<span class=bg_bpub_book_author>Зоберн В.М.</span> <br>Православные праздники в рассказах любимых писателей

Зоберн В.М.
Православные праздники в рассказах любимых писателей - Глава 16. Святитель Николай Чудотворец (19 декабря, 22 мая)

(6 голосов: 4.3 из 5)

Оглавление

Глава 16. Святитель Николай Чудотворец (19 декабря, 22 мая)

Касьян и Микола. Арсений Несмелое

«Архангел кликал звонко,
Услышал я, иду,
Да русский мужичонка,
Гляжу, попал в беду.
Дрова он воеводе
Спешил доставить в срок
Да на трясце-болоте
И увязил возок.
И мужичонка серый,
Российский человек,
Ко мне с великой верой
В мольбе своей прибег.
Я что ж… Из топи тряской
Я вызволил возца,
Прости уж, что на ряске
Землица и грязца.
Твоя велика милость, –
Помедлил я приказ.»
Но звездно покатилась
Слеза из Божьих глаз.
С тишайшей лаской Голос
Сказал с престола сил:
«Ты вот как Мне, Микола,
Поступком угодил.
Ты с Арием был строгий,
Но ласков с мужичком, –
Отри ж, Святитель, ноги
Хоть этим облачком…

Объяснение праздника. Протоиерей Иоанн Бухарев

Святитель Николай был архиепископом в Мирах, городе ликийском, жил в 4-м столетии от Рождества Христова. Родителями его были благородные и верующие Феофан и Нонна. С самого рождения он в постные дни, среду и пятницу, не вкушал материнского молока. Воспитание получил под надзором дяди, епископа Патарского, с детства полюбил уединение, молитву в храме, уклонялся от мирских увеселений. Потом стал монахом и по указанию самого Бога был избран в архиепископы. Во время гонений на христиан во времена Диоклитиана был заключен в темницу, откуда освобожден был императором Константином. Присутствовал на 1-м Вселенском соборе, где выступал против ереси Ария.

В сане архипастыря святитель Николай прославился великим трудолюбием, милостью ко всем нуждавшимся, доступностью и благотворительностью. Двери его дома были открыты для каждого. Помогать бедствующим, спасать погибающие души было особенно любезным ему делом. Один бедный человек, не имея чем питаться, помышлял уже выдать в беззаконный брак трех дочерей. Но святитель тайно ночью три раза приносил ему узелки с деньгами и клал на подоконник. И, таким образом, спас семейство от духовной погибели. Однажды уже поднят был меч палача над головами осужденных, но святитель явился на место казни и защитил невинных. Страждущие призывают его на помощь в молитвах, и Господь часто прославляет имя своего праведника исполнением таких молитв.

Никола Русский. Петр Ширяев

Видишь эту икону? Вон ту, с темным ликом, в серебряной ризе с золотыми кружочками по краешку? Это наша, семейная, родовая… Давно она у нас. С каких времен – сама не знаю. А только с прапрадедушкой твоим, Николаем Петровичем, секунд-майором, под Измаилом она была. Это верно. Когда пошли наши на штурм басурманской крепости, твой прадед на шею ее себе поверх мундира надел, милости Николы Заступника себя поручил. И уберег его Святитель Русский: залез прадед твой на стену, а янычар ему в грудь копьем наметил. Замахнулся уже, но увидел лик Угодника, устрашился, копье свое бросил и убежал. Поэтому и золотые кружки по краям оклада, а наверху, видишь, крест? Это орденский крест, за взятие Измаила, а кружки – пуговицы с прадедова мундира. Они позолоченные были. Теперь пообтерлись, конечно. Много времени прошло. А риза – из турецкого серебра, какое в Измаиле взяли. Прадед твой, как вернулся из похода, тогда и отлить ее приказал, пуговицами украсили награждение свое, государыней дарованное, Святителю принес.

Прими, Заступник, не мне эта честь, а тебе, твоей помощью басурман низвержен.

Так рассказывала мне моя бабушка, обыкновенная русская бабушка, какие в каждой семье были, есть и будут. В каждой. Разница в них лишь в том, что одни были в букольках и чепцах, а другие – в полинялых темных платках на седых космах. Есть они и теперь, ибо они неистребимы, так же как неистребимо само наше прошлое, которое они несут в себе и бережно хранят.

Была такая бабушка и у Пушкина. О ней много писали, и ее имя знают. Были такие и у его михайловских мужиков. О них ничего не писали и их не знают. Но также повествовали они о неистребимом, неугасимом прошлом, то скорбном и страшном, то радостном, светлом и благостном. И также, как я в те годы, слушали, слушают и будут слушать их внучата.

Извечна возлюбленная в нашей юности, извечна и бабушка в нашем детстве.

Я слушал ее и видел – так ярко, как это бывает только в детские годы – и секунд-майора, махающего блестящей шпагой, и страшного, огромного янычара с тяжелым копьем. А между ними. Седенького старичка, заслонившего собой грудь прадеда. Видел.

А бабушка плела дальше свое тихоструйное кружево.

–… Первый год, как я за деда твоего замуж вышла – мама твоя еще не родилась, – страшнейший пожар приключился. Загорелось в овине, в овинах тогда еще хлеб сушили. Потом и на строения пламя перекинуло. Дым – ничего не видать. Все как обезумели: орут, кричат без толку. Скотина ревет по дворам. Столпотворение! Крыши-то соломенные тогда были – от них огненные «галки» летят. ветер.

– Под Твою милость, Чудотворец, прибегаем! Оборони!

Взяла я тогда этот образ из кивота и стала с ним насупротив ветра.

– Оборони, Святитель, Заступник!..

И что ж ты думаешь? – зацветало улыбкой лицо бабушки. – Не попустил! Заступил Угодник! Дымом, меня душит, искрами палит, а я стою. Капот от искры затлеет – отряхну, приглушу ладошкой и стою.

Глядь, и ветер назад повернул. Стихать стало. А я все стою. Так и миновалось. Услышал меня Чудотворец и приспел с помощью.

В редкой русской семье не хранилось таких преданий о чудесах, совершенных Угодником Мирликийским, и в редком доме, хоромах или избе не было его иконы.

Эти предания тянулись крепкими нитями из прошлого в современность, крепили связь меж веками – единство жизни и истории русского народа. Нет числа этим преданиям. Они всюду, в каждом углу Руси. В каждом городе и в каждой глухой деревушке есть свой собственный сказ о чуде Святого Николы.

Древнейший из них, вероятно, Киевский, о Николе Мокром, связанный с первым на Руси храмом, воздвигнутым в начале XII века в честь вросшего в русскую жизнь Чудотворца.

Ватагу рыбаков на Днепре застала буря. Ветер ревет, хлещет дождь. Сорваны паруса, сломано правило, да и как управить им по таким волнам? Спасение только в чуде.

Погибающие рыбаки взмолились тогда к тому посреднику между Господом и людьми, весть о котором в те годы едва лишь достигла Руси – к Николе Чудотворцу. И видят: стал у сломанного руля седенький старичок и повел их ладью к берегу по ревущим волнам… А ветер бушует, дождь все хлещет и струями стекает с лица старичка.

Привел. Спаслись. И в память спасения воздвигли храм, а в нем образ Заступника, такого, каким видели они его во время бури – правящего рулем, залитого дождем и брызгами волн, мокрым.

Этот образ погиб при одном из разгромов Киева, но церковь стояла и хранила свое имя Николы Мокрого до наших дней. Сохранилась ли она теперь, при разгроме Киева – не знаю.

Никола Угрешский, Никола Можайский, Никола Белевский, Тихвинский, Устюжский. Сколько храмов его имени воздвигнуто на Святой Руси? И каждый из них хранит не одно, но множество преданий о совершенных Святителем чудесах.

Современный человек с размельченной, затертой, как монета, душой, иссушенной и обескровленной всевозможными «измами», утратил силу для живого представления о чуде, хотя жадно рвется к нему, тоскует о нем. Не случайно же в атеистическом Париже – десять тысяч всевозможных «чудотворцев», «ясновидящих» и гадателей.

Это парадоксально, но наиболее яркие проявления веры в чудо Господне мне приходилось видеть теперь в СССР. Там эта вера еще живет в людских сердцах. Быть может потому, что именно там, в безысходности социалистического быта, творящиеся и в наши дни чудеса заметнее, ярче, чем в тусклой, сытной обывательщине Запада.

Из книги «Никола Русский.
Италия без Колизея»

Пред. главаОглавлениеСлед. глава

Рекомендуем

Комментировать