Письмо № 13.
Задержанное политическими событиями, дело построения церкви сильно огорчало прот. Васильева, и это огорчение увеличивалось при взгляде на убожество посольской церкви, почему он стал изыскивать средства, чтобы привести ее в более благообразное состояние. Небольшой сбор среди соотечественников, остаток церковных сумм и маленькое пособие от посольства дали возможность обновить и придать благолепие церкви, о чем о. Иосиф с радостью сообщал К.Сербиновичу. Богатый событиями 1848 год, после революции во Франции, породил таковую же в Италии, вся сила коей обрушилась главным образом на папу Пия IX. Мягкий, уступчивый и благочестивый Пий IX считал возможным совместить средневековое воззрение на папскую власть с новыми требованиями первой половины XIX века. Изгнание его из Рима в Гаету, отнятие гражданской власти у папы, возвращение в Рим и пр. навеяли о. Иосифу мысль, что события Рима ведут к соединению Католической Церкви с Восточной, и в подкрепление своих слов он указывал на лекцию профессора Сент-Илера, который сказал, что рано или поздно власть, незаконно усвоенная, должна выпасть из рук Римских Первосвященников. Несколько строк о продолжавшемся брожении в Церкви Франции заканчивают это письмо к К.Сербиновичу.
«В ожидании исполнения планов более обширных, разумею предполагаемое нашими соотечественниками построение православного храма Божия в Париже, я, с Божьей помощью, совершили дело, уступающее первому в важности, но не в необходимости: прошедшие три месяца были употреблены мной на собрание средств и на украшение нашей посольской церкви. Мысль о сем деле пришла мне по поводу возобновления нашим посольством, контракта (на 9 лет) с хозяйкой дома, в котором помещается наша каплица. К сожалению число русских в Париже весьма малочисленно — до 15-ти человек. — и их средства, по смутным Европейским обстоятельствам, весьма ограничены; посему неудивительно, что я встретил серьезное препятствие к исполнению моего желания, хотя и получил из посольства словесное согласие и даже одобрение моего предприятия: средств материальных я не мог от него получить за неимением сумм на подобные расходы и за не желанием вести о сем переписку с министерством, в настоящих политических переворотах. Но всесильный Бог, во Имя Которого начато предприятие, благопоспешил делу: к собранным до 700 франков я присоединил 420 из сумм, следующих на церковные расходы, посольство со своей стороны восполнило недостаток прибавлением 100 франков; и на эту сумму, при Парижской дешевизне, совершилось украшение церкви, превзошедшее мои ожидания. Позвольте Вашему П-ву описать сделанные изменения и украшения. Стены, прежде худо окрашенные серой краской на 2,5 метра сделаны весьма искусно под дубовое лакированное дерево, а до карниза между двумя темно-зелеными коймами окрашены нежной светло-зеленой масляной краской; карниз в 1,5 метра ширины сделан под мрамор, равно и плинтусы. Белый потолок украшен рельефным крестом в 2,5 метра длины; основание его опирается на выпуклых светлых облаках, а из соединения перекладин рассыпаются золотые лучи; в середине креста помещен терновый венец натурального цвета дерева; края креста равно и надпись покрыты золотом. В алтаре над Св. Престолом открывается взорам верующего (малое возвышение иконостаса не препятствует взору проникать туда) чаша в рельефе, поддерживаемая херувимом и окруженная золотыми лучами; между крестом и чашей находится в золотых словах текст из Св. Иоанна Богослова: Бог любы есть. Это главная мысль христианства, которой разительными доказательствами служат крестная смерть Спасителя и Св. Евхаристия. Над дверьми избрал я для надписания другой текст: Грядущего ко мне не изжену вон; эти надписи сделаны правильными и изящными словенскими буквами. Для алтаря я сделал деревянное возвышение (солеум) на две ступеньки и к нему присоединил амвон и клиросы, что и дало нашей каплице благолепный вид Православного храма. Доселе в нашем иконостасе существовала только одна боковая дверь — северная, по сему и певчие стояли на левой стороне; сделав по уставу и потребности вторую боковую дверь, я перевел певчих на правый клирос. Иконостас теперь починен (в двух местах были скважины), вычищен, поновлен и покрыт тонким лаком, что дало ему вид совершенно нового. В числе недостатков нашей церкви была ее нагота, отсутствие Св. икон на стенах; для удаления сего — правая сторона церкви теперь представляет благочестивому взгляду молящегося образ Христа Спасителя в терновом венце и образ молящейся Пресвятой Девы; еще обещан образ снятия со креста Спасителя, который будет поставлен за престолом. Таким образом, мы имеем церковь пространную (17 метров длины и до 7 высоты; кроме того, довольно пространную прихожую — паперть) и не уступающую благоукрашением другим посольским церквам; даже превосходящую оные, исключая Константинопольской. Обновление нашего храма и первое служение совершено в высокоторжественный день тезоименитства благочестивейшего Государя Императора. Благословен Бог наш, еще благоволивый, слава Тебе!
Светской власти Папы нанесен ужасный удар. Чувства, совершенно противоположные, волновали меня при слухе об удалении Римского Первосвященника из Рима и о его низвержении: как любитель и чтитель, тишины, порядка и повиновения власти, я скорбел о смутах и безначалии церковной области; а как богослов я радовался концу власти, несовместимой с саном Епископа; и с надеждой ожидаю возвращения Папы в пределы, установленные канонами Церкви Вселенской. Правда Пий IX, которого христианский характер я душевно уважаю, не виновен в злоупотреблениях своих предшественников; однако же нельзя не согласиться, что настоящий патриарх Римский сам виной своего падения; своими по цели добрыми, но неблагоразумными преобразованиями, он изрыл яму многим правительствам, и вот сам впал в нее. Дивны пути правды Божией! Уж не сознает ли Римский преобразователь своей вины, что он так терпелив и тих, что он не употребил даже обыкновенного оружия своихъ предшественников — анафемы; — что, впрочем, повело бы к худшим последствиям, чем отказ — принять революционную депутацию. Пий IX весьма хорошо понял, что времена частых анафем прошли и хотел, хотя доселе безуспешно, победить буйных своихъ сынов и подданных кротостью, смирением и величием характера. Нельзя не удивляться холодности и безразличию народов при падении Папы, недавно так высоко превозносимого: ни верные Транстеверинцы, ни аристократия, ни духовенство не сделали даже попытки образумить возмутившихся.
На другие государства Римский переворот еще менее подействовал: Французы было вспыхнули и вступились за Папу, но все это не для выгод своего отца и главы, а для собственных. Хвастовство быть первыми в сем деле, корыстная цель при выборах президента Республики, любовь к новости и толкам, желание иметь Папу во Франции — вот побуждения старшей дщери Церкви — Франции к защите Пия IX! Через это я не хочу сказать, чтобы во Франции не было истинных католиков, и особенно не исключу из числа самых ревностных Г. Монталамберта: по внушению его был послан Папе утешительный адрес. Теперь все во Франции успокоилось на счет Папы, как будто бы он спокойно управлял своими подданными. Не поступило ли с большей решительностью и твердостью в пользу Папы правительство Апостольское (титул, полученный от Папы Австрийским Императором)? Нет оно объявило, что до тех пор не пойдет на помощь изверженному первосвященнику, пока не будет позвано, и то с согласия других государств. Но, верно, уже не откажут в деятельной помощи королевы католическая (Испанская) и вернейшая (Португальская); нет, они ограничивают, свою помощь предложением гостеприимства Патриарху-изгнаннику. Я весьма далек от мысли, что возвращение Папы невозможно; и внутренние дела и внешняя помощь наверно его восстановят; но я остаюсь при убеждении, что восстановление Папы будет и неполно, и непрочно; неполно — потому что конституционный Папа есть только тень, а не вещь; непрочно — потому что опыт 1848 года наверно возобновится, если не при Пие IX, то при его преемниках. Во Франции, как и вообще в Европе, часто повторяют мысль, что гражданская власть Папы необходима для поддержания его главенства; но с трудом можно согласиться только с половиной этой мысли, т. е., что Римскому Первосвященнику нужна независимость; а от независимости до верховной светской власти еще весьма далеко. Независимость главы римско-католической Церкви может быть утверждена, как некоторые не без основания думают, следующим образом: по оставлении временной власти Папа будет жить в Риме, так как на сем городе основаны все права первосвященника; все государства католические обеспечат его и содержанием, и покровительством, без исключительного перевеса какого-нибудь из них. — Так исполнятся слова Апостола Павла: аще духовная сеяхом, много ли аще телесная пожнем? Впрочем, это все предположения человеческие (в «Démocratie Pacifique» была статейка, в которой автор доказывал, что Папу нужно поместить в Константинополе), подождем распоряжений премудрого Бога: я надеюсь, что события Рима ведут к соединению Западно-Католической Церкви с Восточной. Религиозное состояние Франции, по-видимому, улучшилось; стали много говорить о необходимости религии, призывали клир к участию во всех важных обстоятельствах, при погребении жертв возмущений, при провозглашении новой конституции и т. п. Народ хвалится, что он истинным христианством пропитан теперь более, чем когда-либо. При всем том взор наблюдателя напрасно ищет этих христиан в церквях, которые наполнены почти одними женщинами, напрасно ожидает от них терпения, повиновения, мира и любви. Замечательно в настоящем направлении умов то, что прилагают христианство к формам политическим, мнениям партий, вообще хотят ограничить его влияние улучшением нужд настоящей жизни, забывая о главной цели христианства и христианина — искать града грядущего. Сие забвение о жизни будущей весьма заметно в самом народном собрании; многие из представителей народа торжественно хвалились своей готовностью к самоубийству; Косидиер, Ледрю Роллен и даже Кавеньяк высказали эту антихристианскую мысль с трибуны, и это не произвело движения и негодования. Кроме того, весьма часто повторялись дуэли между представителями народа — вредный пример ложного понятия о жизни и чести! Социализм, со своей стороны, вредит вере и добрым нравам, то восставая против веры и нравственности, как то делает богохульный атеист Прудон и деист Консидеран, то прикрываясь знаменем христианства, по подражанию мистика Пиера Леру; о тех и других можно сказать со Св. Иоанном Богословом: от нас изыдоша, но не беша от нас. Впрочем, социализм и коммунизм не может пустить глубоко корней во Франции; нелепость самых систем и здравый смысл народа служит сильнейшим препятствием, чем средства частных известных людей, — например, сочинение Г. Тьера «О собственности» и полемика в публичных курсах Г. профессора философии Гарнье, проф. политической экономии Мишеля Шевалье и пр. Кстати о курсах. Революции и республика не благоприятствуют учености и просвещению; курсы прошедшего учебного года кончились кое-как без жизни и внимания; слушатели и профессора были поглощены политикой. Курсы настоящего года начались поздно, лениво и болезненно; ученые еще не оправились от угара возмущений; а может быть сия медленность была намеренная: желая всегда приспособляться к направлению умов, профессора выжидали пока это направление обозначится. Обстоятельства удовлетворили ожиданию некоторых; Римский политический переворот подал мысль профессору истории Сент-Илеру избрать предметом своего курса историю Папской власти: главная его идея в том, что власть, незаконно усвоенная, рано или поздно должна выпасть из рук Первосвященников Рима. Чтения Сент-Илера занимательны и верны, исключая некоторых увеличений. Профессор философии Гарнье положил себе целью — воспитать понятия юношества для республики, и для сего излагает обязанности гражданина и правительства, опровергая вместе с тем исчадия заблудших умов. Лекции этого профессора ясны, обработаны, живы и приятны, но поверхностны, как вообще философия во Франции. Жергозе, вместо Вильменя, преподает красноречие отечественное; он начал свой курс с ораторов Порт Руаяля. Чтения об Арнольде и Паскале весьма интересны и прекрасно преподаны. Г. Озинам, профессор иностранной литературы, излагает историю просвещения в Германии до XI века. Предмет сего курса близкий к богословскому, и пленительное красноречие профессора сильно увлекают мое внимание. Марк де Жирарден, профессор французской поэзии, не имеет нужды в моем описании; целая Европа знает его жар, красноречие, меткость взгляда. Нужно приходить за час ранее, чтобы иметь место в его аудитории, — с такой жадностью ищут слушать сего наставника. О других еще не могу представить сведений, или потому что они мало читали, или я не имел случая много их слушать. Факультет богословский в прежнем состоянии, т. е. в довольно неопределенном и жалком; ожидают милостей и подпоры от нового Архиепископа. Говорят, что он отправляется к Папе в Гаету для совещания вообще о религиозных делах Франции, и, в частности, будет говорить в пользу богословского факультета, который теперь прозябает без прав и слушателей. Протестанты Франции в сентябре и октябре месяцах держали Собор в церкви Oratoire; было до 60 выборных духовных и светских. Партия православная, весьма уступающая в числе неправославной. хотела, чтобы рассуждения собора были начаты изложением исповедания веры; но сторона неправославных не согласилась на это, боясь высказать свои начала рационалистические. Отказ послужил поводом к отделению от церкви некоторых правоверных (такое название они дают себе), в числе которых замечательны: Пастор Фридрих Монод и Гаспарен, бывший пер Франции. Отделившиеся думают пристать к церкви улицы Тетбу (Chapelle сіе Tuitbout), составленной из конгрегационалистов, верующих в Божественность Спасителя и искупление. Собор ограничил свои действия одним церковным управлением: главная перемена состоит в приложении к управлению к церкви всеобщей подачи голосов (suffrage universel). Прежде пасторы избирались консисториями, а теперь как пасторы, так и самые консистории будут избираться голосами всех вообще протестантов известного округа или села. Православные ожидают от сего успехов в пользу истины.
Новоустроенный амвон ожидает своего украшения — диакона, и верующие, вкусив полноту благолепия нашего православного служения, чувствуют недостаток в диаконе. Верно смуты во Франции причиной его отсутствия. Но год возмущений и страшных переворотов в исходе; все с надеждой обращают взор на год грядущий: дай Бог, чтобы он принес нам мир и благоустроение!
Честь имею сердечно поздравить Ваше П-во с наступающим годом; буду по моему обычаю и усердию приносить теплые молитвы о Вашем здравии и благополучии.
Париж, 4, rue de la Fraternité,13/25 декабря 1848 г.»
Комментировать