Оглавление
Историческое открытие
Отец Стефан своего правящего архиерея видел нечасто и не потому, что придерживался старого солдатского (и поповского тоже) правила «подальше от начальства, поближе к кухне», а из-за того, что из родных палестин до епархиального управления было без малого полторы сотни километров, из которых половина грунтовка. В прошлом году летом владыка приезжал на престольный праздник. Литургию отслужил, слово свое святительское сказал и каждого прихожанина расцеловал. Да и как не расцеловать, если прихожан в наличии на архиерейской службе было всего двадцать две души?
В алтаре, конечно, многолюдно. Окрестные священники съехались, да свита архиерейская к числу служащих прибавилась. В храме же свободно. Бабушки да дедушки с тремя представителями молодого поколения, непонятно почему из села не уехавшими, много места не занимают.
В соседнем с храмом доме приготовили для владыки и гостей трапезу. Как вспоминают старожилы, в последний раз такой богатый стол еще при советской власти накрывали. Аккурат на майские праздники, когда высокое начальство им знамя победителей социалистического соревнования вручало. Сегодня областные чиновники вкупе с районными о наличии данного села вспоминали редко, и если бы не храм с его воскресными и праздничными службами, да неугомонным настоятелем, обивающим пороги местных государственных учреждений, забыли бы о нем напрочь.
На обеде праздничном рассказали прихожане своему «владыченьке», что в километре от храма криница[6] есть. Вода в ней удивительная, целебная и святая.
— Это почему же святая? — удивился архиерей.
— Так там еще до колхозов часовня была, к ней вся округа ездила, — разъяснил дед Федор, исправляющий на приходе все должности, кроме настоятельской. — В той балочке, дорогой владыка, — продолжил дед, — на Пасху да на Преполовение всегда служилось, и архиереи туда частенько заезжали. Я-то еще мальцом был несмышленым, плохо помню, а вот отец мой рассказывал, что воду эту даже в столицу самому царю возили.
— Так уж и самому царю? — засомневался архиерей, но, подумав, обратился к настоятелю: — Ты, батюшка, разузнай, что это за родничок такой знаменитый. Смотришь, и у тебя источник духовный расцветет.
Отец Стефан благословение архиерейское на «потом» откладывать не стал, по окрестным селам целый розыск учинил и в конце концов на местного краеведа-архивариуса вышел. В отличие от районного музея, где, кроме каменных скифских баб, фотографий времен прошлой войны, а также орденов и биографий передовиков сельского хозяйства, никаких документов не осталось, в домашней коллекции краеведа батюшка почти все нужное нашел. Была тут и карта, где место криницы крестиком помечено с надписью «Святой источник».
Видя, как искренне радуется священник, краевед, отнесшийся изначально к его визиту скептически и с опаской, удивленно хмыкнул и сказал: «Счас, погоди».
Это «счас» длилось минут десять, и перед опешившим отцом Стефаном оказалось несколько пожелтевших, наклеенных на картон фотографий его собственного приходского храма. Под снимками ясно читалось: «1912 год». Нашлось среди них и изображение небольшой беседки с крестом вверху, рядом с которой стояли несколько офицеров и светских дам.
На батюшкин вопрос «Это что, наш источник?» краевед утвердительно кивнул и, видя сомнение в глазах собеседника, еще раз сказал: «Счас».
Сил для нового удивления у отца Стефана уже практически не осталось, и когда перед ним появилась подшивка «Клировых ведомостей» начала прошлого века и метрическая книга его родного прихода тех же лет, он лишь смог произнести банальное: «Ух ты!». По документам выходило, что дед Федор был прав во всем, даже в том, что по благословению архиерейскому воду из этой криницы в Санкт-Петербург действительно отсылали.
Батюшка тут же засобирался в епархию. Да вот беда — краевед, несмотря на уговоры священника, съездить вместе с этими находками к владыке наотрез отказался, а копии сделать не разрешал. Пришлось прибегнуть к главному аргументу. Отец Стефан заверил местного историка и хранителя фактов и артефактов, что это историческое открытие будет обязательно обнародовано с указанием имени первооткрывателя во всех СМИ, включая интернет. Данное заявление подействовало неотразимо. В областной центр батюшка и краевед с документально-историческими сокровищами отправились вместе.
Пришел черед удивляться правящему архиерею. Правда, удивление владыки сочеталось с сугубым прагматизмом административно-пастырского характера. Изначально он поинтересовался, отслужил ли отец Стефан благодарственный молебен после столь грандиозного открытия. Объяснение, что не было времени, так как сразу в епархию поехал, владыка воспринял скептически и объяснил настоятелю, что Бога благодарить надобно за всякую милость, пусть даже самую незначительную, и одного «спаси Господи» никак не достаточно.
Пока в домовом епархиальном храме батюшка с архиерейским келейником служили молебен, владыка поил краеведа чаем с вареньем и пирогом. Местный архивариус и хранитель артефактов был настолько поражен необычностью обстановки и уважительным отношением к его персоне, что внутренне уже согласился предположить, что Бог все же существует. Это предположение начало переходить в уверенность, когда архиерей легко разобрался в предоставленной карте и стал бегло читать записи в метрической и приходской книгах, которые сам краевед расшифровывал с трудом.
В архиерейской приемной перед возвратившимся с молебна отцом Стефаном предстала невиданная картина: во всю длину и ширину стола, за которым обычно собирался епархиальный совет, были расстелены две карты — архивная и современная; над ними склонились две головы, горячо доказывающие друг другу свое видение данной местности в ракурсе только что совершенных исторических открытий. Причем обладатели этих голов обращались друг к другу на «ты», позволяли себе горячо спорить и давать определения типа «Ничего ты не понимаешь!». Если бы не разные одеяния и прически, батюшке трудно было бы и определить, кому доложить о выполненном послушании.
Архиерей поднял голову и жестом пригласил отца Стефана присоединиться к окончательному разрешению архивных коллизий. Оказывается, на источнике действительно была часовня, к которой когда-то шел и стар и млад. Это неоспоримо доказывалось документами и свидетельствами. Вот только не на Пасху собирались там священники и верующие, а в Лазареву субботу, потому что сохранилось предание, будто воскресила та удивительная родниковая вода единственного сына вдовы, когда везли его на телеге уже на кладбище… Вырос тот сын и, испросив благословения у тогдашнего епископа, поставил на месте криницы часовню, освященную в честь праведного Лазаря Четверодневного.
Года лихие военные да голод советских времен жителей тех мест — свидетелей прошлого — практически всех уничтожили. Предания забылись, факты растерялись, а храмы порушились.
— Видишь, батюшка, — обратился владыка к отцу Стефану, — кабы не тот мой приезд, да служба на приходе вашем, да обед, которым меня старики твои угостили, так бы и не узнали мы о святыне этой. Согласен со мной?
— Согласен, владыка святый, — ответствовал священник. — Промысл Божий.
За их диалогом внимательно наблюдал краевед, пытаясь понять, о каком таком обеде идет речь и что это за штука такая «промысл». Впрочем, удивляться он уже перестал по причине того, что все происходящее никак не укладывалось в его сугубо материалистическое сознание, давшее в этот день внушительный крен в сторону религиозного идеализма православного толка. Краевед пока понял только то, что его многолетний труд, от которого отмахивались все, начиная с жены и заканчивая местной властью, не только нужен, но просто необходим, востребован и будет сохранен.
Да и как не понять, если архиерей сказал, что все эти исторические материалы будут опубликованы, а батюшка должен добиться, чтобы церковная земля у святого родника была возвращена законному владельцу. Документы, как говорится, к этому требованию прилагаются.
В следующий свой приезд в областной центр отец Стефан направился в самый главный и большой государственный дом с колоннами. В доме этом последние сто лет при любой власти всегда всякие руководители обретались. Флаги над домом менялись, гимны разные в нем звучали, в кабинетах счеты заменились арифмометрами, затем компьютерами, а начальство как сидело по комнатам и залам, так и нынче сидит, даже в большем количестве. Долго бродил священник от одной двери к другой, читал солидные и грозные наименования руководителей и отделов, размышляя, куда же ему обратиться.
Все разъяснила пожилая женщина, которой батюшка вкратце объяснил, в чем собственно состоит его дело.
— Так это в земельный отдел, — подсказала она и указала нужную дверь.
В земельном отделе все были заняты рассматриванием бумаг и компьютерных мониторов, но все же длинноволосый священник в рясе никак не вписывался в чисто светский конторский интерьер, поэтому вскоре раздалось стандартное:
— Вы по какому вопросу, святой отец?
— По земельному, — откликнулся батюшка, обернувшись к молодому человеку.
— Какой район? — спросил чиновник.
Батюшка назвал район и село.
Молодой клерк долго выстукивал на клавиатуре дробь данных, а потом странно посмотрел на пришедшего попа и, поняв, что тот не шутит, ответил:
— Такого поселения в вашем районе нет.
Пришел черед удивляться батюшке:
— Это как же нет?
Дальше события развивались по сценарию, который в данном кабинете никто предположить не мог. Отец Стефан решительно придвинул к клерку стоявший рядом пустующий стул, уселся на него и так же безапелляционно взял у обомлевшего чиновника бразды управления компьютером. Быстро набрал в поисковой строке «Яндекс-карты», перешел в спутниковый режим, приблизил картинку и указал на две родные улочки с тремя десятками хат:
— Вот мое село! А вот это храм!
У стола с восседающим перед компьютером священником собрались все областные земельные ресурсы в лице начальников и их помощников. Да и как не собраться? Если, во-первых, поп за компьютером, а во-вторых, нашлось село в области, которого по документам не существует…
История с получением документов на землю рядом с поселением, которое нигде не значится, могла перейти в стадию долгой переписки, согласований и разбирательств, но на очередном областном празднике, куда пригласили и правящего архиерея, владыка взял и рассказал областному начальству об истории с криницей. Дело сразу приняло позитивное направление. И не только направление.
В областной газете появилась статья о новом удивительном историческом месте родного края; на телевидении батюшкин краевед дал интервью о своих находках и открытиях, а на месте криницы была быстро построена часовенка — такая же, как на архивном фото.
В Великий пост отец Стефан пригласил владыку к себе на приход в Лазареву субботу.
— Приезжайте, владыка, литургию отслужим и часовню на кринице освятим.
— Приеду, — с улыбкой пообещал архиерей, — готовься.
— Вот только, владыка, немного распорядок вашей службы изменить придется, — продолжил священник.
— Это почему же? — не понял архиерей.
— Так вы в прошлый раз расцеловали всех молящихся, а теперь их много, не получится…
[6] Криница — родник, колодец. — Примеч. ред.
Комментировать