Письмо № 24.
Написанное в Брюсселе, это письмо к К.Сербиновичу трактует о выезде из Парижа нашего посольства и консульства вследствие начала военных действий с Турцией: здесь же о. Иосиф рассказывает о своем путешествии в Швейцарию для причащения Великой княгини Анны Феодоровны[71].
«После того, как наше посольство оставило Париж и прекратилось официальное сообщение через курьеров между Россией и Францией, я поставлен в невозможность представлять Вам мои наблюдения и замечания, ибо мы находимся под строгим тайным надзором французской полиции.
Теперь же, когда и генеральный наш консул отозван, наше положение сделалось еще деликатнее. Воля нашего правительства — оставить церковь и ее служителей в Париже до последней возможности, т. е. до тех пор, пока не изгонит нас французское правительство. С сей целью генеральный наш консул, оставляя свой пост, обратился с просьбой к французскому Министру Иностранных Дел об оставлении капеллы посольства нашего в Париже с подчинением оной покровительству Г. Саксонского посланника в Париже, барона Зембаха. Побуждением к такой просьбе представлено неизбежное пребывание некоторых больных русских во Франции, имеющих нужду в духовной помощи. Г. Дрюен де Люис отвечал, что он не может удовлетворить сему желанию без совещания с Министром Внутренних Дел. До сего времени нет ответа.
Если Французское правительство поймет истинное значение сего, по-видимому, малого дела, если оно вникнет в благодетельную мысль нашего правительства — доставит возможность нашим единоверцам грекам, славянам, валахам и проч. прибегать к молитве и таинствам в нашей церкви, следовательно, если увидит в этом соответствие с Восточным вопросом, то, без сомнения, будет искать предлога к нашему удалению из Франции. Полиция уже собирает сведения о нашей жизни, образе мыслей, влиянии. Я не имею с этой стороны никаких опасений, ибо все служащие при нашей каплице отличаются скромной и осторожной жизнью. В ожидании решения в будущем, всецело предаюсь воле Божией.
В конце страстной недели я, по приглашению Государыни Великой княгини Анны Феодоровны[72] и с разрешения начальника нашего посольства, проживающего в Брюсселе, отправился в Женеву для преподания Ея Императорскому Высочеству таинств исповеди и Св. причащения. Августейшая православная Особа исповедовалась в Великую субботу, после вечерней службы, а Св. причащения сподобилась в самый день Воскресения Христова. Я глубоко был тронут и утешен Ея благочестием, смирением и благоговением. Во вторник Пасхальной недели я оставил Женеву, и на пути — в Лозанне — исповедал и приобщил Святых Таин семейство Г-жи Рюминой, а в Берне — семейство о. диакона, состоящего при нашей миссии в Швейцарии. Из Швейцарии я направил путь в Гейдельберг и Висбаден. В первом из сих городов преподал утешения и Святые таинства пораженной слепотой княгине Бутера, а в последнем — исповедал священника Иоанна Янышева[73]. Все это путешествие живо напомнило мне первенствующие времена Христианства, когда пастыри Церкви на пути из одного града в другой разделяли верующим слово жизни и питали хлебом животным, сшедшим с небес. Я возвратился из сего путешествия в конце недели Св. Фомы, а в мое отсутствие богослужение и требы неопустительно были совершаемы моим товарищем священником Петровым. В сие же время я нахожусь в Брюсселе, на возвратном пути из Литтиха, куда был вызван посольством для крещения детей-близнецов Барона Сердобина, и имею честь адресовать это письмо Вашему П-ву через канцелярию нашего посольства в Брюсселе.
Французское правительство хотело дать настоящей войне против России оттенок религиозный. Епископы издали пастырские грамоты, в которых, изложив мнимые опасности Римскому католичеству со стороны России, приглашали паству к молитвам за успех французского оружия. Архиепископ Парижский особенно был странен в своем взгляде и грубо-неумерен в выражениях. По какой-то непонятной логике он представил настоящую войну, как продолжение крестовых походов, а предполагаемое завоевание Русскими Константинополя, как знамение пришествия Антихриста. Таковые парадоксы и увеличения послужили лучшим опровержением грамот прелата Парижского, а отсутствие веры в пасомых им католиках довершило безуспешность увещания. Впрочем, молитвы по распоряжению Архиепископа были совершены и совершаются теперь при обеднях; но присутствующие не замечают оных и не принимают в них никакого участия.
Брюссель, 16/28мая 1854 г.»
[71] См. выше письмо № 5.
[72] См. выше письмо № 5.
[73] Янышев Иоанн Леонтьевич, Протопресвитер и Духовник Их Величеств, докт. богословия. Род. 14 апр. 1826 г.; в 1846 г. — оконч. курс СПб. Дух. Академии и оставлен при Академии: в 1851 г. — рукоположен во священника к церкви в Висбадене; в 1856 г. — профессор богословия и философии в СПб. Университете; в 1858 г. — свящ. посольск. церк. в Берлине, а затем в Висбадене; в 1864 г. — законоучит. Государыни Марии Феодоровны; в 1866 г. — ректор СПб. Дух. Акад.; в 1883 г. — протопресвитер и Духовник Их Величеств; в 1905 г. — член Св. Синода. Ск. 13 июня 1910 г.
Комментировать