Платон Ширинский-Шихматов
Ширинский-Шихматов Платон Александрович, князь (1790–1853) – поэт, младший брат Сергея Ширинского-Шихматова. В 1804 году, вслед за тремя старшими братьями, определен в Морской кадетский корпус. В Отечественную войну 1812 года служил на гребном флоте, участвовал в сражениях. В 1824 году, благодаря поддержке адмирала А.С. Шишкова, началась его деятельность в области народного просвещения. С 1833 года – директор департамента; с 1842 – товарищ министра; с 1850 – министр народного просвещения. Его первая и единственная поэтическая книга вышла в 1825 году под характерным названием «Опыты духовных стихотворений». Известная книга Федора Глинки «Опыты священной поэзии» вышла в начале 1826 года, так что Платон Шихматов в своих о п ы т а х даже опередил его. В биографии Шихматова-младшего, вышедшей в 1855 году, отмечалось: «Следуя примеру старшего брата своего князя Сергея Александровича, и подобно ему, он держался мнений и направления А.С. Шишкова, бывшего тогда президентом Академии наук». Это направление Шихматов-старший достаточно ярко выразил в стихотворной драме о Минине и Пожарском, в эпической поэме о Петре Великом. Шихматов-младший предлагал образцы не эпической, а лирической поэзии. Лишь в одном из своих опытов он обращался к традиционному сюжету из Псалтыри, создав свое переложение псалма, пожалуй, самого известного в те времена как по публикации в 1823 году в «Полярной Звезде» «Плача пленных иудеев» Федора Глинки, заканчивавшегося знаменитыми строками: «Рабы, влачащие оковы, // Высоких песней не поют!», так и по переводам «Еврейских песен» Джона Байрона, основанных на этом же 136 псалме. Здесь Платон Шихматов, вне всякого сомнения, вступает в соперничество с Федором Глинкой и Байроном, предложив свой вариант, пожалуй, наиболее близкий к подлиннику. Как известно, А.С. Шишков вместе с архимандритом Фотием выступали против переводов священных текстов. Это был один из самых принципиальных вопросов, в котором эти два «старовера», как их называли современники, оставались столь же непреклонны, как и протопоп Аввакум во времена раскола, отстаивавший неприкосновенность древних списков. Шишков говорил о высоком «искусстве прибирания слова», которое полностью исчезает при переводах на мирской язык. Полемически обостряя проблему, он писал: «Не всяк ли бы поневоле рассмеялся, если бы в Псалтыри вместо: «рече безумен в сердце своем несть Бог», стал бы читать: дурак говорит: нет Бога. Между тем смысл в сих двух выражениях один и тот же». Платон Шихматов не мог придерживаться иных взглядов. Но он не отрицает переводы как таковые, а предлагает свой, основанный на таком же искусстве «прибирания» современных слов. В качестве образца он публикует свой парафразис 136 псалма, который действительно максимально приближен к подлиннику. Впрочем, и здесь не избежать исторических ассоциаций, если вспомнить, что слова: «Когда толпа, алчбой ведома, // Священну сокрушала сень, // «Все рушь, все рушь до основанья», – // Неслись по граду их взыванья…» прозвучали в 1825 году. В оригинале: «Истощайте, истощайте до оснований его». Тоже, впрочем, близко к лозунгу всех революций…
Не менее характерны и другие опыты Платона Шихматова. «Признательность освобожденного от болезни» – образец духовной лирики, основанный на выражении своих собственных чувств, личных переживаний.
Князь Платон Шихматов, судя по всему, больше не возвращался к поэзии, да и старший брат его вскоре стал князем-иноком, первым из русских поэтов принял монашескую схиму с именем Аникиты. Но в русской поэзии Пушкинской эпохи остались не только эпиграммы «арзамасцев» на Шихматова, осталась сама его поэзия. Скромная книжечка «Опытов духовных стихотворений» его брата Платона Шихматова тоже неотъемлемая часть этой эпохи.
Песнь пленных иудеев
У рек на стогнах Вавилона
Сидели скорбно мы в слезах,
Воспомянув красу Сиона;
И арфы наши на древах,
Вокруг повешены, немели.
Тираны злобные хотели,
Чтоб мы коснулися струнам
И песнью их увеселяли,
Чтоб радостью средь бед блистали:
«Сионску песнь воспойте нам».
Как песнь Господню петь плененным
В стране далекой и чужой?
Да буду с перстию сравненным,
Коль я забуду град Святой;
Прильни язык к моей гортани,
Пусть мне мои не служат длани,
Коль я тебя, Ерусалим,
Всегда воспоминать не буду
И мысли о тебе повсюду
Весельем не куплю своим.
Воспомни, Бог! сынам Едома
Ерусалима грозный день,
Когда толпа, алчбой ведома,
Священну сокрушала сень.
«Все рушь, все рушь до основанья», –
Неслись по граду их взыванья…
Блажен, о Вавилонский род!
Кто отомстит твои деянья,
Кто взалчет жен твоих рыданья:
О камни избиет их плод.
Признательность освобожденного от болезни
Я рек, касаясь дней предела;
Отъяты прочие лета,
Что жизнь еще мне дать радела;
Вступаю в смертные врата.
Не узрю Божия спасенья,
Что будет на земле живых,
Лишен я с ближними общенья,
Не узрю кровного меж них.
Как куща пастыря в день брани,
Так жизнь моя расхищена;
Иль нет! она подобна ткани,
Что резать близится жена.
Как льву поверженный в снеденье,
От ночи гибну до утра;
Но день мне то же длит мученье,
И с ним сретаю вечера.
Как голубь, я стремил стенанья,
Подобно горлице вопил;
Глаза ослабли от взиранья
На высоту к истоку сил.
Господь мой внял, меня избавил,
Болезнь души моей отъял,
На путь спасения поставил
И лета новые мне дал.
Ты внял, воздвиг мое дыханье,
И я утешился, ожил,
Сомкнулось гибели зиянье,
И Ты грехи с меня сложил.
Тебе хвалы не слышно в аде,
Не чают милость там Твою,
И мертвы, доли их к отраде,
Не вознесут мольбу мою.
Живые, Боже мой! хвалою
Тебя, как я, благословят;
Отцы сынов своих молвою
О правде горней огласят.
Господь! Ты был мне Бог спасенья,
И даже до кончины дней
Тебе петь буду песнь хваленья
Во храме и среди людей.
Молитва[50]
С.-Петербург. 12 Марта 1850.
Я имел великое удовольствие получить святую икону Знамения Божией Матери, и не могу довольно возблагодарить вас за этот истинно Христианский знак особенного внимания вашего ко мне, тем более благоприятный душе моей, что вы сопровождаете его усердными молитвами о ниспослании мне помощи свыше, столь нужной в новом и весьма трудном положении моем.
Чувствую всю силу Евангельского слова: ему же много дано, много взыщется от него.
Постигаю великость ответственности, которой я подлежу теперь перед Богом, Государем и Отечеством, и, конечно, одной этой мысли достаточно было бы, чтобы повергнуть меня в отчаяние, если бы я полагался на свои собственные силы.
Но да не будет так!
Возводя очи на небо, я взываю:
Христе Боже, всяк уповаяй на Тя не постыдится.
Верую что сердце Царево в руце Божией и что Тот, Кто, чрез Помазанника Своего, призвал меня к настоящему великому служению, благодатно поможет мне совершить волю Свою святую.
Верую, что Заступница усердная, Матерь Господа Вышняго, молит за меня Сына Своего Христа Бога нашего.
При таком убеждении нет места унынию или малодушию.
Итак, да сотворит Господь со мною знамение во благо; да совершится сила Божия в немощах моих и да исполнится во благих желание Державного Благодетеля моего, желание счастия, пользы и славы России!
[50] Текст этой молитвы-присяги впервые опубликован в книге Н. Елагина «Очерк жизни князя Платона Александровича Ширинского-Шихматова (СПб., 1855), с комментарием биографа: «Одному из ближайших своих знакомых, почтенному старцу, который, поздравляя Князя П.А. с Монаршею милостию, доставил при этом образ Божией Матери, он отвечал письмом, в котором обнаруживается истинный взгляд его на высокие обязанности его сана, и которое вполне раскрывает прекрасные, отличительные свойства его души».
Комментировать