Письма №№ 22 и 23.
Тревогу и великую скорбь высказывает о. Иосиф в первом и отчасти во втором письме по поводу удовлетворения Французским Правительством ходатайства Турецкого посланника в Париже о построении церкви для эмигрантов греков и валахов, турецких подданных, проживавших в Париже. Лицемерие Турецкого Правительства, делавшего вид, что покровительствует Греческой Церкви. —тревожило о. Иосифа, и в то же время он скорбел, что мысль его о построении православного храма в Париже не была еще осуществлена.
Господствующая во Франции свобода и удобство к рекламированию всяких идей привлекли некоего Пиципио в Париж, где он основал общество для соединения Церквей под названием «Société Chrétienne Orientale». Учредитель сего общества повсюду рассылал свою программу, приглашая желающих принять в нем участие. Программа[61] была прислана Св. Синоду, некоторым архиереям, обер-прокурору Св. Синода и камергеру А. Муравьеву[62].
Вместе с биографическими данными о Пиципио, о. Иосиф подробно разбирает программу общества и труды главных деятелей его. Основная мысль программы — это стремление к устранению взаимного недоверия и ненависти, происходящих от различия вероисповеданий, и водворение терпимости и любви; догматическое же соглашение Пиципио предоставляет впоследствии Вселенскому Собору.
Неопределенное положение Церкви во Франции в то время, — стремившейся то к ультрамонтанизму, то к галликанизму, — создало огромную литературу. О вышедших в 1853 году сочинениях по этому вопросу и говорит о. Иосиф в письме № 23 к К.С.Сербиновичу, а в № 22 — к гр. Пратасову писал:
«Ваше С-во, М. Г. Граф Николай Александрович![63]
Турецкий посланник при французском дворе Вели-Паша, по прошению некоторых Валахов эмигрантов и греков, проживающих в Париже, или лучше сказать, по соглашению с ними, испросил у Французского Правительства соизволение на устроение в Париже капеллы православно-греческого обряда. Депутация сих эмигрантов явилась в турецкое посольство сначала просить посланника о покровительстве Православной вере во Франции, а потом благодарить за сие покровительство. Вели-паша не только уверил их в своем деятельном содействии, но и сам первым подписался в числе жертвователей на устроение и содержание капеллы. Домовая церковь эта устроятся 22, rue Racine, и будет поддерживаться с состоящим при ней греческим священником доброхотными даяниями и помощью оттоманского правительства. Со временем же предполагается построить церковь, как особое здание. Сие происшествие имеет, по моему мнению, большую важность. В нем есть сторона радостная и печальная.
Каждый православный сердечно порадуется, что воздвигается еще одна церковь его исповедания, что ею освящается новая точка земли, что там прольются к Богу теплые молитвы о мире всего мира, благосостоянии Святых Божиих Церквей, что там низойдут в души молящихся свет, крепость и утешение. И это совершается среди народа чуждого, исповедующего веру инославную и, по духу, враждебную православию! Какой благоприятный случай для Запада узнать состав, начала и дух Святой Веры нашей, оставить предрассудки против нее, увидев ее ближе и, так сказать, привыкнуть к ней!
Но, судя по обстоятельствам учреждения новой Православной церкви и по орудиям к ее созиданию, нельзя не видеть намерения, враждебного России. Доселе в Париже существовала только одна православная церковь — это капелла Российского Императорского посольства, туда стекались единоверцы наши всех стран, и в числе их турецкие подданные. Теперь Оттоманское правительство хочет удалить их от нашей церкви, хочет восхитить право единого на земле Православного Помазанника, право покровительствовать Православной Церкви. Без сомнения Греки, не лишенные здравого смысла, всего менее могут верить покровительству того, кто отнимал, разорял и осквернял их храм, поругал и умерщвлял их пастырей; но на темном Западе усиливаются верить действительности этой мечты! Дело принимает вид более важный, судя по способу учреждения новой церкви; ибо она не будет церковью посольскою на основании права интернационального, а просто церковью, допущенной во Франции на общем положении христианских исповеданий. Православные неоднократно высказывали мне грустные чувства, что наша церковь получает право гражданства во Франции по ходатайству и под покровительством Турции. Я же не мог не плакать над развалинами моего плана о построении церкви общеправославной в Париже. Если бы Господь благословил мысль мою, то мнимое покровительство Турции Православию не имело бы ни значения, ни успеха.
В моем поведении касательно новоустрояемой церкви я предполагаю следовать духу любви и кротости, и сей любовью и даже содействием победить ухищрение! Я еще не знаю числа прихожан к новой церкви и других подробностей. По узнавании долгом и честью почту сообщить Вашему С-ву.
Париж, 27 сентября / 8 октября 1953 г.»
[61] См. дело К. О. П. 1853 г. № 236 I о. 2 с.
[62] Андрей Николаевич Муравьев, сын известного математика, ген. Н. Н. Муравьева, род. 30 апр. 1806 г. Воспитание получил домашнее под руководством своей матери, женщины очень религиозной. Службу начал в 1823 г. юнкером. В 1828 г. перешел в ведомство Коллегии иностр. дел; в 1833 г. — чиновник, за обер-прокурорск. столом в Св. Синоде; в 1836 г. — камергер и чл. Академии Наук; в 1839 г. — чл. общего присутствии духовно-учебного управления при Св. Синоде; в 1812 г. — уволен по прошению от службы по духовн. ведомству и назнач. членом общего присутствия азиатск. департамента. Ск. в 1874 г.
[63] Гр. Пратасов, см. письмо № 9.
Комментировать