народ и веру,
Портил Пресвятую Божью Мать,
А предки, подражая изуверу,
Во злобе стали брань перенимать.

Страна, опомнись и тиши слово,
Хулой на Бога душу не черни,
Ведь речь дана для торжества благого
Молитвы, а не грязной болтовни!

«Радуйся, Радосте наша…»

Кого же в таком случае хулят те, кто без всякой тени сомнения считают себя русскими?! Ту, что Своим честным омофором покрывала нас в лихую годину татарского ига и неистовства тевтонцев, коварных поляков и озверевших нацистов — словом, мрази всех мастей, которых на Святой Руси перебывало тьмы и тьмы. Ту, пред Чьим Пречистым Ликом тысячелетия возжигают свечи, моля о заступничестве, о даровании Божией милости. Ту, пред святым образом Которой горячей коленопреклоненной молитвой сонмы наших святых отмаливали и продолжают отмаливать Русь. Ту, молитвами и предстательством Которой пред Сыном, Господом нашим Иисусом Христом, и стоит доныне Россия. Кого Михаил Юрьевич Лермонтов назовёт «Тёплой Заступницей мира холодного». Всего четыре слова, а перевесят по силе искренности и любви иные толстенные фолианты.

И разве не к Ней, до последнего дыхания, ради собственного же спасения, обращены слова наши: «Радуйся, Радосте наша, покрый нас от всякого зла честным Твоим омофором!»

Вот и в каноне молебном ко Пресвятой Богородице: «Со упованием глаголю и вопию: радуйся, благодатная, радуйся, обрадованная; радуйся, Преблагословенная, Господь с Тобою».

А ещё любим не без тайной гордости повторять, что только у нас есть такой удивительный праздник — Покров Пресвятой Богородицы. Вот и на иконе праздника Матерь Небесная держит над нами, над Святой Русью, надо всем православным миром свой спасительный омофор, оберегая нас с вами от бед и напастей. Как же вместить, что многие из тех, что живут под Её благословенным покровом, изры-гают мерзости и богохульства, адресованные Ей? И как же после всего этого лицемерно звучит наш извечный, простите, скулёж по поводу того, что, дескать, никак не встанем на стезю процветания, несмотря на все полезные ископаемые, моря и океаны, нефть и золото, алмазы и газ… Удивляться же, как мне кажется, следует совсем иному: как мы все вообще ещё живы, после всей той скверны, что натворили и продолжаем творить ежедневно и ежечасно. Это как же надо нас любить неведомой нам любовью, чтобы, видя всё это, тем не менее не отказываться от нас, продолжая предстательствовать, покрывая «честным Своим омофором»!

И пусть кто-то из сквернословов пытается ныне оправдаться тем, что он, матерясь направо и налево, не это имел в виду. Даже если и так — то неужели ж обычная земная женщина-мать, дарящая всем нам жизнь, в муках рождающая детей на свет Божий, достойна такого поношения? И разве оскорбление материнства, глумление над ним не есть подлость, не есть злобное попрание святой пятой заповеди Христовой о почитании родителей?! Правда, сегодня привычные, но от этого не менее святые русские слова мать, мамка — на компьютерном сленге всего лишь материнская плата, то бишь главная микросхема…

Вспомним, как испокон века называли святую русскую землю — мать сыра земля, матерью считали Отчизну и малую родину. Как это у поэта:

Любимая Отчизна,
Родная наша мать,
Каким высоким словом
Мне подвиг твой назвать?

…Пишу эти строки, а перед мысленным взором незабываемый плакат времён Великой Отечественной войны, на котором седая русская женщина, так напоминающая мне своим обликом любимую бабушку, взывает к сыновьям и дочерям великой страны: «Родина-Мать зовёт!» С этим-то как быть?!

С какой пронзительной болью писал о беде матерщины святитель Иоанн Златоуст. И пусть некоторые из древних слов звучат, возможно, непривычно для кого-то, смысл назидания, и я в этом глубоко убеждён, не укроется ни от кого: «Не подобает, братие, православным христианам матерью руга-тися во брани, понеже есть Мати Божия. Пресвятая Дева Мария роди Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, ее же по-знахом Госпожу заступницу и молебницу нашу, всякому человеку в скорбех покровительницу и спасение душам нашим. Вторая мати всем человеком, от нея же родихомся и познахом свет сей и от сосец ея воздоихомся, сия мати человека, яко труды и болезни понесе, всякую нечистоту нашу приняла, обмыв и обвив, воспитала нас и одея. Третья мати наша земля: от нея же первый человек Адам от Бога сотворен, от нея кормимся, пищи и одежды приемлем, во нее же и паки возвратимся, во гроб вселяясь».

Как-то на духовно-просветительской конференции, проходившей в одном северном российском городе, делала доклад пожилая учительница. Выступая, она сказала о том, что люди, прибегающие к сквернословию, употребляющие в своей речи матерные слова, некультурны. Уже после, познакомившись с ней поближе, пришлось объясниться. Во-первых, сквернословие и мат не совсем одно и то же. Ну, а во-вторых, критерий культуры здесь наверняка неуместен.

Ведь именно культура сегодня — одно из самых размытых понятий. Что только не называют нынче некультурным?! Для кого-то это, возможно, немодно повязанный галстук или неумение плясать популярный танец, для иного — неумение правильно пользоваться столовыми приборами и незнание иностранного языка, да мало ли… Что же до автора этих строк, то для него человеком высокой культуры является тот, кто не сможет спокойно пройти мимо куска хлеба, лежащего на мостовой, а обязательно поднимет его, чтобы отложить в сторону, дабы не был попираем. Азербайджанская поговорка гласит: «Будь прокляты все змеи — и белые, и чёрные». Речь идёт, разумеется, о гадах ядовитых. Так вот если сквернословие — это белая змея, то мат, несомненно, чёрная. Хотя, повторяю, и то и другое — опасные ядовитые гады.

Справедливости ради следует признать, что немало ругательных слов перешло в русский из некоторых европейских, а также тюркских языков. В известном смысле по ним, как по некоей карте, можно проследить направление войн и нашествий, которые обрушивались на Русь. По сути, из тех стран, откуда из века в век накатывали на Россию волны агрессии. Правда и то, что в тюркских языках нет матерной ругани в том виде, как она, увы, принята у нас. Могут, правда, оскорбить конкретную родительницу отдельно взятого человека, но это, как правило, приглашение к жёсткой расправе, если не к смертоубийству. Вот и подумаешь не раз и не два, прежде чем нанести кому-то оскорбление, пусть даже сгоряча, дав волю своему грязному языку. И только в конкретном историческом контексте слова эти, обращённые иноверцами к завоёванному и поруганному ими русскому человеку, приобрели в сознании последнего богохульный, оскорбительный смысл. По этой причине, возможно, есть слова, звучащие в русском языке скверно, которые в том же азербайджанском таковыми не являются.

Оно и понятно: что бы ни говорил завоеватель, что бы ни вкладывал в свои слова агрессор, русское сердце воспринимало это как оскорбление. Таков исторический контекст…

Однако времена те давно прошли. Так не настало ли для нас время сообща перевернуть эту позорную страницу? Ведь больнее всего, как мы уже говорили, когда бьют по самому сокровенному, самому высокому, самому дорогому. Да, у них мата нет. Но нет и Богородицы.

К слову, в азербайджанском языке всё же наличествует слово мат и означает оно состояние остолбенения, шока, что роднит его с известным шахматным термином. И как было бы здорово, если б все мы и в самом деле испытывали шок, слыша эти чёрные слова. И чтобы в сердце нашем навек запечатлелись бы премудрые слова Священного Писания: «Иже хранит своя уста, соблюдает свою душу» (Прит. 13:3).

Язык рабов

В Год русского языка в числе многих больших и малых городов России, где довелось побывать с лекциями, был и Мирный (космодром Плесецк) с его уникальной аудиторией, а это, помимо учащихся и преподавателей школ, прихожан храма Михаила Архангела, ещё и солдаты, проходящие срочную службу в ракетных войсках, а также офицеры космических войск. Позже получил электронное письмо от одного офицера (имя которого, по понятным причинам, здесь опускаю), фрагмент из которого хочу привести: «Болы шое спасибо Вам за книгу, читали с женой по очереди и вслух, как какие-то студенты. Лично мне она ответила на многие подспудные мысли, мучившие меня, и укрепила в вере, что не всё ещё потеряно, что, возможно, Господь испытывает и укрепит. Я долгое время верил в коммунизм, но наши начальники, отцы-командиры, оказались просто людьми, а человек слаб, в большинстве своём слаб и порочен… Потом жена привела меня в церковь, и мне там понравилось, да и не может человек жить просто так, надо жить ради чего-то большого, великого… А ещё Вы уязвили меня насчёт мата. Ни в коем случае нельзя сказать, что я врождённый матер щинник. Скорее, это как бы «служебный » язык. Я военнослужащий, а об армии, по крайней мере современной, кроме как матом говорить затруднительно. Да и бойцам начинаешь объяснять «что такое электрический ток»литературным языком (а я в «учебке» служу), — смотришь, а у них на глазах «заслонки » опустились, типа «что этого лоха слушать». А загнёшь что-нибудь эдакое — о, все проснулись, заулыбались, — как же, знакомое слово услышали! Но я, кажется, понял: мат — это язык рабов, и говорить на нём — это становиться рабом, показывать свою слабость. Буду тренировать своё красноречие, постараюсь…»

Ну, что ж, как говорится, Бог в помощь! Как не вспомнить тут знаменитую сцену из необычайно популярного в советские времена фильма «Председатель», где главный герой в талантливом исполнении Михаила Ульянова обкладывает многоэтажным заковыристым матом местных мужиков, тем самым приводя их «в чувство» и зарабатывая таким вот образом в их глазах «авторитет». И в самом деле, язык рабов. А ведь выдаётся порой за некую доблесть!

Как умиляет ныне стихотворение В.В. Маяковского «Рассказ литейщика Ивана Козырева о вселении в новую квартиру», в котором простой рабочий («Я пролетарий/ Объясняться лишне…»), рассказывая о своей новой квартире (великая редкость по тем временам!), настолько деликатен, что, упоминая пробковое покрытие, которым выстлан пол в ванной комнате, просит у нас с вами прощения…

Чтобы суше пяткам –
пол
стелется,
извиняюсь за выражение,
пробковым матом.

Предоставляю вам самим прокомментировать честное письмо русского офицера и передаю слово женщине, ибо написанное ею не может, как мне кажется, оставить равнодушным никого: «Прочитала вашу книгу на одном дыхании. Для меня, человека воцерковлённого и, казалось бы, достаточно грамотного, многие истины стали открытием. Надеюсь, что теперь я смогу исправить себя. По крайней мере, я пытаюсь это делать уже сейчас, каждый день и час, и на своём опыте убеждаюсь, как это трудно. У меня высшее образование, и я считала себя человеком культурным. А оказывается, речь моя поражена и просторечьем, и сленгом, и вульгаризмами и, что скрывать, даже сквернословием, хотя ненавижу его с детства. Никто из моих знакомых и друзей не скажет, что я сквернослов, но я про себя знаю, что в минуты раздражения или испуга, либо шёпотом, либо мысленно, я ругаюсь. После исповеди и причастия мне легче себя сдерживать, и я думаю, что это ушло, но проходит время — и вдруг опять. Видимо, эта гадость внутри меня, и осознания этого очень неприятно. А бороться с этим очень трудно, ведь я живу в городе, где матом не ругаются, а на нём разговаривают. Славный, красивейший город Ярославль — город матерщинников. Готовимся к 1000-летию, восстанавливаются храмы, строятся новые, а мат везде: в транспорте, в общественных местах, в школах, в институтах, в парках, на детских площадках. Гуляя с малолетним внуком, я просто не знала — как оградить его от дурного влияния. На детской площадке, на лавочках молодёжь распивает спиртные напитки, мат стоит — уши вянут! А в двух метрах — детский городок, лазанки, горки. Попробуй им что-то сказать, остановить — оскорбят. Тут же родитель учит свою дачку забираться по лесенке, подбадривает её матюгами. Девочка смеётся! Много раз я пыталась как-то остановить детей от мата. А мне в ответ аргумент: «Да мы уже во втором классе учимся, а у нас в первом все матерятся!»

Часто в местной печати появляются письма граждан с просьбой к властям как-то исправить ситуацию. Недавно одна женщина обратилась в редакцию с просьбой перенять опыт Белгородской области, на что получила ответ депутата городской думы: мол, нет закона, запрещающего сквернословие. Спаси нас, Господи, от таких безграмотных депутатов! Я выросла на Колыме, где большинство жителей были бывшими заключёнными, но мата там почти не было (!). Люди, которые были насильно погружены в него, выйдя на свободу, отбрасывали его как элемент несвободы. Наша соседка, красавица тётя Шура, отсидевшая 10 мт за один день прогула и побег, никогда даже грубых слов не говорила. А в Ярославле даже некоторые старушки матерятся. Это открытие, сделанное мною 30 мт назад, привело меня в шок. Что-то нужно делать! Растёт поколение, выросшее на мате и считающее его родным языком. С чего начать? Обратиться к мэру, чтобы выпустил социальную рекламу о недопустимости мата? Или написать коллективное письмо? Но ведь власти — не дети, сами знают, что творится в городе, и их это устраивает. Просто спасаться самой, но так тяжело жить в этой словесной грязи! Справедливости ради, нужно сказать, что в нашем городе много прекрасных и порядочных людей. Их много среди верующих и неверующих, но тех больше. С уважением, Татьяна Шилова».

Такое вот письмо. Помню, прочитал его одной знакомой, думая, что огорошу, а она мне в ответ: «Это что, мне приходилось слышать матерную ругань даже от дошколят!» …Не хочется, чтобы у кого-то из читателей сложилось мнение о том, что в этом древнем красивом русском городе ситуация с чистотой речи хуже, нежели в остальных. Дело, как мне кажется, в ином: когда человек любит свой город, свои храмы, свой язык и детей так, как это — слава Богу — делает раба Божия Татиана, то оскорбляет, больно ранит душу каждое грубое, каждое оскорбительное слово.

А вот чрезвычайно интересное мнение историка и мыслителя XVII века дьяка Ивана Тимофеева, который среди пороков и грехов, приведших к Смуте, едва не погубившей Россию, упоминал не только ложь, лицемерие, дерзость клятвопреступлений, потерю любовного союза, ненасытное сребролюбие, безмерное употребление вина и обжорство, но и «зловонное произношение языком и устами матерных скверных слов».

Родник преподобного Серафима

В своей чрезвычайно интересной книге о преподобном Серафиме Н. Левитский описывает множество случаев чудесных исцелений, связанных с целебным действием воды из источника, изведённого Царицей Небесной по молитвам Саровского молитвенника: бесноватые и незрячие, хромые и расслабленные, какие только больные и страждущие здесь не перебывали. Известно, однако, совершенно удивительное происшествие. Подошёл как-то к источнику мужик, чтобы искупаться в его студёных водах. Встал под струю, а она его как ошпарит! Ну, он и выматерился в ответ. Когда же вышел из воды, то всё его тело было покрыто волдырями. Пришлось обращаться в больницу к врачу, но всё оказалось безрезультатным. Доктор посоветовал: «Иди, брат, лечись там, где ушибся». Пришёл тот мужик к батюшке Серафиму да с горючими слезами стал его просить об исцелении. Батюшка внял молитве страдальца, умолял Господа излечить его. Есть, правда, несколько иная редакция этого происшествия: «Лишь только паломник, обданный холодной водой источника отца Серафима, произнёс бранные слова, как откуда-то неожиданно явились два молодых и благообразных инока, которые несли котёл с кипящей водой и мгновенно вылили её на выбранившегося купальщика. Затем они скрылись так же быстро, как и появились. От такой ванны всё тело купавшегося оказалось обожжённым и покрылось болезненными волдырями. После безполезного лечения у врачей пострадавший нашёл себе исцеление в воде того же источника, который принёс ему болезнь…»

Мало кто говорил об этой болезни столь глубоко и проникновенно, как святитель Иоанн Златоуст. Вслушаемся же и мы в эти горькие и целительные слова: «Аще который человек в который день избранится матерно, в тот день у того человека уста кровию закипаются, горят пеною, и паром скверным смрад исходит из уст его: и тому человеку, аще не раскается, не подобает в церковь Божию внити, ни Евангелия цело-вати и икон святых, и креста, и причастия давать. Того человека, не удержавшагося от проклятого слова матернаго, Ангел Хранитель плачется, а диавол радуется. Сего ради, братие и сестры, молю вас, не бранитеся матерно, удерживайте язык свой, своим бо самовольством от Бога удалихомся злаго ради и не подобнаго слова, за скудность ума вашего, в матерное слово вводите человека. Писано бо есть во святом Евангелии: «яко всяко слово праздное, еже аще рекут человецы, воздадят о нем слово в день судный » (Мф. 12:36). Когда кто матерными словами ругается, тогда у престала Господня Мати Божия данный Ею молитвенный покров от человека того отнимает и Сама отступает, и который человек матерно избранится, себя в той день проклятию подвергнет, понеже матерь свою ругает и горько ее оскорбляет. С тем человеком не подобает нам ясти и пити, аще не отстанет от онаго матернаго слова».

Талантливое стихотворение «Простите нас», пронизанное искренней болью за осквернение родного языка, пришло от читателя Антона Галицкого, лауреата фестиваля православной песенной поэзии «Зимний сад» в Константинове, где мы с ним когда-то и познакомились:

Когда с наших уст срывается мат,
Сердца матерей от позора болят.
На них иноверцы с ухмылкой глядят,
А бесы в аду от восторга пищат.

Простите нас, мамы, и сестры, простите,
Простите нас, дети, и жёны, простите,
Простите за мат!

Когда с наших уст срывается мат,
У Родины-Матери губы дрожат,
Враги на неё со злорадством глядят,
А бесы ещё веселее визжат.

Простите, берёзы, поля нас простите,
Простите нас реки, озёра, простите,
Простите за мат!

Когда с наших губ срывается мат,
У Матери Божьей туманится взгляд,
Прочь ангелы от богохульных летят,
А бесы раскрыть врата ада спешат.

Прости нас, Царица Небес и Земли,
И Сына о нас, непристойных, моли.
Моли, да простит нам злословия смрад…
Прости нас за мат!

Займёмся жалостью, или Несколько слов в защиту любви

Оказывается, такие качества, как застенчивость и целомудрие, присущи не только человеку, но и языку. Обратим внимание, что в русском языке попросту нет слов, обозначающих близость мужчины и женщины (понятно, что речь в данном случае идёт не о гинекологических терминах). Досадно слышать, когда молодые люди сводят всю головокружительную гамму чувств друг к другу к донельзя опостылевшему заокеанскому понятию сексуальности, похоже, напрочь позабыв такие хорошие русские слова, как желанный, желанная. Что касается отдающего откровенной «скотобазой» и ставшего (увы и ах!) привычным, в особенности в молодёжной среде, выражения «заниматься любовью», то оно, мягко говоря, граничит с некоей неполноценностью.

Поясню свою мысль. Любовь, как известно, чувство. А «заниматься» чувствами — ну, никак нельзя! Заниматься можно, скажем, на тренажёре или, к примеру, собиранием бабочек. Чувствами же можно быть возвышаемыми, охваченными, обуреваемыми, подавленными… Но «заниматься»?! Это равносильно тому, чтобы, к примеру, «заниматься ненавистью» ИЛИ «заниматься восторгом». Представим себе такой вот монолог: «Хочу до обеда позаниматься ненавистью, а после него планирую заняться жалостью. Ну, и перед сном, напоследок, позанимаюсь, так и быть, с полчасика недоумением, столько же негодованием, минут пятнадцать восторгом — и на бочок!»

К слову, Священное Писание далеко от ханжества. Но как же воистину достойно человека, а значит божественно, названа здесь физическая близость. Только вслушайтесь: познал жену! Какое-то сакральное состояние, пограничное как с искусством, так и наукой, вектор, устремлённый в вечность (!). Ведь познание, только вникнем, бесконечно, в отличие от «занятия», которое и в самом деле можно запланировать на определённое время. Ведь речь — не будем забывать об этом — о высоком чувстве любви, а это не велотренажёр. Как-то повстречались удивительные слова: «Сказать «я тебя люблю» займёт несколько секунд, а вот показать как — займёт всю жизнь».

Как-то на прямой эфир «Народного радио», на котором трудился в ту пору ведущим, позвонила пожилая женщина и — в словах её сквозила такая боль — попросила высказать личную точку зрения на то, почему, как возникло это по сути похабное выражение. Автор предложил ей тогда порассуждать сообща, сделаем то же и мы с вами. Мир наш стремительно катится к своему закату, а потому силы зла всё более и более ополчаются против Бога, Который, по слову святого апостола Иоанна, «есть Любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нём» (Ин. 4:16). А потому выражения подобного типа есть, по сути, не что иное (вне зависимости от того, осознаёт ли это говорящий подобное), как глумление над Самим Господом.

В книге святителя Николая (Велимировича) Сербского «Мысли о добре и зле» прочёл: «Бог дал людям слово «любовь», чтобы они именовали этим словом свои взаимоотношения с Ним. Когда люди, злоупотребив этим словом, начинают называть им своё отношение к земному, оно теряет свой смысл. Слова теряют свою священную и божественную силу и становятся как бы мёртвыми. Так же как северное дерево, пересаженное на юг, вянет и гибнет». Во все времена у всех просвещённых народов одним из главных достоинств девушки, и даже женщины, её неоспоримой никем принадлежностью была застенчивость. Возможно, слово это возникло в своё время как указание на то, что человеку женского пола, а паче того девице, прилично проводить своё время за стенами отчего, а после и мужниного дома, и не шляться, простите за грубое слово, где попало. Но вот в одной молодёжной аудитории, в которой довелось как-то выступать, сподобился услышать шутку и по этому поводу, причём невесёлого, увы, свойства. «Застенчивая девушка сегодня, — говорят мне, — это та, что ходит, держась за стенку». Вы догадались почему… Признаться, больно слышать такое. Давайте-ка сообща вслушаемся в эти красивые русские слова — девица, дева…

Как отражается в них лазурь неба, какие воистину голубиные лёгкость и чистота. Те же так называемые «застенчивые», о которых шла речь чуть ранее, скорее удостаиваются всё же иного названия, их всегда называли девками. Что совсем не одно и то же. И вы не могли этого не расслышать.

Обидно, но нередко люди произносят слова, при этом абсолютно не вникая в их смысл. Так, некоторое время назад на первом общенациональном канале телевидения появилась популярная передача «Давай поженимся», самим названием привлекшая внимание автора. А что, проблема создания семьи в нашей стране чрезвычайно актуальна, и телевидение могло бы стать важным подспорьем в разрешении демографической проблемы. То, насколько оно совпадает с её содержанием, оставлю на совести авторов этого шоу. Как и то обстоятельство, что вердикт о «пригодности» той или иной пары всякий раз выносит ещё и астролог. Замечу только, что все дамы, принимающие в нём участие, вне зависимости от возраста, числа браков и детей, называются одинаково — девушками (?!). Этого обращения удостоилась даже «невеста», за спиной у которой были четыре мужа и несколько детей. Может, следуя завету мудрого Козьмы Пруткова, вслушаетесь в корень этого слова, дабы не выглядеть так нелепо? А ведь ещё не так давно это могло бы стать сюжетом для сатирического жанра…

И ещё. За последние десятилетия резко возросло в обществе нашем число развращённых людей, а также всевозможных маньяков, насильников и растлителей детей, для этого достаточно просмотреть ежедневные выпуски новостей. А вот слово разврат из языка нашего как-то незаметно исчезло. Вы не знаете почему?! Зато всё чаще и чаще слышим мы выражение гражданский брак, которое неизменно произносится с такой интонацией, словно речь о идёт о чём-то и в самом деле законном. А между тем это просто-напросто блуд… А ещё не может не насторожить странное (но только на первый взгляд, на самом же деле, весьма опасное), пришедшее к нам с Запада выражение автономная нравственность. Вы догадываетесь, о чём это зловещее шипение? А вот на Святой Руси в течение целого тысячелетия люди ничтоже сумняшеся полагали, что есть единый критерий нравственности, и это — Христос Спаситель.

С некоторых пор в народной среде имеет широкое хождение штамп, вброшенный в информационное пространство в самом начале перестроечного времени и время от времени встречающийся не только в текстах резвых на язык журналистов, но и в обычных разговорах — дескать, «в СССР секса не было». И всякий раз хочется задать его авторам один-единственный вопрос: а почему вы не договариваете эту фразу до конца? А вот я попробую: «…но была любовь и было много детей!» И когда ухаживания молодого (и не очень) человека за подругой могли длиться и год, и два, и три… Слышите, именно ухаживания, дружба, без посягательств на физическую близость. Ныне же почти исчезли из речи выражения муж и жена, супружество, их словно стесняются; кругом почти сплошь партнёрские отношения, мой мужчина, моя женщина… Как жаль, что многие из нынешних юношей и девушек, стремящихся при первом же знакомстве наперегонки «запрыгнуть в койку», не знакомы с этой головокружительной гаммой человеческих чувств! Господи, как же они обедняют свою жизнь! Да и слова, сказанные когда-то человекам Создателем: «…будут одна плоть» (Быт. 2:24), воспринимаешь с годами несколько по-иному. Одна плоть — это, наверное, ещё и то, когда за сотни, тысячи километров чувствуешь настроение близкого тебе, любимого человека, когда его тревоги, волнения становятся твоими, когда не радует ничего вокруг, если нет его рядом. Когда она уколола иголкой пальчик, а тебе стало больно. И когда угадываются слова и желания ещё до произнесения их вслух… А ещё, и в это как-то по-детски искренне верю, возможно, Господь чает видеть единой плотью всех нас, всё человечество. К примеру так, чтобы у тебя на ухоженной подмосковной даче застрял в горле лакомый кусочек только оттого, что в этот миг заплакал где-то очень далеко, в яранге за Северным полярным кругом, голодный озябший малыш.

В своё время не без удивления узнал о том, что столь привычное для нас высокое понятие любви напрочь отсутствует в языке (а значит и в сознании) целого ряда африканских племён. Согласитесь, тут есть над чем задуматься. А между тем вслушаемся в пронзительные слова святого апостола Павла, призванные вернуть нам с вами ощущение высочайшего, небесного достоинства этого богодаровапного чувства: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится» (1Кор. 4:9). Как разительно не похоже это воистину святое откровение на те слова, те «пожелания», которыми, как правило, напутствуют молодожёнов в день их свадебного торжества, так сказать, благословляя их, если только здесь уместно это высокое слово, потому как, напоминаю, благословение — это благие, а значит, святые слова. Это ставшее, увы, традиционным пошлейшее (и столь же вреднейшее) сравнение мужа и жены с головой и шеей. Муж, мол, хоть и голова, но вот куда шея повернётся… Это ж надо было так извратить наставление святого апостола Павла: «Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу, потому что муж есть глава жены» (Еф. 5:22). Так в сознание юных людей, только-только приступающих к созиданию малой Церкви, закладывается мысль о скрытом противоборстве и негласном соревновании за некое пресловутое первенство. Не отсюда ли берут начало так печально расплодившиеся и ставшие притчей во языцех мужественные женщины и безвольные, никакие, мужчины. И ничего общего не имеет это с высоким, сокровенным призывом Господа: «будут одна плоть» (Быт. 2:24).

К слову, малой Церковью, как свидетельствуют об этом Святые Отцы, семья называется потому, что мужу в ней уготовано место настоятеля этого таинственного храма, а вот жене — диакона. Вспомним, диакон не совершает Святых Таинств, но помогает в их совершении священнику. А вот детям уготовано место народа Божия, находящегося в этом храме. Вот так — ни много ни мало. А теперь спроецируйте, пожалуйста, эти пресловутые «голову и шею» на это воззрение. Это что же получается: настоятель храма — это, простите, голова, а диакон… но лучше прервём наши рассуждения, дабы не нагрешить, впав в кощунство. Слава Богу, что в жизни нашей есть Церковь и святоотеческое Предание, которые позволяют нам иметь правильное представление о многих важных вещах.

Чья красота спасёт мир?

А ставшее повсеместным глумление над сокровенным понятием красоты?] И это модное цитирование к месту и без оного (это куда чаще) загадочных, преисполненных неземного смысла слов Ф.М. Достоевского о том, что «красота спасёт мир». Иллюстрацией же к пророчеству гениального писателя всё чаще предлагаются худосочные «модели» (но вот только чего? неужто человека как образа Божия?) с заплетающимися ногами и в невообразимых туалетах, а нередко и откровенно раздетые, с декоративной косметикой, больше напоминающей боевую раскраску какого-нибудь дикого племени. И всё ж и жаль их, бедненьких. Как-то даже подумалось, а кто мог бы стать достойным партнёром, как выражаются ныне, этих неземных созданий? И, поверите, подыскал-таки: как идеальный вариант — тень отца Гамлета. Его и кормить-то не надо, потому как появляется за полночь, когда самая что ни на есть «бомондовская» жизнь в разгаре, а исчезает с первыми лучами солнца. Стирка и глажка тоже отпадают сами собой по понятным причинам, привидение как-никак. А так и на людях не стыдно показаться, происхождение высокое, то, сё… А что, идеальный муж для «модели», главное, что эксклюзивный! Только вот беда: он один, а их — легион…

Между тем преступно, если вдуматься, тиражировать эталон женской красоты, исключающий своими параметрами материнство по определению. Да не обидятся на автора дамы, изнывающие под гнётом всевозможных диет, но ведь в языке нашем, только вслушайтесь, слово худой есть не только обозначение худосочной комплекции, но нередко негативная характеристика чего-либо вообще: худое (дырявое) ведро, худой (нехороший, злой) человек, худое (злое) дело. Как и выражение худо-бедно… Не нами это придумано, ох, не нами, но мудрыми предками русских, осознававшими, что в здешних северных широтах женщине со статью нынешней модели не то что родить крепыша, будущего чудо-богатыря, но и поднести ко рту ломтик студня за брачным столом будет нелегко. Чего и говорить-то о детях, стирке, шитье, глажке, уборке, готовке, полевых работах, уходу за скотиной, угождении свёкру и свекрови… Повстречав же старого приятеля, приятно порадовавшего наш глаз широтой плеч и могучим торсом, привычно восторгаемся, мол, раздобрел, брат, раздобрел. Оно и правда, ведь добрый молодец наверняка заслужил это гордое красивое прозвище не только потому, что в праздник готов угостить соседских сорванцов медовыми пряниками и леденцовыми петушками…

Вернёмся, однако, к красоте — той, что надлежит таинственно спасти наш с вами мир. Не скрою, прочитав ещё мальчишкой хрестоматийную фразу Ф.М. Достоевского, сам довольно долго пребывал в неведении об истинном смысле этих загадочных слов своего любимого писателя. Согласитесь, вокруг нас и в самом деле много красот: пейзаж за окном, улыбка малыша, ручной работы персидский ковёр, рассвет на море, вид из иллюминатора самолёта, любимая телеведущая… но какое всё это может иметь отношение к спасению мира?! Долгое недоумение моё счастливо разрешил А.И. Солженицын в своей Нобелевской лекции, опубликованной, помнится, в самом начале перестройки в журнале «Новый мир». В ней Александр Исаевич говорил ещё и о том, что мир в конечном счёте будет спасён красотою крестного подвига Христа Спасителя. А потому не было, нет и не будет во всём белом свете ничего прекраснее этого божественного акта жертвенной любви к нам, многогрешным людям.

Вот и в одном из писем Фёдора Михайловича встречаем мы слова, исполненные истинного пророчества: «Христос же знал, что хлебом единым не оживишь человека. Если притом не будет жизни духовной, идеала Красоты, то затоскует человек, умрёт, сума сойдёт, убьёт себя или пустится в языческие фантазии. А так как Христос в Себе и в Слове Своём нёс идеал Красоты, то и решил: лучше вселить в душу идеал Красоты…»

Современные же пиарщики (!) от рекламы посягают не только на русский язык — они специализируются на иезуитской манипуляции нашим сознанием, ведя войну с высокими понятиями, намеренно принижая, опошляя их, подменяя высокое — низким, великое — ничтожным. Что такое «неземное блаженство»? Оказывается, всего лишь удовольствие от съеденной шоколадки!

Очередной ролик предлагает ещё одно «блаженство» — «для умножадных», где слово высокое и слово низкое по смыслу насильственно сплетены в уродливого монстра. Заметьте, даже правила русского языка для этой манипуляции нарушили, написав не так, как положено по законам грамматики: «умно-жадных», а создав новое словечко-кентавр: «умножадных». Слова-уроды, слова-кентавры, слова-змеи, испускающие свой убийственный яд в самую сердцевину нашего языка…

А взять утверждение: «Изменить любимому кофе то же, что изменить любимому мужчине!», где смертный грех уравновешен с мимолетным вкусовым ощущением.

Задумаемся, только ли невежество — источник этих чудовищных подмен?

Японский городовой, или Власть над языком своим

В весьма занятной книге Джона Колемана «Комитет 300» говорится о том, что Тавистокский институт человеческих отношений, входивший в состав Суссекского университета, и Калифорнийский научно-исследовательский Стэнфордский институт «создали специальные слова», предназначенные, в частности, «для массового управления новой целевой группой, то есть американской молодёжью», «сознание которой планировалось изменить против её воли». Делается это в полном соответствии с программой «Изменение образа человека». «Необходимо отметить, — пишет автор, — намеренно вызывающий разделение язык… «Тинейджерам «и в голову не могло прийти, что все «нетрадиционные» ценности, к которым они стремятся, были тщательно разработаны пожилыми учёными в мозговых центрах Англии и Стэнфорда. Они были бы потрясены, обнаружив, что большая часть их «клёвых» привычек и выражений была специально создана группой пожилых социологов».

Таким образом под разглагольствования о стихийном создании какой-то особой «молодёжной» культуры (а по сути — низменной субкультуры, которая нередко стоит вне культуры) планомерно меняется образ человека. Неужели окажемся мы столь неразборчивыми и слабыми, что проглотим эту ядовитую наживку?

Как-то один священник поведал мне довольно занимательную историю из своего семинаристского прошлого. Был среди его однокашников один, который никогда и ни при каких условиях не сквернословил, был, казалось, неким счастливым исключением. Но, странное дело, призывая к порядку какого-нибудь своего товарища, он, беря его за рукав, неизменно произносил: «Ну, брат! Ну ты, брат!» И всё бы ничего, когда б не его интонация. Всё дело в том, продолжал мой собеседник, что произносил-то он слово «брат», но оно звучало в его устах с такой недвусмысленной интонацией, что всяк «имеющий уши слышать» не мог не расслышать пусть и непроизносимую вслух, но всё же скрытую непристойность. Да, врагу рода человеческого никак не откажешь в способности маскироваться. И только известное выражение «японский городовой», впервые услышанное мною в далёкие годы срочной службы в рядах Советской Армии из уст командира соседнего батальона, не ругавшегося никак иначе, которое автор долгое время держал в одном ряду со всеми этими «блинами» и «ёлками-палками», оказалось не таковым и имело, как выяснилось, интересные исторические корни. Так, ещё в юности наш последний Царь совершил поездку в Японию, где стал жертвой нападения на него японского полицейского, дерзнувшего даже нанести Их Величеству удар саблей по голове, к счастью, плашмя. Понятно, почему в той, царской, России это словосочетание немедленно стало бранным. Хотя могу гарантировать, что иной разгневанный человек не будет произносить его с той же недвусмысленной интонацией, как тот «культурный» семинарист.

А между тем хранение человеком в чистоте своих уст, а значит, и сердца и души, во все времена бытования народа русского почиталось за великое благо. Только вслушаемся в слова акафиста преподобному Сергию, игумену Радонежскому: «Радуйся, мертв сотворивыйязык противу глаголания скверных, клеветных и ложных; радуйся, мертвы устроивый ушеса противу слышания душевредных» (Икос 10). К тому же призывает нас и святой Антоний Великий: «Блюдись, человек, возьми власть над языком своим, и не умножай слов, чтобы не умножить грехов».

Глубокие слова сказал о тяжком грехе сквернословия святитель Иоанн Златоуст: «Хочешь ли знать, сколь великое зло — говорить срамное и постыдное? Всмотрись, как краснеют от твоего бесстыдства те, которые тебя слушают. В самом деле, что может быть хуже и презреннее человека, бесстыдно срамословящего? …Как же ты можешь научить целомудрию жену, когда бесстыдными глазами возбуждаешь её идти в распутство? Лучше извергать гнилость изо рта, нежели сквернословие. Если у тебя дурно пахнет изо рта, то ты не прикасаешься к общей трапезе; но когда в душе твоей такой смрад, скажи мне, как ты дерзаешь приступать к Тайнам Господним? Если бы кто, взяв нечистый сосуд, положил его на твоей трапезе, такого ты, избив палками, прогнал бы. Скажи теперь, ужели ты не думаешь прогневать Бога, когда на трапезу Его (а уста наши и есть трапеза Божия, когда мы приобщаемся Таинства Евхаристии) приносишь слова, гнуснейшие всякого нечистого сосуда? Да и как может быть иначе? Ничто так не прогневляет Его, Святейшего и Чистейшего, как такие слова; ничто не делает людей столь наглыми и бесстыдными, как когда они говорят и слушают подобные слова; ничто так легко не расстраивает нервы целомудрия, как возгорающийся от таких слов пламень. Бог вложил в уста твои благовоние, а ты влагаешь в них слова, зловоннее всякого трупа, убиваешь самую душу и соделываешь ее нечувствительною».

Проклятья… самому себе?!

Разве не слышим мы из пречистых уст Спасителя: «Говорю же вам, что за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда: ибо от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься» (Мф. 12:37). И не миновать нашим с вами душам после смерти ответа за сквернословие, за словесную распущенность, за лексическую грязь. Так чем же, несчастные, оправдаемся, подойдя к неотвратимому финалу?! А может, адский пламень — это ещё и Великое Торжество Стыда, неотъемлемого свойства души человеческой, что загнано сегодня в самый дальний, давно не метённый угол?.. И когда всё существо твоё и вправду будет сгорать от вселенского стыда и мучительной невозможности что-либо исправить.

Ведь отвечать-то придётся действительно за каждое слово. В том числе и за звучащее чаще многих иных оскорбительное слово «козёл», которым не пренебрегают сегодня ни стар ни млад. Сегодняшним умом, как говаривала бабушка, осознаю, что оно есть не что иное, как проклятие, адресованное ближнему. Вспомним, Святое Евангелие повествует нам о беседе Господа нашего со Своими учениками на горе Елеонской, когда приступили они к Нему с расспросами о кончине света и Его Втором Пришествии. И тогда, вслушиваясь в пророчество своего Небесного Учителя, услышали они и такие слова: «Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, и соберутся пред ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов — по левую. Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира… Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его… И пойдут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную» (Мф. 25:31-46).

К слову, Страшным этот Суд является именно по той причине, что судить нас будут по нашим страстям, иначе грехам. Вот и получается, что, бросив в чей-то адрес незамысловатое, на первый взгляд, обидное словечко, мы, сами того не осознавая, творим над ним суд, который нам никак не подвластен. Вспомним же слова, сказанные Спасителем в Нагорной проповеди: «Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы» (Мф. 7:1-2). Вот и получается, что расхожее грубое словцо, адресованное ближнему как бы невзначай, оборачивается на деле проклятием, обращённым… к самому себе!

Как же печально, что в числе многих бранных выражений, вошедших в моду в последние годы, появилось и слово овца, выражающее некую степень пренебрежения к другому человеку. Чаще всего в эту категорию попадают люди наивные, не вписывающиеся в чрезвычайно престижное в нынешнее время понятие «крутизны», не умеющие прокладывать свой неповторимый путь в этой жизни кулаками и локтями. Господи, помилуй, но ведь слово это испокон века есть символ Самого Спасителя! Вспомним ветхозаветное пророчество о Нём святого пророка Исайи: «Он истязуем был, но страдал добровольно и не открывал уст Своих; как овца пред стригущим его безгласен, так Он не отверзал уст Своих» (Ис. 53:7). Беседуя с учениками, Господь не раз и не два прибегает к этому образу: «Вот, Я посылаю вас, как овец среди волков» (Мф. 10:16). А ещё: «Я есмь пастырь добрый: пастырь добрый полагает жизнь свою за овец» (Ин. 10:11). Упрекая же иудеев, скажет им: «Но вы не верите, ибо вы не из овец моих, как Я сказал вам» (Ин. 10:26). Вообще, образы овец, стада (словесного) и пастырято и дело встречаются в Священном Писании и церковной литературе. Свидетельством тому и строки из акафиста преподобному Сергию, игумену Радонежскому: «Радуйся, честный образе агнцем и пастырем» (Икос 2). Вот и в Каноне покаянном ко Господу нашему Иисусу Христу взываем: «…сопричти мя овцам избранного Твоего стада…» Но и после Вознесения, в третий раз явившись ученикам Своим на море Тивериадском, Господь наставит ученика Своего Симона, будущего святого апостола Петра, словами: «…паси агнцев Моих» (Ин. 21:15). Таким образом, употребление в речи слова овца с оттенком уничижения есть, по сути, глумление над самим именем христианина. Ну что, надо после всего этого ещё что-то говорить?!

«Господь управит », — привычно утешаем мы впавшего было в уныние человека. «Праведники наследуют землю», — доносится до нас обетование из Священного Писания (Пс. 36:29). И там же: «Очи Господни на праведников» (Пс. 33:16). «Душа правая — сожительница смирения», — читаем мы у святого Иоанна Лествичника, игумена Синайской горы. А ещё правитель и правило, правосудие и правопорядок. Можете продолжить этот замечательный ряд самостоятельно… «Наше дело правое, враг будет разгромлен, победа будет за нами!» — услышали наши соотечественники от власть предержащих в первые дни страшной разорительной войны в стране, где власть давно принадлежала неправым. И всем сердцем восприняли эти слова, которые и укрепили их в самых ожесточённых неравных сражениях за родную землю. «Правда-то была, праведности не было», — встретилось в рассказе Н.Е. Сухининой «Не послушествуй на друга своего». Вспоминается ещё рассказ одного пожилого русского человека, услышанный мною незадолго до его кончины. В нём он поведал о том, как когда-то, будучи ещё малышом, поинтересовался у своей бабушки — какая из рук правая? «А какой крестишься, та и правая», — просто ответила женщина. Подумаем, а как бы ответили на этот вопрос мы?

А ещё, помнится, если кто-то пытается, что называется, гульнуть на стороне, нарушая супружескую верность, то это неблаговидное действие именуется отчего-то хождением налево. Как и к произведённому незаконным путём товару неизменно присваивается именно это прилагательное. К слову, как и политические партии коммунистической окрашенности есть партии левого толка. Но почему?! Ответ на наш вопрос сокрыт в приведённом выше отрывке Евангелия от Матфея о Страшном Суде. Ведь именно это определит конечную судьбу каждого из нас: где — слева или справа от Спасителя — обретёмся тогда. Воистину, глубина русского языка становится понятна лишь при Божественном свете Священного Писания.

Божественная глубина

Удивительные вещи рассказывают порой врачи, имеющие дело с парализованными пациентами. Даже когда, казалось бы, полностью утерян дар речи, некоторые больные произносят иногда целые тирады нецензурной брани. Как известно, человеческая речь передаётся по специальным нервным цепочкам. Вот и напрашивается невольно вывод о том, что механизм этот не так-то прост и что в описанных случаях в дело вступают силы иного порядка. Какие — об этом можно лишь догадываться.

Как-то знакомый священник рассуждал о том, почему монахам надлежит ходить, опустив очи долу, как бы не видя и не слыша ничего вокруг. По той причине, что ничто из увиденного (или услышанного) не проходит мимо человека, а только сквозь него, оставляя нестираемый отпечаток, как на некоем подобии матрицы, в самых потаённых глубинах памяти. Этим, наверное, и можно объяснить то встречающееся в медицинской практике странное явление, когда под наркозом хорошо воспитанные люди, никогда не прибегавшие к хуле и брани, порой отчаянно сквернословят.

Об этом говорит в проповеди, произнесённой ещё в 1945 году, святитель Лука (Войно-Ясенецкий): «Задача обуздания языка настолько трудна, что многие подвижники совсем отказывались говорить и становились молчальниками. А преподобный авва Агафон для того, чтобы победить свой язык, отучить его болтать праздно, говорить слова нечистые, три года носил под языком камешек и тем сдерживал его». И далее любимый святой и великий учёный продолжает свою мысль: «Часто при чтении паремий слышите вы такие слова: «Благословением праведных возвышается город, а устами нечестивых разрушается» (Прит. 11:11). Что это значит? Как это может быть, что устами нечестивых разрушается целый город? Что же это, преувеличение премудрого Соломона или подлинная и глубокая истина? Это истина, которую вам надо знать. Надо вам знать, что сила слова человеческого огромна. Ни одно слово, исходящее из уст человеческих, не теряется в пространстве бесследно. Оно всегда оставляет глубокий, неизгладимый след, оно живёт среди нас и действует на сердца наши, ибо в слове содержится великая духовная энергия — или энергия любви и добра, или, напротив, богопротивная энергия зла. А энергия никогда не пропадает. Это знают все физики относительно энергии материальной, которая во всех видах своих не теряется. Энергия духовная тоже никогда не исчезает бесследно, она распространяется повсюду, она действует на всех. Устами нечестивых разрушается град потому, что злая энергия безудержного языка их, нечестивого и богохульного, проникает в сердца окружающих людей, заражает воздух духовный так, как воздух материальный заражается всякими миазмами. Если миазмы порождают в нас болезни телесные, то миазмы злой энергии духовной отравляют наши сердца, наши умы, всю нашу духовную жизнь… А материальное благосостояние народа всегда тесно связано со здоровым и чистым состоянием души и сердца народа. Если благосостояние праведных распространяется над градом, если в сердца людей проникают их святые слова, то град возвышается, благосостояние духовное, следовательно, и материальное, также углубляется и возвышается. Если же царит в душе народа духовная зараза, исходящая из уст неправедных, то злая энергия пустых, гнилых слов разрушает град не только в духовном, но и в физическом отношении… Вот поэтому так сильно говорит о языке нашем святой апостол Яков…»

Помню, как, проезжая по одной из центральных улиц Екатеринбурга на очередную лекцию о русском языке в Храме-на-Крови, содрогнулся сердцем, увидев большую красочную рекламу, на которой был изображён святой благоверный князь Александр Невский… рекламирующий чипсы. И подпись: «Охрумел!»

Когда личина прирастает к лицу

Что ж, последуем совету святителя Луки и вслушаемся в эти проникновенные слова брата Господня, с любовью и болью взывающие к нам, сегодняшним, сквозь два тысячелетия: «Кто не согрешает в слове, тот человек совершенный, могущий обуздать и все тело. Вот, мы влагаем удила в рот коням, чтобы они повиновались нам, и управляем всем телом их. Вот, и корабли, как ни велики они и как ни сильными ветрами носятся, небольшим рулем направляются, куда хочет кормчий; так и язык — небольшой член, но много делает. Посмотри, небольшой огонь как много вещества зажигает! И язык — огонь, прикраса неправды; язык в таком положении находится между членами нашими, что оскверняет все тело и воспаляет круг жизни, будучи сам воспаляем от геенны. Ибо всякое естество зверей и птиц, пресмыкающихся и морских животных укрощается и укрощено естеством человеческим, а язык укротить никто из людей не может: это — неудержимое зло; он исполнен смертоносного яда. Им благословляем Бога и Отца, и им проклинаем человеков, сотворенных по подобию Божию. Из тех же уст исходит благословение и проклятие: не должно, братия мои, сему так быть. Течет ли из одного отверстия источника сладкая и горькая вода? Не может, братия мои, смоковница приносить маслины или виноградная лоза смоквы. Также и один источник не может изливать соленую и сладкую воду» (Иак. 3:1-12).

Рад бы утешить тех, кто, оправдываясь, ссылается на былое неведение. Проблема в том, что незнание духовных законов, как выясняется, не освобождает от ответственности. И именно об этом с суровой категоричностью предупреждает святой апостол Павел: «Или не знаете, что неправедные царства Божия не наследуют? Не обманывайтесь: ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни малакии, ни мужеложники, ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники Царства Божия не наследуют» (1 Кор. б, 910). Что и говорить — незавидная, горькая участь оказаться в этой страшной компании.

Вспомним, многие вульгаризмы и слова-сорняки, прежде нежели получить «постоянную регистрацию» в нашем с вами лексиконе, поначалу употреблялись нами же как некая лёгкая издевка над речью тех, кого мы невольно пародировали, подспудно выражая этим своё над ними превосходство: интеллектуальное, эстетическое, лексическое. Да-да, та самая пагуба, изначальный извечный грех гордыни, которому не откажешь в умении маскироваться подо что угодно.

Далее же случилось то, что и должно было случиться: мы и не заметили, как словечки, произносимые нами с подчёркнутой иронией, весь этот лексический мусор: чисто, как бы, конкретно, в натуре, ващще, типа того, короче, вроде как — тихой сапой вошли в нашу речь, беззастенчиво вытеснив из неё нормальные русские слова. Как тот же пресловутый блин, не сходящий с уст даже малышей и который — не будем себя обманывать — есть все та же слегка переиначенная, вульгарная брань. Как и все эти на фига, до фига, по фигу… «Для непосвящённых поясним, — делится на страницах увлекательнейшей книги «От чего нас хотят «спасти» НЛО, экстрасенсы, оккультисты, маги» один из её авторов Игумен N,-чmo «фига» означает именно ту часть тела, которую на древнегреческих статуях прикрывал листок фигового дерева». Так кого же обманываем?

На удивление честное письмо пришло от прихожанки храма святых апостолов Петра и Павла с Валдая: «Вы затронули очень важную проблему, — пишет она, — сейчас наш язык претерпевает большие изменения и, к сожалению, не в лучшую сторону. Я в этом убедилась на собственном опыте. Недавно, рассказывая о какой-то ситуации, я сказала собеседнику: «Да это всё понты корявые!». Конечно, сразу осеклась, стала искать замену этому выражению, и с ужасом поняла, что я не могу перевести это на нормальный язык, настолько мы уже привыкли к такому общению. К сожалению».

Как хорошо сказано об этом у Пушкина:

Язык мой — враг мой: всё ему доступно,
Он обо всём болтать себе привык…

Личина, как обнаруживается со временем, намертво прирастает к лицу. Вот и получается, что вовсе не безопасная эта штука — игра в пародию.

Псевдоязык — псевдонарод — псевдоспаситель

Не может не вызвать интереса и попытка учёных исследовать эту проблему. В Интернете появилось множество ссылок на исследования, проведённые Российской Академией наук, которые позволяют говорить о том, что ДНК человека способна воспринимать речь и читаемый текст по электромагнитным каналам. Причём одни тексты оздорав-ливают гены, а проклятия и матерщина вызывают мутации, ведущие к вырождению человека. Учёные предупреждают, что любое произнесённое слово есть не что иное, как волновая генетическая программа, влияющая не только на нашу жизнь, но и на жизнь наших потомков. Если человек постоянно употребляет нецензурные слова, его хромосомы мутируют и деформируются.

Совсем не случайно в церковнославянском языке слова язык и народ суть одно слово: каков язык — таков и народ. Как метко выразился Ю.Ю. Воробьевский: «Грешники, для которых родным является ругательный псевдоязык, становятся псевдонародом. И именно эта общность первой поклонится псевдоспасителю».

Рассуждая о сквернословии, полюбопытствуем о смысле этого слова, для чего в очередной раз заглянем в «Толковый словарь живого великорусского языка» В.И. Даля: «Скверна-мерзость, гадость, пакость, касть, всё гнусное, противное, отвратительное, непотребное, что мерзит плотски и духовно; нечистота, грязь и гниль, тление, мертвечина, извержения, кал; смрад, вонь; непотребство, разврат, нравственное растлены; всё богопротивное». Таким образом, немаловажное наблюдение, что матерщинники в массе своей нередко тупы и примитивны, имеет вполне научное объяснение. Так раскрывается очередной давний зловещий умысел врага рода человеческого любой ценой добиться угасания в нас образа Создателя, оскотинивания, дебилизация того, кто призван стать венцом Божьего творения. А потому так строг и категоричен Господь Наш Иисус Христос: «кто же скажет брату своему «рака «, подлежит синедриону, а кто скажет: «безумный подлежит геенне огненной» (Мф. 5:22). Только вдумаемся, рака-это слово, имеющее несколько значений, как то: пустой человек; отверженный, презренный; глупый человек. Попросту говоря, дурак. И за это-то словцо, которое у нас зачастую и скверным-то не считается и которым сыплем мы направо и налево, награждая им всякого просто не понравившегося, не угодившего нам в чём-то человека, — за этого «дурака» Господь грозит нам судом синедриона, верховного иудейского суда, возглавлявшегося первосвященником! За слово же безумный, которое ныне расплодилось у нас в таком печальном множестве вариантов: псих, ненормальный, тупой, чокнутый, крезанутый — адскими мучениями. А мы, чуть что не по-нашему, из-за какой-то глупой мелочи, спешим, не задумываясь, высказать собеседнику: «Ты что, сума сошёл?!»

Что же говорить о ставших такими привычными для многих оскорбительных словах, и вовсе являющихся медицинскими терминами, по сути названиях тяжёлых психических, душевных заболеваний, всех этих полунасмешливых: идиот, кретин, дебил, псих, контуженный, шизик… Да ещё так прискорбно участившееся в последнее время — даун (как известно, люди, родившиеся с одной лишней хромосомой). Выходит, ещё и глумимся над теми, кого, перефразируя М.Ю. Лермонтова, можно было бы назвать «игрою счастия обиженными». А между тем люди, находящиеся с ними в тесном общении, свидетельствуют: неизменно складывается впечатление, что это не у них одна хромосома лишняя, а, скорее, у большинства из нас одной как раз и не хватает.

Настолько они открыты добру, так чисты и наивны, миролюбивы. Настолько не способны творить зло. Известен даже случай, когда во время спортивных соревнований детей, больных синдромом дауна, один из бегунов споткнулся и упал на гаревой дорожке. И тогда все остальные повели себя очень «неспортивно»: они прервали свой бег и бросились к упавшему человеку, чтобы помочь ему подняться и утешить. Трибуны рукоплескали им стоя. Возможно, многие из тех зрителей впервые увидели настоящих людей, каковым наверняка чает видеть нас Господь, — чувствующими чужую боль, как свою собственную.

А ещё будем помнить о том, что граница языка отдельно взятого человека есть в то же самое время и некая граница его духовного мира, ибо — вспомним — духовным может быть только словесное существо, каковым и является человек. Неудивительно поэтому, что объём лексики у Пушкина составляет 313 тысяч слов, ау Лермонтова и того больше — 326 тысяч! И не налицо ли стремительная лексическая (а значит, и духовная, и интеллектуальная!) деградация нашего общества в сторону печально знаменитой героини И. Ильфа и Е. Петрова — Эллочки Людоедки. К слову, если припомнить, потому и «людоедки», что её лексикон существенно уступал языку дикого племени.

А есть ещё и такие оскорбления: Ленинградская область и Ленинский проспект, Свердловская область и станция метро Войковская. Лично для автора существует печальный символ нашего нынешнего бытования, и символ этот — излюбленная площадь на святом холме перед Свято-Троицкой Сергиевой Лаврой. Когда приближаешься к древним стенам монастыря, то первый, кто открывается твоему взору, — это преподобный Сергий, игумен Земли Русской. Чудотворец стоит в полный рост и приветливо встречает пришедших в его святую обитель. И всякий раз, приближаясь к памятнику любимому святому, ощущаю почему-то едва уловимую душевную неустроенность, некую тревогу, именуемую ещё и дискомфортом. Происходит же она от недоброго взгляда в мою сторону того, чей черный, как смоль (!), бюст хоронится — как шпик какой-то — в ёлочках, что сгрудились буквально в нескольких шагах справа, и кого мне и по имени-то здесь, рядом со святым именем преподобного, и называть не хочется.

А есть ещё памятник Якову Соломоновичу Мовшевичу, больше известному под псевдонимом Свердлов, причём в том самом уральском городе, где под его непосредственным руководством из Московского, тогда советского, Кремля была организована страшная казнь Царской Семьи. Он красуется неподалёку от места злодейского убиения страстотерпцев, где ныне возвышается величественный Храм-на-Крови. Ну, знаете, господа хорошие, наверняка нам с вами давно настала пора определиться как-то со своими предпочтениями. Или — или. Только не надо лукавства — лучшие русские люди, как мне кажется, это давно для себя решили.

«Арзамасский ужас»

Со страниц Святого Евангелия Спаситель сурово предупреждает нас: «Не то, что входит в уста, оскверняет человека, но то, что выходит из уст, оскверняет человека» (Мф. 11). Да и российские власти не всегда были столь безразличны к этой проблеме, к тем, кто обильно изливает словесную жертву сатане. Достаточно вспомнить о том, что за матерную ругань когда-то пороли, сажали в тюрьму, даже отлучали от Церкви. Следует признать, что до захвата власти большевиками мат на Руси был явлением всё же редким. Любое скверное слово было наказуемо именно потому, что истинно русские люди за истекшее тысячелетие впитали учение Христа и Его нравственные идеалы в плоть и кровь. Если же обратиться к истории, то можно вспомнить о том, как в Запорожской Сечи употребление брани было строжайше запрещено под угрозой наказания плетью у позорного столба. Причём правило это действовало и во время длительных казацких походов. И если в годы правления государя Алексея Михайловича сквернословам вырывали язык, то указом Петра I их секли розгами. Как-то довелось встретить мнение о том, что император Николай I был прозван «пал-киным» именно за то, что перевоспитывал матерящихся, пропуская через строй в пятьдесят палок. Ещё один любопытный исторический факт: на екатеринославском заводе (ныне это завод имени Петровского в Днепропетровске) самый большой штраф был за матерщину, а уж потом — за пьянство и воровство. В те времена матерная ругань воспринималась обществом именно как хула на Господа и Богородицу.

Формально и сегодня действует соответствующая статья «Кодекса об административных правонарушениях РФ», предусматривающая за сквернословие штраф или арест до пятнадцати суток. Но это всё случится, как любил говаривать мой дед, когда-нибудь на Луне.

Много лет назад, ещё юношей, впервые соприкоснувшись с людьми искусства, которых принято называть богемой, был неприятно поражён тем, что мат и сквернословие, мужицкая грязная брань считаются в этой среде, как это ни покажется парадоксальным (ведь речь идёт, в первую очередь, о художниках, поэтах, актёрах), атрибутом некоей элитарности. Уточню: речь именно о тех представителях данного «сословия», кто не просто далёк от какой-либо церковности, но и охотно демонстрирует это как своеобразную избранность. Причём печальная эта традиция возникла не сегодня и не вчера. Понимая, что ничто не возникает на пустом месте, а потому пытаясь отыскать корни этого прискорбного явления, автор этих строк сделал любопытное открытие, которым и спешит поделиться с дорогим читателем.

Послушайте, как описывает М. Горький — человек, вышедший из среды простых людей и немало потрудившийся над собственным интеллектуальным и культурным уровнем, — свою первую встречу со Львом Толстым, перед которым благоговел, как и весьма значительная часть тогдашнего российского просвещённого общества.

В очерке «Лев Толстой» читаем: «С обычной точки зрения речь его была цепью «неприличных » слов. Я был смущён этим и даже обижен; мне показалось, что он не считает меня способ ным понять другой язык». И там же: «О буддизме и Христе он говорит всегда сентиментально; о Христе особенно плохо — ни энтузиазма, ни пафоса нет в словах его и не единой искры сердечного огня. Думаю, что он считает Христа наивным, достойным сожаления, и хотя — иногда — любуется Им, но — едва ли любит. И как будто опасается: приди Христос в русскую деревню — его девки засмеют». Только вдумайтесь, такое кощунство о стране, основная часть населения которой испокон века называла себя крестьянами, то бишь христианами, крещёными людьми. И именно с ними поведёт неравную борьбу на уничтожение Ленин, презрительно называя их ядовитым словом «хозяйчики».

Вспомним и толстовскую редакцию народных сказок. Откуда эта бедность красок, этот нарочитый примитивизм в изображении простых русских людей, этот упрощённый, ущербный язык как детей, так и взрослых? Так никогда не говорили, слава Богу, не говорят и, очень надеюсь, никогда не будут говорить в России. Неизменно возникает навязчивое ощущение выхолощенности самого языка, словно лишённого самого главного — любви. И снова слово М. Горькому: «Он часто казался мне человеком непоколебимо — в глубине души своей — равнодушным к людям, он есть настолько выше, мощнее их, что все они кажутся ему подобными мошкам, а суета их — смешной и жалкой. Слишком далеко ушёл от них в некую пустыню и там, с величайшим напряжением всех сил духа своего, одиноко всматривается в «самое главное» — в смерть… Всю жизнь он боялся и ненавидел её, всю жизнь около его души трепетал «арзамасский ужас», ему ли, Толстому, умирать?»

И в самом деле — страшно, не правда ли? Господи, убереги нас от подобного!

Широкие эти цитаты привожу неспроста. Так, в письме к одному из современников К.П. Победоносцев скорбно констатирует: «Вся интеллигенция поклоняется Толстому». Вы услышали: не Христу, а Толстому?! Какое скорбное попрание второй заповеди, призывающей нас: «Не делай себе кумира… » (Втор. 5,7-21). Разве не важно поэтому понять — кому же всё-таки поклонялся тот, кто и поныне остаётся кумиром многих отечественных интеллигентов, «зеркалом русской революции» — по меткому, что ни говорите, выражению Ленина. Добавим: и не просто зеркалом, а предтечей величайшей русской трагедии.

После беседы с архиепископом Тульским Парфением, незадолго до своей кончины, граф записал: «… Возвратиться к Церкви, причаститься перед смертью я так же не могу, как не могу перед смертью говорить похабные слова или смотреть похабные картинки, и потому всё, что будут говорить о моём предсмертном покаянии и причащении, — ложь…»

И это слова человека, начавшего свой неповторимый путь в великой русской литературе с гениальных «Казаков» и «Севастопольских рассказов», с «Кавказского пленника», с пронзительного рассказа «Лев и собачка». Воистину, блажен не тот, кто праведно начинал, а тот, кто праведно завершил дело. Что так красиво звучит по-церковнославянски: «Не начный блажен, но сканчавый».

В этой связи представляется совсем не случайным, а абсолютно закономерным явлением то, что речь самого лидера октябрьского переворота так изобиловала ругательными словами. Переписка его так и пестрит оскорбительными словами: негодяй, сволочь, архитупица, архимерзавец, идиот… Причём чаще всего брань эта адресована товарищам по партии и соратникам. Как тут не вспомнить наставление Святых Отцов о том, что когда мы осуждаем ближнего своего, то глядимся в зеркало.

Некогда Господь Наш изрёк величественное: «Я есть путь» (Ин. 14:6). Вот и в языке нашем наверняка не случайно некоторых людей именуют непутёвыми, беспутными… Спустя почти два тысячелетия в России будущий её разоритель, ненавистник народа русского и разрушитель Церкви Божией, младший брат нераскаянного цареубийцы и висельника, процедит, охваченный злобой отмщения: «Мы пойдём другим путём!»

Ну что ж, как говорится, пришли…

Начать с себя!

А в голове мучительным, незатихающим рефреном — как ледяные капли с высоких сводов глубокой пещеры — слова святого апостола Иакова, брата Господня: «Кто не согрешает в слове, тот человек совершенный…» (Иак. 3:1). Вспоминаю, как поражённый когда-то этой мыслью решил попробовать (слышите, только попробовать!) «не согрешать» в одном-един-ственном слове, для начала остановившись на противном слове бомж, принижающем, как вы помните, облик Божий в человеке по причине того, что есть аббревиатура. И зарёкся: как только произнесу ненароком это слово, тут же и прикусываю себе язык. Хотите узнать, что вышло из этой затеи? Так вот, покорный ваш слуга в течение чуть не полугода ходил с незаживающей язвочкой на кончике своего нечистого языка. Слышите — полгода?! Но и позже, скажем откровенно, радоваться было особенно нечему. Да, в конце концов автор перестал использовать в своей речи это постылое слово. Случалось же так, что всякий раз приходилось подавлять самого себя по той очевидной причине, что эта хула на человека во мне всё же звучала, но мысленно, она поднималась из глубины сердца. А потому всякий раз включался «внутренний цензор» и усилием собственной же воли пресекалась попытка произносить её вслух. И пусть процесс этот занимал какие-то доли секунды — но он был, он внутри меня происходил! Признаться, происходит он и сейчас. Да, для окружающих речь моя звучала, возможно, пристойно (что и утешило меня поначалу), но внутри — в мозгу, в сердце — слово это всё равно было! Это ведомо мне, а значит — и Ему. Ибо сказано: «Ты, Господи, Сердцеведец всех…» (Деян. 1:24).

Миссия культуры, или Хаос и Логос

Найдём же в себе мужество покаяться и начнём очищать то замечательное, жизненно необходимое пространство внутри и вокруг нас, что зовётся русским языком. Тут уж и впрямь надеяться не на кого, кроме как на самих себя. И уж никак не на того шоумена (слово-уродец), который ещё недавно возглавлял российское Министерство культуры, да и сейчас всё ещё при делах. Вспомним, одна из передач, а по сути позорное ток-шоу (очередное слово-уродец!), затеянное им когда-то в очередной «Культурной революции» на телеканале с красивым и ко многому обязывающим названием «Культура», была посвящена именно мату. Находящимся в студии представителям так называемой интеллектуальной и творческой элиты предлагалось высказаться по поводу того, может ли русский язык вообще существовать без мата. Таким образом, сама постановка вопроса, задуманная и осуществлённая как провокация, била наотмашь как по великому языку, так и по всем нам, его носителям.

Но и сегодня совестливейший писатель земли русской Валентин Григорьевич Распутин в одном из интервью горестно сокрушается: «Порой складывается впечатление, что дело ведётся к тому, чтобы её, Россию, закрывать. Пройдёт ещё 30-40 лет — и развеют по ветру сначала всё русское, чем заняты уже теперь, а затем и российское. Посмотрите: образование у нас чужое, отечественная литература и русский язык всё настойчивей вытесняются из школьных программ. Культура… Как в тылу врага, распоряжается уже второе десятилетие русской культурой её, как мне кажется, надзиратель и ненавистник господин Швыдкой».

И как же свежо, как честно, с радостью и болью, с верой в свой народ и любовью к нему написал об этом — всего несколько строк — талантливый поэт, наш современник, протоиерей Андрей Логвинов:

Русских мужиков земную соль
Не излечишь, словно алкоголь.
Русских баб исповедальный вой
Не унять культурой никакой.

Только потому земная ось
Выстоит на нашем на авось,
Только потому в последний час
Сказки все сбываются про нас!

А эти суровые, честные слова принадлежат замечательному писателю, заместителю главы Всемирного Русского Народного Собора Валерию Николаевичу Ганичеву: «Если общество и власть не отринут чисто коммерческий подход к культуре, не заявят о борьбе за торжество высших ценностей, нас ждёт всеобщее культурное обнищание, невежество, бедность духа, наша культура не будет способна рожать не только гениев, но и простых талантливых людей с широким взглядом на жизнь, людей, способных открывать новые горизонты, людей нравственных».

В своё время в Большом театре, бывшем в течение целой череды десятилетий неким символом русской культуры, прошла премьера спектакля, который по праву считался многими ценителями искусства его визитной карточкой. Речь, как вы, наверное, догадались, об опере «Евгений Онегин». Так вот, великая русская певица Т.П. Вишневская, которая около четверти века в связи с известными драматическими обстоятельствами в её жизни и судьбе не была в некогда родных для неё стенах, присутствовала в тот вечер в зале. Однако вскорости она была вынуждена покинуть его, так как не могла, по собственному признанию, вынести публичного глумления над шедевром русской музыкальной мысли, в котором когда-то счастливо сочетались для отечественной культуры два национальных гения — вдохновенная поэзия А.С. Пушкина и блистательная музыка П.И. Чайковского. Галина Павловна была шокирована происходящим на сцене, где герои в костюмах современного покроя бегали по столам, обнимались и опустошали фужеры со спиртным. Такое вот «новое прочтение» великой русской (да что там русской, давно уже мировой) классики…

Одно из широко распространённых явлений нашего лукавого времени — это так называемая молодёжная культура, и дурашливость, нарочитая, простите, придурковатость как её «фирменный» стиль. Это жеребячье «гы-гы-гы» по любому поводу… а по сути эффективный приём разделения и отчуждения поколений, детей и родителей. Нелишне задуматься и о том, что в известном словаре Владимира Ивановича Даля слово культура толкуется как «обработка и уход, возделывание; образование, умственное и нравственное». Несколько иное, на редкость проникновенное понятие культуры встречаем мы у священника Павла Флоренского. В курсе лекций «Очерки философии культа», прочитанных в 1918 году в Москве, он говорил о том, что к культу церковному и его основе и центру — Божественной Евхаристии — восходят все святыни жизни, мысли и дела христианские. Из культа исходит всё, что затем обмирщается в культуре: философия, наука, формы общественности, искусство. Культ и его основа, Таинство Причащения, рассуждал выдающийся богослов, есть, таким образом, священная и единственная основа для живой мысли, творчества, общественности. В 1927 году он изложит свои взгляды именно так: «Вера определяет культ, а культ — миропонимание, из которого следует культура». Как и святитель Лука (Войно-Ясенецкий) в своих известных трудах, отец Павел последовательно отстаивает мысль о том, что наука и культура не только не противоречат религии, как часто пытаются внушить нам разного рода безбожники, но и выполняют высочайшую миссию — являются надёжными проводниками людей к Истине Христовой. Ядром и корнем своим культура, по его мнению, имеет религиозный культ. В книге игумена Андроника (Трубачёва), доцента Московской Духовной Академии «Обо мне не печальтесь», посвящённой жизнеописанию его замечательного деда, читаем: «В ряде работ 20-х годов отец Павел развивает мысль о том, что культ человека (человекобожие), не ограниченного в деятельности и правах высшими, надчеловеческими духовными ценностями, неизбежно приводит в области культуры к разрушительному смешению добра и зла, в области искусства — к культу крайнего индивидуализма, в области науки — к культу оторванного от жизни знания, в области хозяйства — к культу хищничества, в области политики — к культу личности… Задача культуры — борьба с законом падшего мира… и свою задачу может осуществить, только раскрывая высшие себя ценности религиозного культа». Отцу Павлу принадлежит и весьма остроумное высказывание: «Культура, от культа оторвавшаяся, похожа на служанку, которая в отсутствие госпожи примеряет перед зеркалом её наряды».

Таким образом, культура есть не что иное, как высочайшая божественная миссия. Размышляя об этом, архиепископ Иоанн Сан-Францисский (Шаховской) в эссе «Что такое культура» из книги «Беседы с русским народом» пишет: «Истинная культура есть связь человека с Творцом и всем миром. И эта связь называется религией. Это связь с высшим миром бытия, истины и любви должна пройти через все отношения людей и народов. Войти в рояль музыканта, в лабораторию учёного, в тетрадь писателя, в интуицию врача, в руку сеятеля, сеющего на земле хлеб… По холодной проволоке материальных отношений мира должно пробежать тепло жизни. По жилам человечества должна пробежать кровь, соединяющая людей в высшее единство, всё оживляющая и всё отдающая Единому Сердцу — Иисусу Христу. По культуре добра и духа томится всякое человеческое — и русское — сердце. Напрасно пытаются осуществлять культуру насилием и ненавистью. Она есть дочь любви и свободы».

Вслушаемся в слова, написанные Иваном Алексеевичем Буниным в страшном 1924 году и чудесным образом перекликающиеся с этими размышлениями владыки Иоанна: «Была Россия, был великий, ломившийся от всякого скарба дом, населённый могучим семейством, созданный благословенными трудами многих и многих поколений, освящённый богопочитанием, памятью о прошлом и всем тем, что называется культом и культурой… Планетарный же злодей, осенённый знаменем с издевательским призывом к свободе, братству, равенству, высоко сидел на шее русского «дикаря » и призывал в грязь втоптать совесть, стыд, любовь, милосердие…»

Какую же ниву возделывают упомянутые нами, с позволения сказать, деятели культуры и какую такую миссию они осуществляют в сегодняшней России?! Нормально предположить, что подлинным культурным пространством может быть только то, что освящено, что призвано приблизить человека, живого носителя образа Божия, к Первообразу, к Творцу. И уж, конечно, культурной никакая революция не может быть по определению. Как и все те, для которых русский язык не национальная святыня, а лишь повод для постыдного шутовства. Не о таковых ли глаголет пророк и псалмопевец Давид: «Гроб открытый — гортаньих» (Пс. 5:10). Вещающие зло — они воистину зловещие.

Вакханалия гогота

Во время одного телевизионного прямого эфира в студию позвонила пожилая женщина и чуть не со слезами в голосе попросила высказать отношение к заполонившему центральные телеканалы эстрадному пародийному дуэту, называющему себя «новые русские бабки». Почему, вопрошала телезрительница, объектом насмешек, откровенного издевательства выбраны именно русские, а не какие-либо иные бабушки?! Помню, в ответ предложил сообща порассуждать о таких явлениях, как смех и пародия…

Как-то довелось прочитать о том, что можно представить себе Христа молчащим, скорбящим, беседующим, негодующим, улыбающимся, но нельзя — хохочущим. Смех (а он может быть ещё и ёрническим, издевательским, глумливым) и в самом деле вовсе не так безобиден, как может показаться. Вспомним мудрые пушкинские слова о том, что «смех Вольтера разрушил больше, чем плач Руссо».

Во все времена у всех народов существовало понятие табу — того, к чему нельзя прикасаться ни в коем случае. Во многом благодаря этому человек, если можно так выразиться, и стал человеком. Разрушительная же энергия хохота заключается именно в том, что с его помощью высмеивается добродетель, таким образом она представляется глупой или даже ничтожной, стремительно теряя в глазах окружающих ореол святости. А если, как теперь часто выражаются, «поприкалываться» над злом — задумаемся, станет ли оно от этого меньше? О чём бы ни шла речь — о супружеской измене или уклонении от воинского долга, о пьянстве или казнокрадстве, о жадности или трусости, о забвении родительских обязательств или непочтении к родителям, просто к старикам — ничего не изменится в лучшую сторону, если об этом без конца зубоскалить. Лукавство же заключается именно в том, что зло отныне лишь кажется таковым — вовсе не зловещим, в чём-то даже забавным и милым. Но губительным от этого быть не перестаёт!

Недаром Святые Отцы во все времена призывают нас воздерживаться от бездумного хохота, предостерегают, что исконный враг человека неустанно стремится внушить нам мысль о том, что его самого в природе как бы и нет. А раз нет его, то, стало быть, нет и Бога. «Расслабься и получи удовольствие!» — призывают нас с голубых (всё чаще в буквальном смысле этого слова) экранов и со страниц серо-жёлтой прессы, из динамиков многочисленных радиостанций в режиме нон-стоп нескончаемые юмористы и пародисты, сатирики и хохмачи.

Нынешней масс-культуре, как выясняется, претит изображение старости, болезни, высоких чувств, человеческого страдания. Всего, что «напрягает» — ум, душу, сердце. Как выяснилось, есть в этой сфере даже специальный термин — неформат. Да что там страдания, не хочется испытывать даже такой естественной для нас, людей, грусти при созерцании одной из важнейших тайн этого мира — смерти. Помню собственное изумление, когда увидел в выпуске теленовостей сюжет из одной западноевропейской страны: женщина пригласила на похороны своего мужа… клоунов (!), чтобы, как она сама же и разъяснила недоумевающему корреспонденту, участники траурной церемонии «не грустили, ведь смерть ~ это так печально». Неужели это и есть та самая выдающаяся европейская культура, которую вот уже не первое столетие пытаются навязать нам в качестве некоего образца для подражания отечественные либералы?!

Вспомним, ведь ещё полтора десятка лет назад не было разнузданных юмористических марафонов такого масштаба. И к чему это привело? Конечно, и прежде юмористы-сатирики специализировались на затасканных сюжетах про тёщу-злыдню, коварного соседа, завидущую подругу, друзей-выпивох, туповатого начальника, да мало ли ещё подобной, набившей оскомину пошлости… И всё же это было несколько иного уровня и, согласитесь, не в таком диком количестве. Теперь же — какой телеканал ни включи, ощущение такое, что попадаешь в дурдом, обитатели которого соревнуются в том, кто выдаст больше непотребств. Чего стоят одни похотливые «новые русские бабки» и козлоногие «новые русские дедки» с пошлейшими текстами и омерзительным кривлянием! Неужто не обрыдяо?! Ну, как после увиденного и услышанного прикажете детской неокрепшей душе относиться к собственным бабушкам и дедушкам, к старости вообще?

Что же касается постоянного публичного глумления над мужчиной — главой семьи, отцом, мужем, воином — то это тема отдельного серьёзного разговора. Что скрывать — пьянство, наркомания, слабо выраженные волевые качества, нежелание и неумение создать крепкую семью и воспитывать собственных детей в чистоте и вере, защищать Родину — всё это у нас есть, преодолеть же этот частокол способны сегодня не все русские парни, и это наша с вами общая беда. Но важно то, как об этом говорить. В том же несмолкаемом ржанье, что обрушивается на граждан нашей страны с раннего утра и до поздней ночи, нет намёка не то что на боль или сострадание, но и на малейшее сочувствие. Одно лишь глумление — при полном равнодушии к нашим общим бедам. Каким же грозным предостережением всем нам звучат слова Священного Писания: «…гибель вымышляет язык твой; как изощренная бритва, он у тебя, коварный! Ты любишь больше зло, нежели добро, больше ложь, нежели говорить правду; ты любишь всякие погибельные речи, язык коварный: За то Бог сокрушит тебя вконец, изринет тебя и исторгнет тебя из жилища твоего и корень твой из земли живых» (Пс. 51:4-8).

Господи, помилуй.

Меньше хлеба — больше зрелищ

Иное дело юмор, о котором Борис Полевой написал как-то, что он, «как чеснок, с ним любую гадость съешь, да ещё и облизнёшься». И вправду, замечательная такая лёгкая приправа к горьким блюдам, нередко предлагаемым жизнью, что, впрочем, тоже совершенно нормально. Слава Богу за всё! Но вместо этого сегодня — сплошь тошнотворные «пищевые добавки» взамен полноценного питания. К слову, в России юмор, если можно так выразиться, всегда был словесным, никогда не был кривлянием, строился на непередаваемой игре слов, их волшебной звукописи. Приведу пример из собственной жизни. Вспоминаю, как выпускником института гладил тяжёлым чугунным утюгом красивую французскую сорочку (что было редкостью в те годы), присланную в подарок московской роднёй. И при этом шутливо хвастал обновкой перед покойной ныне бабой Шурой, простой, как принято говорить, русской женщиной и талантливой портнихой, о которой ещё будет сказано несколько добрых слов на страницах этой книги. «Гляди, — говорю ей, подначивая, — это тебе не хухры-мухры, это — Париж!» А она мне, представьте, без паузы: «Вот спалишь — будет тебе Париж!» И сияет своей добрейшей, солнечной улыбкой… А ещё, в бытность ведущим прямого эфира на «Народном радио», запомнился звонок от весьма почтенной Русланы Ивановны Немых, рассказавшей историю своей бабушки времён войны с нацистской Германией. Ничто-же сумняшеся она ответила немецкому полковнику (квартировавшему в её доме в станице Красноармейской Краснодарского края) на его слова о том, что, дескать, «мы уже в Кремле»: «Наплюён в Москву пришёл, да без порток ушёл». Такая вот отважная русская женщина, ей не откажешь в чувстве юмора. Кстати, нацистский офицер, по словам её внучки, владевший русским, тогда даже рассмеялся, по достоинству оценив бесстрашие простой русской женщины.

Ныне же отечественные мастера этого жанра смешат публику всё больше на заокеанский манер «лицом», попросту говоря, кривляются и гримасничают.

«Также сквернословие и пустословие и смехотворство не приличны вам, а, напротив, благодарение; ибо знайте, что никакой блудник, или нечистый, или любостяжатель, который есть идо-лослужителъ, не имеет наследия в Царстве Христа и Бога. Никто да не обольщает вас пустыми словами, ибо за это приходит гнев Божий на сынов противления; итак, не будьте сообщниками их», — поучает святой апостол Павел (Еф. 5:4-6). Но многие ли из нас способны расслышать эти слова, исполненные тревоги и боли? Вспоминаю, как мудрая бабушка моя ещё в далёком моём детстве всё внушала без устали неслуху мудрость, услышанную ею от предков: «Запомни, — говорила она, — друг заставляет человека плакать, а враг его смешит». Как же это меня тогда удивляло! Помню собственное недоумение — и зачем мне такой друг …

«Хлеба и зрелищ!» — требовала в античные времена от своих правителей толпа. Так отчего такой перебор со зрелищами ныне? Не оттого ли, что недобор с хлебом?! Во время одной из бесед на эту тему молодая журналистка пыталась возразить мне: но ведь смех, как известно, продлевает жизнь! Ответил ей, что если и продлевает — то совсем иной. Та вакханалия гогота, которую мы наблюдаем сегодня, не имеет ничего общего с хорошим здоровым смехом. А потому и жизнь она никому продлить попросту не в состоянии. Вдумайтесь сами, хохмачей и гогота в России всё больше и больше, а живут русские люди всё меньше и меньше… Вот бы научиться смеяться как дети: ни над кем, а просто от радости, от ощущения полноты бытия.

Да и сам, как вспомню, сколько тонн словесного мусора изрыгнул из себя за полвека с лишним (и продолжаю, увы), нещадно засоряя духовное пространство вокруг и внутри себя. Почему и язык мой — враг мой.

И если слово — серебро, то молчание — золото.

Молчание — золото

Да, молчание — золото, причём самой высокой, самой чистой пробы. Позволю себе привести отрывки из книги Н. Левитского, которую уже упоминал: «Бесед с братией Прохор старался избегать, сознавая, что «празднословие есть и празднолюбие»». «Когда будешь содержать в себе пищу душевную, то есть беседу с Самим Господом, то зачем ходить по келиям братии, хотя кем и будешь призываем?»; «Молчи, беспрестанно молчи…»; «Ничто так не содействует стяжанию внутреннего мира, как молчание и, сколько возможно, непрестанная беседа с собою и редкая с другими», — вот мысли, которыми всегда руководился преподобный отец Серафим с первых дней жизни в монастыре… «От молчания никто никогда не раскаивался»… «Тяжёл и труден подвиг молчальничества, хотя, несомненно, важен для ищущих спасения и богат духовными плодами… О важности для иноков пребывать в молчании и душеспасительности сего подвига преподобный Серафим рассуждал так: «Паче всего должно украшать себя молчанием, ибо, говорит святой Амвросий Медиоланский, молчанием многих видел я спасающихся, многоглаголанием же ни единого… когда мы в молчании пребываем, тогда враг, диавол, ничего не успеет относительно к потаённому сердца человеку; сие же должно разуметь о молчании в разуме… от уединения и молчания рождаются умиление и кротость; действие сей последней в сердце человеческом можно уподобить тихой воде Силоамской, которая течёт без шума и звука… В соединении с другими занятиями духа молчальничество возводит человека к благочестию… Молчание приближает человека к Богу и делает его как бы земным Ангелом «. «На кого, — говорит Он, — воззрю, токмо на кроткого и молчаливого и трепещущего словес Моих» (Ис. 66:2). Плодом молчания, кроме других приобретений, бывает мир души. «Молчание учит безмолвию и постоянной молитве, а воздержание делает помысл неразвлекаемым… Ничто так не содействует стяжанию внутреннего мира, как молчание и, сколько возможно, непрестанная беседа с собою и редкая с другими… «» Какие удивительные, проникновенные слова! Возможно, кто-то и возразит, что наставления преподобного Серафима Саровского слишком уж строги и адресованы, прежде, инокам.

Спорить не буду. А только — положа руку на сердце — признаемся, неужто не обдало нас при чтении наставлений духоносного и богоносного отца нашего невыразимым благоуханием, лёгким дыханием рая?!

Как-то, в далёком детстве, решил проверить прописную истину о том, что молчание есть золото, конкретно, что называется, на деле. Не поверите, за целый день не вымолвил ни единого словечка, что оказалось делом невероятно сложным. И что бы вы думали — вечером даже не дали на мороженое! Помню, был сильно разочарован… Ныне же автору этих строк кажется порой, что речь в древней поговорке вовсе не о монетах, что так призывно позванивают в мошне, а о золоте на нимбах наших удивительных святых, что прожили свою жизнь в согласии с евангельской добродетелью.

* * *

Как-то в одной из поездок во время устроенной хозяевами пресс-конференции молодая журналистка с очень серьёзным видом задала вопрос, ответ на который её, похоже, смутил. Потому как автор попросту рассмеялся, впрочем, вполне добродушно, потому как никого не хотелось обижать. А всё потому, что сформулирован он был следующим образом: «Я посетила все ваши выступления в нашем городе, — сказала она, — и хотя темы были разные, Вы везде проводили эту свою мысль о том, что слово материально».

Разве это моя мысль?! Господи, помилуй. А грозное предостережение Спасителя: «…ибо от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься» (Мф. 12:37), а начальные слова Евангелия от Иоанна, знакомые даже тем, кто не раскрывал Святого Евангелия вовсе, а послания Святых Апостолов, откровения сонма Святых Отцов… Если раскроем молитвослов, то в молитвах на сон грядущим не раз и не два обнаружим этот призыв, этот вопль душевный ко Господу простить, «еже согреших во дни сем словом, делом и помышлением», но прежде — словом…

Немало из того, что на слуху с детства, приобретает с возрастом иной, сокровенный смысл. В том числе известная поговорка о том, что хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. Мне же, нынешнему, думается, что речь в ней о не схожей ни с чем земным радости от грядущего лицезрения Самого Христа, Его Пречистой Матери, сонма лучезарных Ангелов небесных и святых угодников — как величайшей награды для тех немногих, кто не стремился в земной своей жизни к непрерывному веселью и кто предпочёл плач над собственным несовершенством хохоту над изъянами ближнего. Воистину: «Блаженны плачущие, ибо они утешатся» (Мф. 5:4).

Пред. глава Оглавление След. глава

Василий (Фазиль) Ирзабеков
Русское Солнце, или Новые тайны русского слова - Хула и скверна

Хула и скверна

Хватит молиться демонам!

Мат не может русским быть!

«Радуйся, Радосте наша…»

Язык рабов

Родник преподобного Серафима

Займёмся жалостью, или Несколько слов в защиту любви

Чья красота спасёт мир?

Японский городовой, или Власть над языком своим

Проклятья… самому себе?!

Божественная глубина

Когда личина прирастает к лицу

Псевдоязык — псевдонарод — псевдоспаситель

«Арзамасский ужас»

Начать с себя!

Миссия культуры, или Хаос и Логос

Вакханалия гогота

Меньше хлеба — больше зрелищ

Молчание — золото

Комментировать

Отменить ответ

Хула и скверна

Хватит молиться демонам!

Мат не может русским быть!

«Радуйся, Радосте наша…»

Язык рабов

Родник преподобного Серафима

Займёмся жалостью, или Несколько слов в защиту любви

Чья красота спасёт мир?

Японский городовой, или Власть над языком своим

Проклятья… самому себе?!

Божественная глубина

Когда личина прирастает к лицу

Псевдоязык — псевдонарод — псевдоспаситель

«Арзамасский ужас»

Начать с себя!

Миссия культуры, или Хаос и Логос

Вакханалия гогота

Меньше хлеба — больше зрелищ

Молчание — золото

Рекомендуем

Комментировать

Отменить ответ