9. О патриотизме
В падении прародителей дух человека взбунтовался против Бога. Эпоха Возрождения символизировала «освобождение» души от духа. «Серебряный век» русской культуры сделал шаг к постмодернизму, который пытается полностью вывести тело из-под власти высших начал. Конечно, совершающиеся процессы распадения первозданного единства человеческой природы не сопряжены исключительно с названными эпохами. (Так, предшественниками постмодернизма можно с полным правом назвать Рабле или новеллистов Возрождения.) Но эпохи эти нагляднее сосредоточили в себе происходящее на протяжении всей истории после грехопадения. Целью главного соблазнителя было именно разрушение целостности того, в ком был запечатлен образ и подобие Божии.
Когда это произойдет, останется одно: отдать тело в окончательное рабство — бесовским силам.
Каждый из самообособляющихся уровней бытия всегда пытался утвердить свою самостоятельность, абсолютизируя собственные стремления, ценности и прежде всего заблуждения. Становится ясным, что относительные ценности каждого уровня, утверждаемые в качестве самоценных и самодовлеющих, не могут не усугублять раздробленности мира. Дух отстаивает право на все свои соблазны (оккультизм, исевдорелигиозность, синкретизм и т.п.); душа стремится к многообразию ощущений, не разбирая их духовной природы; тело пускается в погоню за удовольствиями. И во всём, включая и духовную жизнь, всё более утверждают себя гедонистские соблазны.
Чтобы человек не заметил этого, ему навязываются примитивное мировидение, куда более убогое, чем предполагал для человечества даже Великий Инквизитор.
И: тело сбросившее с себя зависимость от души, духа и Бога, с одной стороны, будет неистово противиться восстановлению истинной христианской иерархии (поскольку слишком подчиненным оно в ней является), а с другой — окажется обречённым на сознавание своей неодолимой зависимости от страданий, от смерти. Тело вне Бога лишается какой бы то ни было надежды на бессмертие. Вновь давняя проблема.
В феврале 1878 года Достоевский писал (Н. Л. Озмидову): «Теперь представьте себе, что нет Бога и бессмертия души (бессмертие души и Бог — это всё одно, одна и та же идея). Скажите, для чего мне тогда жить хорошо, делать добро, если я умру на земле совсем? Без бессмертия-то ведь всё дело в том, чтоб только достигнуть свой срок, и там хоть всё гори. А если так, то почему мне (если я только надеюсь на мою ловкость и ум, чтоб не попасться закону) и не зарезать другого, не ограбить, не обворовать, или почему мне если уж не резать, так прямо не жить на счёт других, в одну свою утробу? Ведь я умру, и всё умрёт, ничего не будет! Таким образом, и выйдет, что один лишь человеческий организм не попадает под всеобщую аксиому и живёт лишь для разрушения себя, а не для сохранения и питания себя» (30, кн.1, 10). Сказано яснее ясного.
Очутившись в порочном круге безверия и безнадёжности, тело (и не что иное: ведь и душевные движения оказываются при том лишь следствием движения телесных составляющих) не может не искать утоления тоски, тайной и явной, в разного рода отвлекающих началах, от вина и наркотиков до массовой культуры и спорта. Именно на этом всё более паразитирует ныне и от этого получает всё большую власть мировое зло. Зло, персонифицированное дьяволом, и всегда стремилось к господству, теперь обретает для того особенно благоприятные условия.
И мы видим, что это зло в нынешней мировой политике проявляясь, действует прежде всего против России, русского начала, русского народа.
Аллен Даллес, директор ЦРУ (1953-1961), это обнаружил откровенно. Он ещё в 1945 году, до завершения великой войны, точно сформулировал суть американского воздействия на русский народ — с целью его полного разложения:
«Мы бросим всё, что имеем, — всё золото, всю материальную мощь на оболванивание и одурачивание людей! Человеческий мозг, сознание людей способны к изменению. Посеяв там хаос, мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности верить. Как? Мы найдём своих единомышленников, своих союзников в самой России.
Акт за актом будет разыграна грандиозная по своему масштабу трагедия гибели самого непокорного на земле народа, окончательного, необратимого угасания его самосознания. Литература, театры, кино — всё будет изображать и прославлять самые низменные человеческие чувства. Мы будем всячески поддерживать и поднимать так называемых художников, которые станут насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия, садизма, предательства, — словом, всякой безнравственности. В управлении государством создадим хаос и неразбериху…
Честность и порядочность подвергнутся осмеянию и перестанут быть нужны, превратятся в пережиток прошлого. Будут культивироваться хамство и наглость, ложь и обман, пьянство и наркомания, животный страх друг перед другом и беззастенчивость, предательство, национализм и вражда между народами, прежде всего вражда и ненависть к русскому народу — всё это мы будем насаждать ловко и незаметно…
И лишь немногие, очень немногие будут догадываться или даже понимать, что происходит. Но таких людей мы поставим в беспомощное положение, превратим их в посмешище, найдём способ их оболгать и объявить отбросами общества. Мы вырвем духовные корни, опошлим и уничтожим основы народной нравственности. Мы будем расшатывать таким образом поколение за поколением. Будем браться за людей с детских, юношеских лет, главную ставку сделаем на молодёжь, начнём разлагать, развращать, растлевать её; мы превратим их в циников, пошляков, космополитов. Вот так мы это и осуществим»[192].
И осуществляют.
Но что же делать? Устремиться на поиски врагов? Искать их особенно и не нужно: они и так на виду. Но главное-то не в том. Вл.Соловьёв, осмысляя Достоевского, сумел дать ответ на терзающие нас вопросы:
«Пока тёмная основа нашей природы, злая в своём исключительном эгоизме и безумная в своём стремлении осуществить этот эгоизм, всё отнести к себе и всё определить собою, — пока эта тёмная основа у нас налицо — не обращена и этот первородный грех не сокрушён, до тех пор невозможно для нас никакое настоящее дело, и вопрос что делать? не имеет разумного смысла. Представьте себе толпу людей, слепых, глухих, увечных, бесноватых, и вдруг из этой толпы раздаётся вопрос: что делать? Единственный разумный здесь ответ: ищите исцеления; пока вы не исцелитесь, для вас нет дела; а пока вы выдаёте себя за здоровых, для вас нет исцеления»[193].
Вот что нужно понять: гуманизм (перевородный грех, эгоистическое тяготение «всё отнести к себе и всё определить собою») есть болезнь, несущая все беды нашему страдающему эгоизму. Но чтобы стремиться к подлинному исцелению, необходимо именно понять, что мы больны. А чтобы это понять, нужен верный критерий здоровья. Этот критерий можно обрести только в Откровении Божием, и не в человеческих искажениях этого Откровения, а в полноте Христовой Истины, то есть в Православии. Отвержение Православия неизбежно приведёт к прогрессированию болезни и к гибели. Поэтому-то необходимо сознать, что Православие есть тот удерживающий, о котором говорит Апостол:
«Ибо тайна беззакония уже в действии, только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий теперь…» (2Фес. 2:7).
Удерживающий есть Православие. И не абстрактное, а осуществлённое в воцерковлённом сознании и типе поведения.
Средоточием этого удерживающего начала ныне является Россия. Именно на Россию Божиим Промыслом была возложена ответственность за судьбу Православия, что русская мысль сознала достаточно полно, выработав идею Москвы-Третьего Рима.
Теперь эта идея подвергается яростному высмеиванию со стороны либеральных носителей зла,
В уже упомянутом ранее интервью А. Терца О. Николаевой (февраль 1990 г.) тот утверждал:
«Ну а что касается национальной идеи, мне это не представляется по-настоящему серьёзным; все эти разговоры о том, что русские или французы, итальянцы, американцы и так далее считают, что они лучше, что у них настоящий Бог. Во-первых, это оскорбительно для Бога, во-вторых — для самих этих наций. Для меня русский национализм среди верующих — это профанация религии, это унижение религии»[194].
Тут столько путаницы, что распутать мудрено. Попробуем. Национализм — действительно, плохо. Национальное самосознание необходимо. Будем точны в словах, если уж мы филологи. Подлинно православные никогда не могут считать, что они лучшие. Худшие. И не скажет русский православный человек, что у него настоящий Бог. Ибо Бог един и нет настоящих и не настоящих богов. Но есть верное и неверное понимание Бога — в различных религиях. Полнота Христовой Истины — в Православии. Но никакого национального чванства основать на том невозможно: Православие существовало тогда, когда русскому народу ещё тысячу лет оставалось ждать своего исторического бытия. Православие — дар нам от Бога, хоть мы того и недостойны. Тут не кичиться следует, а скорбеть о недостоинстве и стараться хоть ненамного избыть его. Сознание же своего служения Православию — как может оскорблять Бога и нацию? Вот отказ от такого служения нас и впрямь оскорбляет. Бог же поругаем не бывает (Гал. 6:7).
Вот что мы видим: православный тип мироосмысления всегда будет чужд и ненавистен гуманистическому мышлению, потому что заставляет отвергнуть основные его принципы, и прежде всего эвдемонические стремления. Это точно выразил Достоевский:
«ПРАВОСЛАВНОЕ ВОЗЗРЕНИЕ,
В ЧЁМ ЕСТЬ ПРАВОСЛАВИЕ
Нет счастья в комфорте, покупается счастье страданием. Таков закон нашей планеты, но это непосредственное сознание, чувствуемое житейским процессом, — есть такая великая радость, за которую можно заплатить годами страдания.
Человек не родится для счастья. Человек заслуживает своё счастье, и всегда страданием.
Тут нет никакой несправедливости, ибо жизненное знание и сознание (т.е. непосредственно чувствуемое телом и духом, т.е. жизненным всем процессом) приобретается опытом pro и contra, которое нужно перетащить на себе» (7,154-155).
Назначение России — нести в себе удерживающее начало и противостоять тайне беззакония. Ибо в том решаются судьбы мира.
Так осуществляется Промысл Божий. Он осуществляется посредством синергии, соработничества человека с Богом, через соединение воли человека, познавшего смысл своего бытия, с волею Творца — в деле спасения. Христос Спаситель восстановил в Себе, как в Новом Адаме, разорванное единство человеческого бытия. Но человек должен сознательно совершить волевое движение к соединению со Христом. Если он откажется от того, удерживающий будет взят. Для соединения же со Христом необходимо пребывание в Православной Церкви.
Этого ныне не желают сознавать многие, взявшие своего рода монополию на русский патриотизм. Они готовы отстаивать что угодно, только бы утвердить амбициозные притязания на высшую ценность самодовлеющего русского начала, в котором они видят абсолютную самодостаточность. Собственно, это есть национальная (и националистическая) разновидность гуманизма, в котором теперь место человека занимает этническое множество. Идеологами такого мышления являются историк О. Платонов, писатель А. Проханов, скульптор В. Клыков, публицист М. Антонов и др. Их credo — Россия превыше всего. При этом даже тогда, когда иные из этих «патриотов» заявляют о своей православности, их вера колеблется на зыбкой грани между абстрактным христианством и язычеством. Таково творчество В. Личутина, например, никогда не понимавшего подлинно не только Православия, но и смысла веры вообще. Есть писатели, самый яркий среди них С. Алексеев, которые соединяют патриотическую идею с языческим оккультизмом (впрочем, это тавтология).
Россия превозносится этими людьми как мощное государство, как всемогущая империя. И это мыслится как самодостаточность русского бытия. Державники, не задумываясь о подлинном предназначении Державы, готовы вознести даже фигуры Ленина и Сталина за их якобы заботу о государственной мощи России. Но для Ленина, относившегося к русскому народу с презрением, Россия существовала лишь как вспомогательное средство для раздувания пожара мировой революции, в котором он готов был спалить всю русскую жизнь. Сталин же видел в России мощное средство самоутверждения. Он имел державное мышление, ясно сознавая, что его собственное величие только тогда станет несомненным, когда будет опираться на мощь страны, в которой он осуществлял своё всевластие. Русский же народ для него был опять-таки не более чем средством, и расходовать его, когда это мнилось необходимым для достижения личных целей, Сталин не колебался. Само соединение патриотической идеи с космополитической коммунистической идеологией, ныне кое-кем утверждаемое, является обыденным недомыслием.
Подлинно же выразил русскую идею Достоевский, когда утвердил: «Правда выше России».
Правда Христова — вот что важно.
Великий смысл бытия русского начала — в служении этой Правде. Иначе вся история наша обессмысливается, русские самозамкнутся в националистическом чванстве и погибнут со всем миром, спасти который призваны.
Мировое зло обрушивается на Россию именно потому, что в ней ещё не угасла православная вера. Не против России просто, но против Православия в России направлена вражда мирового зла.
«Именно удерживающим аспектом русской цивилизации и объяснялась ненависть к нам антихристианской “мировой закулисы”: эта финансовая олигархия видела в России главное препятствие своему мировому господству»[195], — пишет М. Назаров, которого можно назвать выразителем русской идеи на рубеже тысячелетий. Анализируя в своём капитальном труде «Тайна России» ход мировой истории, Назаров доказательно раскрывает весь ход борьбы, которую вела и будет вести тайна беззакония против полноты Христовой Истины.
Должно сознать, что вражда «мировой закулисы» к Православию есть выражение бунта тела против духа и Бога, есть стремление тела окончательно закрепить власть над духом.
Удерживающий именно тело, и душу, и дух наши — ещё удерживает нас в подчинении Богу.
Вот коренные положения, по которым должно осуществляться и осмысление искусства, литературы в частности. Сколько бы ни твердили нынешние либеральные теории, что искусство осуществляется вне какой бы то ни было борьбы, над этой борьбой, сколько бы ни твердили — истина в том, что искусство активно действует в пространстве этой борьбы. И здесь оно: или на стороне Удерживающего, или на стороне апостасии. «Кто не со Мною, тот против Меня» (Мф. 12:30). Третьего не дано.
Оттого так возлюбили плюрализм те, кто против: размытость истины позволяет им «не замечать» этой определённости, укрыться за оттенками, полутонами, обмануть себя и других.
Западный мир ныне ясно сознаёт себя вышедшим за рамки христианства (формальные моменты не в счёт, важно, что самосознающее начало на Западе именно таково). Выработано даже специальное понятие — постхристианство). Этот термин вызывает у многих отторжение внутреннее: христианство не может быть уничтожено, иэбьгго, врата ада не одолеют Церкви (Мф. 16:18). Но сам термин экзистенциален по природе своей: он отражает внутреннее самоощущение человека, его принимающего: ощущение «преодолённости» христианских истин в личной и общественной жизни. Истинно или ложно такое ощущение — вопpoc иной, но оно есть, и поэтому термин «постхристианство» вполне характеризует процессы, происходящие в американо-европейской жизни нa рубеже тысячелетий. Главный вопрос: включится ли русское сознание в эти процессы? Искусство постмодернизма прямо отражает начало вхождения России в постхристианский мир.
«Новое религиозное сознание» конца XX века является прямым наследником тех идей, которые рождались в начале столетия. Обновлением, расширением, отвержением христианства заняты ныне слишком многие умы, в том числе и в России. Выдумана, например, «новая эра», «эра Водолея», призванная исправить якобы ошибки христианства Главным содержанием «эры» признаётся гуманизм, эзотеризм, синкретизм, пантеизм — полное смешение всех вер и идей.
Нельзя утверждать, что кризисное, катастрофическое состояние жизни на Земле — не сознаётся многими из тех, кто не утратил способности к трезвому мышлению. Но меры, предлагаемые для предотвращения окончательной катастрофы, мыслятся как следствие собственных рассудочных усилий человечества. Как будто человек живёт в безбожном пространстве и должен рассчитывать только на себя. Отвергая Бога-Спасителя, человек всё тешит себя иллюзией, что сам сможет стать как боги и — спасти себя сам. Тем человечество обрекает себя на верную гибель. Ибо в безбожном мире — всё бессмысленно.
Многие «патриоты» винят во всех бедах разного рода внешние силы. И только внешние. Вывод делается простой: устранить чужеродные воздействия — и жизнь устроится сама собою. Забывается: дьявол силён только там, где человек удаляется от Бога. Не избывши внутренней вины, исправить ничего не удастся: взамен одних недругов, даже если их удастся одолеть, придут иные — и всё начнётся сначала. На это и рассчитывает враг, заставляя русских играть по его правилам. А поскольку «патриоты» отвергают Православие и соблазняются язычеством, понять такой простой истины они просто не в состоянии.
Отвратиться от этого можно только через покаяние. Но нужно верно сознать смысл этого покаяния. Вот как пишет о том Назаров:
«…Русскому народу надо каяться не перед другими народами и не в “империализме” или “русском коммунизме”, к чему нас принуждает “мировая закулиса”, стремясь тем самым затушевать свои преступления перед человечеством. Покаяться нам следует перед Богом в измене своему православному призванию, важному для всего человечества. Из этой нашей вины и вытекают все возможные прегрешения перед окружающим миром, которые были от нашего имени нанесены ему нашими поработителями»[196].
Через такое покаяние и укрепление в Православии только и может русский народ повлиять на свою судьбу и на судьбы мира.
Комментировать