Письмо № 15.
Это письмо протоиерей Васильев начинает извещением о прибытии нового певчего к Парижской посольской церкви. Описывая добрые качества певчего Мансветова, о. Иосиф горько сетует о совершенном незнании им элементарных правил приличия, и вообще об отсутствии всяких воспитательных начал как в домашнем быту духовенства, так и в духовных школах.
Во время революции во Франции была сделана попытка об отделении Церкви от государства и замене христианства культом разума, но образовавшийся «Comité de cultes» (Комитет обрядов), в который вошли представители от народа, а также Министр Народного Просвещения Фалу (ревностный католик, подчинивший народные школы и их учителей духовенству, влияние коего, благодаря сему, сильно поднялось), обсуждавший этот вопрос, остановился на формуле — отношения доброго согласия между Церковью и государством, утвержденного конкордатами. Описывая подробно вышеупомянутые события, а также и бывший в том же 1849 году областной Собор в Париже[33], о. Иосиф заканчивает это письмо сообщением о сделанном г. Стурдзою[34] переводе слов Московского Митрополита Филарета на французский язык и о впечатлении, произведенном этим изданием на французскую публику.
Особенный же интерес представляет приложение к настоящему письму, в коем о. Иосиф описывает первое заседание «Comité de cultes» и важность вопросов, рассматривавшихся на Соборе, как то: об отношении Церкви к государству, участие мирян в избрании епископов, о предоставлении епископам полной свободы в открытии училищ, молитвенных домов, об изменении закона о крестных ходах, о введении брачного состояния среди духовенства и пр. пр. Здесь же о. Иосиф говорит о законодательстве о Соборах, об их значении, пользе и необходимости. Приводя мнение печати о Соборах, о. Иосиф указывает на статью в «L’amie de la religion», где автор говорит, что право созывать Соборы есть Божественное, и протестует против ограничений. После общих рассуждений о Соборах, о. Иосиф весьма подробно описывает, бывший в 1849 году областной Собор в Париже. Предметы занятий, способ рассмотрения дел, церемониал Собора и пр. — ничто не ускользнуло от наблюдательного ума прот. Васильева, а также и то, что Собор не обратил на себя внимания народа и что даже французское любопытство не привлекло зрителей на открытие и закрытие Собора, все это сообщается в настоящем письме к К.С.Сербиновичу.
«Честь имею начать мои сообщения с теснейшего круга моей службы. В июне месяце прибыл к нашей церкви новый певчий, на место уволенного Торжсковского, Михаил Мансветов; он шесть лет тому назад кончил курс С.-Петербургской семинарии в первом разряде и, после тщетного искания священнического места и преподавания частных уроков, был определен гувернером к Александровскому Духовному училищу, которую должность он исполнял в продолжении семи месяцев; а за сим уже и последовало его назначение к церкви нашей миссии в Париже. Сколько я мог заметить — он человек с хорошим семинарским образованием и с доброй душой, но весьма сильно поражает в нем общий недостаток наших духовных воспитанников — неуменье себя держать. Странно видеть перед собой молодого человека довольно благообразной внешности, который не умеет ни стоять, ни сидеть, ни ходить; эту небрежность, незнание начальных приличии он даже приносит с собой в храм Божий, где стоит криво и облокотившись, молится небрежно, входить в Св. алтарь без подобающего месту благоговения, словом, на каждом шагу имеет нужду в замечаниях и поправках. В частной его жизни — какое-то расслабление, отсутствие сознания цели, недостаток ревности к делу, как будто его умственная и духовная жизнь находится в усыплении. Сим описанием я не думаю худо рекомендовать певчего Вашему П-ву, и весьма далек от мысли — осудить кого-нибудь, тем более что я сам в известной степени был причастен подобным недостаткам и не знаю вполне ли освободился от оных. Изображением недостатков нашего певчего я хотел только откровенно высказать скорбь мою об их существовании; начинаясь в доме родителей, неумеющих понятия о внешнем повелении, продолжаясь в училищах от недосмотра, от грубости обращения, (а часто и жизни) наставников, от непривычки и неуменья развивать в юных душах чувства и понятия жизни, незнание приличии и гражданственности встречает в семинариях слабое противодействие, и таким образом остается в духовном воспитаннике и по окончании курса, по причине удаления от хорошего общества. Таким образом воспитаннику семинарии нужны крепкие моральные силы, или особенные благоприятные обстоятельства, чтобы освободиться от грубых привычек юности.
Считаю моей обязанностью руководить неопытного Мансветова и в продолжении образования его и в науках; о, если бы Господь помог мне привести мои действия в соответствие с моими намерениями! Теперь новый псаломщик занимается изучением языка; а с открытием курсов будет следить, благоразумным выбором, за науками. Жаль только, что он не пользуется прочным здоровьем, от чего не крепок и его голос — бас. Но ведя одинокую жизнь, он будет иметь средства и на прожитие, и на поправление здоровья.
6/18 прошлого сентября прибыл ко мне мой родственник, священник при нашей миссии в Швейцарии, Василий Полисадов[35]. Находясь в последнее время в Женеве, он просил своего посланника Барона Криденера уволить его на несколько времени к одной из ближайших церквей православных (таковой оказалась Парижская), дабы иметь счастье укрепить и освежить свою душу Богослужением, которого он лишен, по причине снятия своей церкви, в продолжение двух лет. Была другая столь же, если не более, важная причина прибытия о. Полисадова в Париж, — это заготовление Св. Даров для предстоящего причащения Ее Императорского Высочества Великой княгини Анны Феодоровны и других православных, проживающих и путешествующих в Швейцарии.
Пребывание о. Полисадова у меня радостно и полезно для нас обоих, давая нам случай поменяться чувствами, впечатлениями и суждениями; брату же моему оно доставит, сверх того, возможность заняться изучением всесветного французского языка и вкусить, разборчивым образом, Галликанской мудрости в самом ее источнике. О. Полисадов может быть проживет в Париже до весны, если не будет особенного требования в Швейцарию. Я получил известие, что граф Остерман видимо слабеет.
Честь имею при сем представить Вашему П-ву собранные мной замечания о переменах в управлении церковном. Все сии перемены были вызваны прошениями (petitions), поданными в народное собрание; сие последнее составило по сему предмету из своихъ членов комитет, которого был председателем г. Паризис, епископ Лангрский, и в котором кроме шести членов из духовенства, участвовали тридцать семь представителей народа, большей частью замечательных своим образованием. По временам призываем был в комитет обрядов (comité des cultes) министр вероисповеданий. Сими преобразованиями, как видно, духовенство римско- католическое приобретет много силы; но его влияние безмерно увеличится, если палата утвердит проект закона о народном просвещении г. Фалу. Ревнующий о силе католицизма, министр народного просвещения первые школы (les écoles primaires) и их наставников подчиняет священникам. Неверие, дух непокорности, нелепые умозрения об устройстве общества расположили в пользу клира прежних его врагов, например, Тьера, и дали больше энергии и смелости его неизменным защитникам, каков Монталамберт. Настоящий Архиепископ Парижский весьма благоразумно пользуется и памятью своего предшественника, и новым направлением умов к вере, даже иногда предъявляет свое вмешательство в дела политические: письмо его в пользу Венеции приобрело ему много приверженцев, но охладило и оскорбило правительство.
В числе моих заметок я почел нужным сообщить Вашему П-ву сведения о бывшем областном Соборе в Париже. Сии сведения собраны мной частью от очевидцев, частью из достоверных сообщений. Я сам мог быть очевидцем Собора, потому что Богословский факультет, с согласия Архиепископа, сделал мне честь своим приглашением на Собор, но мои правила предосторожности воспрепятствовали мне воспользоваться благосклонным приглашением богословов. Публичность, весьма часто лживая, особенно меня от того удержала. Г-н наш поверенный в делах Николай Дмитриевич Киселев одобрил мою осторожность, не давая, впрочем, решительного запрещения идти на Собор. При церемониях же открытая и закрытия заседаний я присутствовал, как частный неизвестный зритель.
Видя опасность для веры и общества от религиозных разделений, некоторые из протестантов высказали свое желание примириться и соединиться с римско-католической Церковью. Число приверженцев соединения не велико; это отделившиеся, после протестантского конвента, по причине существующего неверия и нестроения в Протестантской Церкви. Один из них написал воззвание под заглавием: «Lettre d’un croyant de l’eglise Protestante aux croyants de I’eglise Catholique»[36]; автор скрыл свое имя, но полагают, что это Г. Гаспарен, бывший пер Франции, или Фр. Монад, пастор реформатской церкви. Брошюрка была весьма хорошо принята публикой; продавалось до 600 экземпляров в день, — доказательство, что высказанные мысли пришлись по сердцу; но вскоре она, по справедливости, была забыта.
Изобилуя добрым чувством братства и любви, показывая необходимость соединения вероисповеданий для славы и силы веры, сочинитель положил ложные начала для соединения: он уверяет, что Католическая Церковь, в сущности, сходна с Протестантской, а то, в чем она различается, есть маловажно и противно Св. Писанию. Для доказательства сходства представлена сравнительная выписка из Римско-католического катехизиса и исповедания веры протестантской, — сравнение весьма обще и натянуто; а для доказательства незначительности разницы автор вступил в полемику, но робко и поверхностно, удерживаемый любовью и боязнью не достигнуть своей цели единения. Бедный ревнитель соединения церквей был осужден своими за навязчивость в дружбу к непримиримым врагам, а Римские христиане выразили свое презрение молчанием.
Недавно явился в Париже французский перевод нескольких проповедей Преосв. Филарета, Митрополита Московского, сделанный Александром Стурдзой. Благодарение достоуважаемому переводчику за третий (считая, Божественную литургию и первую седмицу Преосв. Иннокентия) благой труд, знакомящий Запад с Православием! Осмеливаюсь высказать о сем деле некоторые замечания: 1) В заглавии перевода стоит: Oraisons funèbres, homélies et sermons de…[37]; первое слово заглавия отталкивает покупателей, предполагающих в переводном томе собрания печальных мыслей о смерти, суете и проч.; не привлекает даже и серьезных любителей красноречия, так как надгробные речи выходят из обычая. Правда есть важная причина для подобного заглавия; потому что первое место занимает слово, произнесенное знаменитым витией над гробом Александра Благословенного, но сие-то и следовало бы поставить в заглавии; тогда не было бы недостатка в читателях. 2) В числе проповедей помещены два слова полемических — об основании церкви против католиков Римских и о преданиях — против протестантов (хотя и не прямо). Моим слабым мнением я полагаю, что сие может причинить более вреда, нежели пользы. Проповедь есть только произведение, в котором нельзя обнять всех сторон предмета, привести всех доказательств, опровергнуть всех возражений; недоброжелательные нам умы, забыв об образе сочинения, заключат к недостаточности доказательств, к невозможности бороться против мнимой их истины; с другой стороны, православные путешественники, прочитав проповедь и вообразив себя облеченными всеоружием, будут искать споров и могут быть побеждены и запутаны своими противниками, потому что нельзя спорить неопытному в богословии с искусным богословом-диалектиком. Впрочем, сие обстоятельство возлагает на нас — священников, обитающих в чужих странах, обязанность быть на страже и подавать нуждающимся благовременную помощь. 3) Язык г. Стурдзы находят тяжелым и неясным. При всем том я слышал уже весьма выгодные отзывы о нашем отечественном пропадании; к сожалению, римские католики воздерживаются от чтения переведенных книг; читатели и ценители, как и продавец, состоят из протестантов.
Господь Бог да укрепит здоровье Вашего П-ва и да пошлет Вам благоденствие, — это мое сердечное желание и предмет молитв пред престолом Искупителя человеков.
Париж, 12 / 24 октября 1849 г.»
«Об областном Соборе в Париже
Первым и главным предметом рассуждения в Комитете Вероисповеданий (Comité de cultes) было отношение Церкви к Государству — предмет важный, который столько раз занимал внимание богословов, ученых и людей Государственных. Нужно было сделать выбор из трех мнений: а) поставить Церковь в совершенную независимость и отделение от Государства, b) подчинить Церковь Государству и с) сохранить права Церкви и Государства не разрывая их единения. Первое мнение привлекало своею новостью, обещанием прекращения вечных споров между светской и духовной властями освобождением веры и Церкви от внешних влияний; но оно влекло за собой а) отмену жалованья духовенству — (дело, отвергнутое клиром) и совершенное бессилие Государства по отношению к Церкви, тогда как влияние последней на первое не уничтожалось. По сей причине сепаратисты не имели успеха. Второе мнение отвергнуто за его разногласие со свободой, которую будто бы принесла республика, с религиозным направлением, замеченным в деятелях революции 1848 года; при том оно поставило две силы в новую борьбу: история показала, что католицизм не любит покоряться. таким образом университетская партия —защитница власти Государства принуждена была отказаться от своих предположений. Принято третье мнение — отношение доброго согласия между Церковью и Государством, утвержденного конкордатами.
После внимательного исследования, конкордат и органические законы, определявшие до сего времени отношение правительства к церковной власти, найдены недостаточными и требующими исправлений. Комитет употребил много времени и рассуждений на определение участия светского правительства в избрании епископов. С самых древних времен кандидаты на епископство были избираемы Королями и посвящаемы Папой; сие же право перешло и к Президенту республики, и Генерал Кавеньяк имел случай им пользоваться. Такое влияние показалось большинству членов совета стеснительным для Церкви. Нашлись защитники христианской древности, которые предложили ввести участие всего народа в избрании епископов. Возражение, что такой способ избрания верховных пастырей был исключением, и не утвержден соборами, привело к уступке — допустить к участию в избрании епископов только мэров и церковных старост; но это было отвергнуто, ибо эта мера вытекает из того же начала — участия лаиков в избрании пастырей, которое может привести к упадку веры по причине неверия избирателей. Желающим выбора епископа духовенством вакантной епархии и посвящения Папой без всякого участия со стороны правительства отвечали: невозможно, несправедливо и опасно, чтобы правительство в столь важном деле осталось в стороне. Партия Монталамберта хотела, по крайней мере, сколько возможно, ослабить влияние Правительства, предоставив ему только в случае крайней нужды, по Государственным причинам, противопоставить выбору духовенства свое veto, а обыкновенно принимать избранного кандидата; но и эта уступка большинству показалась недостаточною. Нашли более основательным следующий порядок вещей: духовенство епархии, лишившейся епископа, изберет трех кандидатов, из которых глава государства изберет одного. Впрочем, ему предоставляется право отвергнуть всех трех, но с обязательством взять кандидата из списков кандидатов других епархий, которые должны быть составлены на сей случай самим духовенством. Посвящение предоставляется Папе. Вот на чем остановился Комитет; при удобном случае об этом снесутся с Первосвященником Рима.
Вторым важным предметом рассуждений Комитета вероисповеданий было определения состояния священников (desservants), обыкновенно назначаемых в помощь главным священникам прихода (curé)· Сии последнее определяются к церкви с согласия государства, и не могут быть ни перемещены, ни отрешены без его же согласия (inamovibles); тогда как дессерванты, равно как и их приходы, зависят только от воли епископа, или лучше сказать его викариев, которые по своему усмотрению, могут перемещать их и отрешать, что и делается ежечасно. Комитет нашел, что такое состояние заштатных (им можно дать это название) священников вредит и им самим, содержа их в беспрестанном опасении перемены и, отнимая у них рвение заниматься усердно паствой, и охлаждает любовь и повиновение пасомых, которые смотрят на своих пастырей, как на временных приставников; и по сей причине решено, с согласия духовной власти, утвердить несменяемость (inamovibilité) второстепенных священников (desservants). Действуя таким образом, Комитет удовлетворял желанию и неоднократным просьбам низшего духовенства, и не противился воле епископов, которые хотели восстановить порядок дисциплины, бывшей до первой революции. Заграждая таким образом путь к произвольным действиям епископов, Комитет, по мысли духовной власти, не упустил из внимания ограничения непокорности и нерадения священников, которые могли иметь поводом право несменяемости; для сей цели он счел нужным восстановление древних церковных судов (officialités), определяющих церковные исправления виновным против церковной дисциплины. Краткая история сих судов следующая: с самих времен Апостольских, Епископы судили своих пасомых в делах веры и совести, и даже в делах жизни гражданской: Ап. Павел советовал христианам судиться перед своими, а не просить суда у язычников. Распространение суда на многие дела гражданские получили силу закона со времен Св. Константина Великого. Во Франции в таком положении оно существовало до Франциска первого (1539), который ограничил суд церковный лицами и делами чисто духовными. Гражданская конституция духовенства во Франции (1790) отменила совсем суды духовные; Наполеон восстановил их, в сущности, но изменил в форме, предоставив право суда одному Епископу.
Впрочем, восстановление судов церковных, состоящих из священников, нисколько не восхищает прав Епископов, потому что от них же заимствуют сии судилища и власть, и силу, и судьи назначаются волей Епископа.
Кроме сего, Комитет обрядов положил изменить или отменить многие из законов органических. Так он: отменил чл. 1-й, запрещающий обнародование булл Папских без позволения министерства; чл. 2-й, которым заграждался вход духовным посланникам Папы к клиру, кроме одного нунция; чл. 3-й, против соборов провинциальных и национальных; чл. 6-й, предписывавший присягу священникам. Епископам, вопреки чл. 11-му предоставлена полная свобода открывать училища, молитвенные дома и проч. Изменить закон о крестных ходах, которые, по вновь постановленному закону, могут быть запрещены только в случае особенных обстоятельств, и то с согласия Епископа. По сему и в Париже я уже видел несколько раз процессии.
По случаю нескольких прошений о введении брачного состояния между священниками, был составлен и читан в собрании Г. Дюфужеру (Dufougeroux) пространный рапорт (целый трактат), заключающий чистый отказ просителям и уничтожающий всякую надежду на бракосочетание священников! Причины докладчика следующая: а) Ап. Павел предпочитает девство брачному состоянию. b) Обязанность безбрачия для священников утверждена Соборами. с) Оно освящено обычаем[38]. d) Безбрачное состояние представляет более возможности исполнить обязанности пастыря. е) Внушает уважение пасомых к пастырям. f) Брачное состояние может быть причиной соблазнов, потому что священник может жениться на своей духовной дочери и проч. Все сии причины докладчика или слабы, или совершенно ложны; особенно последняя, по мнению его самая сильная, показывает его неведение древних церковных правил, которые запрещают брак священнику после посвящения. Строгость запрещения брака духовенству доведена Комитетом обрядов до самого точного согласия с постановлениями Церкви римско-католической; священник не может вступить в брак даже и по оставлении своего служения, так как таинство священства неизгладимо (indelebilis). Объясняя и подтверждая сию мысль, докладчик дошел до крайности, выражаясь так: «священник (если хочет жениться), может сделаться протестантом, жидом или магометанином».
В рассуждении о жаловании духовенству обнаружились те же три мнения, какие мы видели в определении отношения Церкви к государству, т. е. а) совершенное отделение Церкви от государства, для независимости веры и для равенства всех религий, — мнение непринятое, потому что по отмене жалования существование духовенства сделается трудным и даже невозможным, и эта мера может возмутить народ, привыкший к содержанию служителей веры правительством. С другой стороны, жалованье не порабощает священника государству, не делает его чиновником, потому то его права и обязанности имеют источником духовную власть. Второе мнение — содержать духовных с правом власти и цензуры над ними со стороны государства — отвергнуто как не нужное и стеснительное. Решено продолжать содержание духовенства, как дело справедливого возмездия за взятые имения духовенства, как дело приличное и полезное для государства и Церкви; потому что священник, не имеющий житейских дел с прихожанином, более сохраняет прав на его уважение. С этой целью было предложено совершенное уничтожение доходов, которые доселе в обычае за частные требы, что, как стоит в прошении, бывает причиной весьма многих злоупотреблений; но Комитет не принял сего нововведения, частью по причинам экономическим, потому что это потребовало бы прибавления жалованья, частью по нежеланию идти против привычек народа.
Бедное состояние финансов побуждало ограничить расходы по всем отраслям, но Комитет нашел это невозможным в жаловании духовным, которое особенно для помощников (vicaire) суккурсалистов едва достаточно для необходимого в жизни. Напротив, Комитет высказал желание увеличить средства существования духовенства с поправлением денежных средств государства. Впрочем, государство и здесь сделало несколько экономии, уничтожив должность главного директора обрядов и поставив его по правам и жалованию с обыкновенными директорами (12.000 вместо 16.000). Сочтено также нужным уменьшить сумму, определяемую кардиналам на обзаведение (première installation) 25.000 вместо 45.000. Мнение об уменьшении прибавочного[39] кардиналам жалованья до 5.000 вместо 10.000 не устояло против сильных противников, желавших поддержать кардинальское достоинство, весьма важное по влиянию на Рим и, следовательно, на целый мир и требующее издержек. Не более имело успеха предположение о низведении жалованья Архиепископа Парижского до 25.000 вместо 40.000; так как прелат Парижский есть сокровенный помощник бедности и несчастий.
Попытки экономии были вполне вознаграждены уменьшением расходов в капитуле Св. Дионисия (chapitre de S-t Denis). Очевидно, сей капитул не мог сохранить в Республике своего прежнего назначения — чтить место погребения королей; но ему предоставлено второе преимущество — быть убежищем и покоем престарелых пастырей и хранить величие древнего аббатства. Состав капитула уменьшен вместо 12 канонников до шести. Содержание декана уменьшили тысячью франков (3.000 вместо 4.000), а каждого канонника шестьюстами (2.400 вместо 3.000). Нашли также способ уменьшить расходы на певчих и церковное содержание, так что капитул Св. Дионисия стоит государству только 39.300 вместо 63.000. Главное же нововведение, предложенное и принятое комитетом, состоит в приведении капитула в зависимость от епархиального архиерея, тогда как прежде он находился под непосредственным управлением Папы.
В жаловании духовенству протестантскому сделано уменьшение 32.000. Сие сбережение составилось от уменьшения пособий заштатным пасторам и от введения безмездного служения членов Лютеранской консистории, тогда как прежде содержание оной стоило государству 16.000. Жалованье оставлено только президенту, инспектору церквей, секретарю и двум чиновникам, так как сии должности влекут за собой издержки.
Содержание служителей закона Еврейского осталось без перемены: уменьшена только сумма, определенная на постройку и поправку синагог (34.000). Раввины просили и ожидали прибавления; именно великий раввин хотел возвысить свое жалование тысячью франков ради чести и значительнейших издержек столицы; второстепенные раввины просили удвоения жалованья: второклассные 1.000 вместо 500, третьеклассные 600 вместо 300. На все же это последовал отказ. С другой стороны, сделано весьма важное преобразование — разумеем учреждение высшего еврейского училища для образования раввинов в Париже. До сих пор центральная еврейская школа была в Меце и стоила государству 10.000 фр.; Комитет нашел ее не вполне достаточною для своего назначения и по наукам, и по общему о ней мнению.
Оставляя эту школу на прежнем основании с прибавлением окладов для воспитанников Алжира, Орана и Константина (из каждого города по одному), правительство определило продолжать начатое в ней образование в Париже, назначило каждому из 13 воспитанников 800 фр. в год и предоставило раввинскому училищу равные права с факультетами Римско-Католическим и Протестантским. Для поступления в эту высшую школу требуется (с 1856 г.) от воспитанника: а) что бы он был бакалавр литературы (Bachelier des Lettres); в) чтобы знал начало еврейского языка и был бы в состоянии переводить талмуд. Новоустановленный факультет публично будет раздавать степени магистра и доктора, и определять раввинов на места по сравнительному испытанию (конкурсу).
Штат новоустановленного факультета состоит из директора, который вместе займет:
| Кафедру талмуда с жалованьем | 4.500 фр. |
| Профессора догматики | 3.000 |
| Профессора Св. истории | 3.000 |
| Профессора еврейского яз. и Св. Писания | 3.000 |
| Учителя пения | 500 |
| Всего | 14.000 |
В сем году последовало давно ожидаемое и вожделенное решение о богословских факультетах. Вместо прежних шести постановлено сохранить только три; в Париже, Лионе и Тулузе на новых основаниях. Не только духовенство, но и лаики уразумели важность и необходимость высшего духовного образования, преподаваемого для всякого желающего. Правильное учреждение богословских факультетов разовьет охоту и соревнование в духовенстве, к чему весьма много способствуют учения степени. Посещение факультетов священниками и духовными воспитанниками вместе с студентами светскими дает возможность первым знакомиться с духом и направлением века, а последним внушить уважение и любовь к образованному духовенству, словом, уничтожить недоразумения, разделение и враждебные отношения народа к духовенству. В сих высших духовных учебных заведениях будет утверждаема и защищаема вера, поддерживаема древняя слава Французской Церкви, будут преподаваемы познания не только приспособительно к духовному сану, но и ко всем отраслям и службам государственным. Выходя из сих начал, Комитет обрядов постановил:
- Высшее образование богословское должно быть установлено в главных городах Митрополий Парижской, Лионской и Тулузской для восполнения образования семинарского.
- Сие учреждение должно совершиться с согласия Св. Седалища, чтобы степени, раздаваемые факультетом, носили характер канонический и было бы ручательство правоверия.
- Курсы епархиальных семинарий должны оканчиваться экзаменом на кандидата (Bachelier) богословия, степень обязательная для всех воспитанников; испытание должно быть совершаемо в присутствии Епископа, или его поваренного, по программе, составленной богословским факультетом.
- Кандидаты, по прошествии двух лет, допускаются к публичному испытанию в одном из богословских факультетов (в Париже, Тулузе и Лионе) для получения степени магистра, а испытание на степень доктора не может быть раньше, как по прошествии года после получения степени магистра. Вышеозначенные ученые степени должны быть доступны и желающим мирянам; по сему преподавание в факультетах должно быть публично.
- По прошествии трех лет от учреждения факультетов, ни один семинарский воспитанник не может получить места в приходе, не получив степени кандидата богословия.
- По прошествии шести лет от учреждения факультета, никто не может получить места священника первоклассного прихода, не имея степени магистра; те же условия требуются для поступления профессором в семинарию, для получения звания канонника и генерального викария.
- По прошествии равного же периода времени необходимо будет иметь степень доктора Богословия для получения места профессора в одном из богословских факультетов. Епископом может быть произведен только имеющий диплом доктора Богословия.
- Судя по сим постановлениям и потребностям, будет поставлено в обязанность всем епархиям посылать по два казенных воспитанника (boursier d’Etat) в один из учрежденных факультетов.
- Для приведения в исполнение вышесказанных определений, существующие при университетах богословские факультеты будут закрыты с сохранением прав для их профессоров на поступление в новые факультеты. Места профессоров будут назначаемы по конкурсу; одержавший верх в соискании должен представить свидетельство от Епископа о своем правоверии. Таким образом вновь учреждаемые высшие учебные заведения будут основаны на началах им свойственных и сохранять всю силу и обширность действия.
По отношении к Протестантскому высшему учебному заведению, существующему в Монтобане, сделаны следующие перемены (Страсбургская высшая семинария сохранить до времени прежние правила):
1) Оно будет перенесено из Монтобана в Париж как центр образования и школу для проповедников; потому что в прежнем городе к тому не было ни средств, ни образцов, так что прежде протестующие воспитанники были посылаемы для усовершенствования в Женеву.
2) Назначение профессоров будет предоставлено центральной консистории, которая будет давать свои свидетельства кандидатам, а конкурс покажет достойнейшего.
До сего времени все сии предначертания еще не осуществились. Постановления, касающиеся Церкви Католической, имеют нужду в согласии духовенства и утверждении Папы. Для осмотрительного изъявления этого согласия и для твердости определения Римско-Католическое духовенство действует соборно. Во многих Митрополиях Франции были созываемы областные Соборы. Опишем один из них — Парижский, по которому можно судить о других.
Епископы думали, что в республиканском правлении не может иметь своей силы органическое постановление: «никакой Собор поместный или областной, или епархиальный не может состояться без ясного позволения правительства. (Les lois org. 4)». Протестантский бывший Собор, не считавший нужным обращаться за позволением правительства, еще более уполномочивал думать, что постановление Наполеона отменено. Дело показало противное: правительство предоставило себе — дать позволение и уполномочие на созыв Собора. Сознавая всю пользу, благовременность и безопасность Соборов, министр обрядов считает своей обязанностью сохранить силу существующего закона о Соборах, и пользуясь этим случаем, высказывает свою надежду на скорое изменение законов по сему предмету. На доклад такого содержания (от 16 сентября) Г. министра вероисповеданий последовал следующий декрет: «на основании 1 и 16 статей конкордата IX года, равно и 4 статьи органических законов X года, Президент республики определяет: уполномочиваются в продолжении 1849 г. Соборы областные и епархиальные, которые сочтут полезными Архиепископы и Епископы в своихъ пределах для приведения в порядок правил Богослужебных и исправительных в духовном отношении (dans l’ordre spirituel)». (Decr. du Pres, de laRep. Franc, du 16 Sept). Сей декрет Президента возбудил негодование римско-католического духовенства. «Для чего вооружаться законом», восклицает безымянный автор письма в L’ami de la religion (Монталамберт), «против католиков, и оставлять его в бездействии против протестантов? Разве мы подозрительнее и опаснее для государства, чем протестанты? Многочисленный конгресс мира не подвергали законным формам; их оставляют только для нас: свобода течет через край (à pleins bords) для всех, исключая католиков». Затем автор, утверждая, что право созывать Соборы есть Божественное, с жаром протестует против ограничений. Подобные мысли высказаны во всех религиозных журналах, но не много имели отголоска в народе, и остались без последствий.
По каноническим постановлениям, право на созыв областного Собора предоставляется Митрополиту области; по сему Парижский Собор был созван Архиепископом Парижским — Митрополитом пяти епархий. Все епископы подвластные Митрополиту обязаны явиться на Собор и, только по самым уважительным причинам, могут послать от себя поверенного, — сим правом воспользовался, по случаю болезни, Епископ Шартрский. На Соборе имеет право быть и Епископ нареченный, хотя он еще и не получил посвящения; сей закон имел приложение к Г. Дюпанлу (Dupanloup), избранному на епископию Орлеанскую. Таким образом Парижский Собор состоял из Архиепископа Парижского — председателя собора, Епископов Мосского (Meaux), Версальского, Блуасского (Blois), избранного Еп. Орлеанского и поверенного со стороны Еп. Шартрского. Только сии лица по каноническому праву могут иметь голос законодательный и носить название Отцов Собора.
Епископы других областей могут присутствовать на Соборе, но без права голоса, хотя им и предоставляется братский совет, помощь их учености и благочестия[40]. Право голоса имеют Епископы, прямо зависящие от Папы (автокефалы) и настоятели Ставропигиальных монастырей, но таковых нет в Парижской митрополии. Только в последнее заседание явился, украшенный митрой, настоятель Трапистов.
Из низшего духовенства призываются на Собор а) поверенные соборных капитулов: их было на Соборе 7 — два от капитула Митрополичьего и по одному от Епископских, b) Соборные Богословы и канонисты для приготовления и рассмотрения предметов Соборного определения. На разбираемом нами Соборе было очень много духовных ученых знаменитостей: священники Равиньяк, Ботен, Бенеш, Глер, Кариер, Икард и проч. Три последние занимают кафедры в Сорбонне.
Предметы своего занятия Собор разделил на пять частей и под столько же категорий подвел свои определения. К первому отдалению относятся декреты касательно самого Собора, регламент соборный; второй отдел имеет своим предметом иерархию и церковные лица (de Hierarchia et personis ecclesiasticis); третий состоит из определений о вере (de fide); четвертый — составляют определения de desciplina; наконец пятым определяются начала и правила церковных наук (de studiis ecclesiasticis). До сего времени правила областного Собора известны только по именам, а содержание и дух оных остается в сокровенности; отцы Собора дали обет о скрытии их и не смели приступить к обнародованию без одобрения Папы. Сию сокровенность сильно обвиняли протестантские журналы. По возвращении их от Римского Патриарха, буду иметь честь сообщить о них подробно Вашему П-ву.
Способ рассмотрения предметов на Соборе был следующий:
Еще прежде созыва Собора Архиепископ Парижский разослал к подчиненным его Митрополии Епископам обозрение предметов имеющего быть Собора. По сему обозрению Епископы в кругу домашних Богословов и Капитула приготовили свои мнения. Во время же пребывания их в Париже предметы были рассматриваемы а) в собраниях частных, где совершались изыскания и которых по отделам предметов было пять; b) в собраниях общих, где соглашались мнения частных собраний и, наконец, с) в торжественных заседаниях Собора, где рассмотренные положения принимали силу каноническую для целой области. Впрочем, для окончательной силы правил предоставлено сообщить оные Папе и получить его утверждение и благословение.
В сем случае нельзя не заметить Галликанского направления Собора, которое обнаруживается в крайней осторожности и некоторой неопределенности слов Архиепископа; он высказал мысль, что постановления Собора и сами по себе имеют всю важность и обязательность, если только они не противны всеобщим законам Церкви. Достойно удивления встретить теперь подобную мысль, потому что Французское духовенство, сознавая единство необходимым условием крепости, почти все обратилось к образу мыслей загорному (ультрамонтанизму).
Церемониал Собора
Собор был предварен литургией, которую совершал Председатель Архіеп. Парижский; перед пением Символа веры, служащий преподал лобзание мира Епископам через старшего из Епископов, а священникам через одного члена Парижского Капитула. После принятия Св. Таин и прочтения особенной на сей случай молитвы Св. Духу, все члены открыли первое торжественное заседание в хоре (за средостением алтаря); Епископы были облачены в ризы и имели митры (в частичных собраниях их одежда ограничивалась нижним Церковным облачением —vochet), священники носили мантию. Места были занимаемы высшим и низшим духовенством по порядку времени посвящения в сан. Заседание открыто чтением исповедания веры Архиеп. Парижским, которому последовали все отцы Собора. Читанное исповедание веры принадлежит Пию IV, оно начинается чтением Никео-Цареградского Символа Веры с прибавлением filioque; затем следовало учение о предании, о толковании Св. Писания и авторитете Церкви, о таинствах, о первородном грехе, об Св. Евхаристии, о чистилище, о почитании Святых и их изображении, об индульгенциях, о главенстве Св. Петра и Папы и о принятии вообще всего преданного Церковью. По прочтении каждый из отцов Собора преклонял колена перед стоящим посреди Евангелием и произносил присягу по следующей форме: «Ego N. Archiepiscopus, aut Episcopus N. hanc veram catholicam fideni, extra quam nemo salvus esse potest, quam in praesenti sponte profiteor, et veraciter teneo, candem, integrant et inviolatam usque ad extremum vitae spiritum constant is- sime, Deo adjuvante, retinere et confileri; at que a meis subditis, sev illis, quorum cura ad me in meo munere spectabit, teneri doceri et praedicari, quantum in me crit, curaturum, ego idem N. spondeo, voveo ac juvo super liaec sancta Dei Evangelia». За сим довольно умилительным зрелищем последовала речь председателя Собора, которая по цели и содержанию напоминает коронные речи и при открытии Палат. Честь имею приводить ее в подлиннике[41] для удобнейшего суждения как о предметах и свойстве Собора, так вообще о направлении духовенства. Речь Архиепископа окончила собой первое заседание. Второе заседание, собственно, употреблено на определения, голоса подавались по форме древних Соборов; докладчик предлагал заготовленный декрет председателю и другим с вопросом «Рlacit me decretum?». На ответ всех отцов Собора «placet», председатель говорил: «decretum placuit patribus». Третье и последнее заседание не уступало по торжественности первому. В нем, окончив определения, отцы Собора торжественно были призваны председателем к подписанию соборных действий, что было сделано на престоле. Затем последовали прошения и многолетия: а) О благословении Божием на Папу и о покорении ему и соединении всех христиан, b) О спасении председателя Собора, о благополучном возвращении восвояси Отцов Собора и их долгоденствии, с) О водворении во Франции ревности по вере, правды, мира и победы на врагов веры христианской, d) О соблюдении правил соборных. На все сии прошения присутствовавшие отвечали повторением главных слов прошения, а на последние отвечали «fiat, fiat, amen. Amen». Собор заключился всеобщим лобызанием и объявлением индульгенций на 60 дней тем, кои присутствовали при литургиях и открытии и закрытии заседаний. Все присутствовавшие на Соборах жили вместе в семинарском доме Св. Сульпиция. Вот образ их общинной жизни и распределений дня. Вставали с постели в 5 часов и тотчас отправлялись на молитву
частную; в 7.30 присутствовали в обедне; в 8.30 — частное собрание (congrégation particulière); в 11 часов — завтрак из двух блюд. Вторая половина дня так же начиналась молитвой (в 13.00 часов), в 15.00 часов — общее собрание, за сим в 18.00 часов — краткая молитва; в 18.30 — обед из четырех блюд и двух десертов, во время которого тишина прерывалась чтением жития Карла Биромейского; в 20.15 — вечерняя молитва, после которой отходили на сон.
Вообще говоря, собор не обратил никакого внимания народа; большая часть публики не интересовалась знать ни его начала, ни окончания; при открытии и закрытии его немного было усердных участников, даже французское любопытство не привлекло зрителей.
По утверждении правил областных Соборов Папой будут созваны епархиальные Соборы, которые будут иметь целью благовременное и точное исполнение правил областного Собора.
12 / 24 октября 1849 года.»
[33] Подробное описание Собора см. приложение к сему письму.
[34] Стурдза, Александр Скарлатович — дипломат, писатель по политическим и религиозным вопросам, тайный советник. Род. в Яссах в 1791 г.; в 1809 г. — поступил писцом в минист. иностран. дел и в том же году назнач. чиновником особых поручений; в 1811 г. — переводчиком; в 1812 г. —секретарь-переводчик при главнокомандующ. Дунайской армии П. Чичагове: в 1814 г. — определен к российскому посольству в Вену; в 1815 г. — секретарь при гр. Каподистрия в Париже: в 1828 г. — пост. в минист. народ, просвещ.; в 1828 г. — зав. поход. канц. минист. иностр. дел за время турец. войны. Ск. в Монзире 13 июня 1854 г.
[35] См. выше письмо № 5.
[36] Письмо верующего протестанта верующим католикам.
[37] Надгробные речи, проповеди и поучения.
[38] Здесь докладчик, несмотря на всю свою осторожность, не мог не впасть в противоречие, показывая, как трудно было еще в XI в. вводить безбрачие духовенства: «Григорий VII мощной рукой привел к обязанности безбрачия духовенство Немецкое и Ломбардское». Вот слова докладчика.
[39] Кардиналы получают 15,000 жалования Архиепископского 10,000 прибавочного кардинальского.
[40] При открытии Собора было четыре посторонних прелата: Архиепископ Сенский, Еп. Тройский и два из Ирландии; а последнее заседание украсилось присутствием Архіеп. Никейскаго-Нунция Апостольского, Арх. Безансонского, Арх. Санского, Арх. Горы Ливана, Еп. пяти Ирландских, три Французских, всех числом 18-ть.
[41] См. дело Канцелярии обер-прокурора. № 37475.
Комментировать