Федор Ключарев
Ключарев Федор Петрович (1751–1822) – поэт. Происходил из «обер-офицерских детей». Начинал свою службу копиистом Берг-коллегии, закончил – московским почт-директором и сенатором. В столь успешной карьере решающую роль сыграли не только его личные достоинства, но и масонские связи. Еще в 1770-е годы он сблизился с масонами и входил в ближайшее окружение Новикова. 6 ноября 1782 года на открытии «Дружеского ученого общества» прочитал оду «Песнь Всемогущему», в которой заявил о себе как поэт. В 1801 году Михаил Вышеславцев поместит в своей антологии «Приношение религии» его духовную оду о рождении Христа «Воплощение Мессии». В журналах публиковались и другие стихи Федора Ключарева, а его московская квартира славилась как литературный салон. Но в 1812 году он был выслан из Москвы новым градоначальником Федором Ростопчиным. Через полвека эти события воссоздаст в «Войне и мире» Лев Толстой, использовав как основное свидетельство современников «Записки о 1812 годе» самого графа Ростопчина, где Федор Ключарев представлен «человеком низкого происхождения», который «сумел дойти до места московского почт-директора и состоял на очень хорошем счету у государя». Ростопчин, как и подобает генерал-губернатору, немногословен, но сцена ареста описана довольно подробно. «По прошествии некоторого времени, – продолжает он историю с прокламациями Верещагина, – мне принесли несколько листков, которые были рассылаемы по почте во все города, находящиеся по большой дороге. Манера их изложения вовсе не соответствовала видам правительства. Ополчение называлось в них насильственной рекрутчиной; Москва выставлялась унылой и впавшей в отчаяние; говорилось, что сопротивляться неприятелю есть безрассудство, потому что при гениальности Наполеона и при силах, какие он вел за собой, нужно Божественное чудо для того, чтобы восторжествовать над ним, а что всякие человеческие попытки будут безполезны. Открылось, что листовки эти были продиктованы доверенным секретарем Ключарева, которого я немедленно отослал в Петербург к министру полиции. За самим же Ключаревым я учредил надзор и воспретил ему иметь у себя собрания; но так как он вздумал бравировать меня и не слушаться, то я однажды вечером, приехал к нему и, опечатав бумаги, самого его отправил, с полицейским офицером, в Воронеж, за 500 верст от Москвы, под надзор полиции». Эта расправа над «главой московских мартинистов» получила широкую огласку, а разбирательство, в котором принимал участие сам император, продолжалось до 1816 года. Ключарев был полностью оправдан и назначен сенатором. Но бывший московский градоначальник остался, что называется, при своем мнении, которое он до конца своих дней не изменил и о Кутузове, не простив ему сдачи Москвы.
Духовные оды Федора Ключарева близки к псалмам его ближайшего друга-мартиниста Ивана Лопухина, Сергея Тучкова и других псалмистов, вышедших из «новиковского кружка», сыгравшего в истории русской поэзии довольно эпизодическую роль. Но и общую картину тоже нельзя представить без подобных «эпизодов».
Песнь Всемогущему
О Бог, всесильный Бог, Ты бездна необъятна!
Как возмогу Тебя довольно я познать?
В Тебе есть глубина и высота невнятна,
Устали льзя ль Тебя по свойству называть!
Ты море без конца; я зрю и изумляюсь,
И в милосердие Твое весь погружаюсь;
Своими дланьми мя соблаговоли объять!
Высокой мудрости я в сердце не питаю;
Хотя другим Тебя представить я желаю,
Но силы нет Тебя инако представлять.
Ты безначален весь, кончины не имея;
Слабеют чувствия моя при сем немея.
Твое исходище не что ино, как вечность,
В которой, как в Тебе, нигде начала нет!
Не зрилися миры, ни время скоротечность,
Творенья не было, но твой сиял уж свет!
Неизреченная в Тебе огромность зрится!
Что не имеешь Ты, конца в том не явится,
И применение не коснется Тебя.
Нет цели, где б Твое теченье сконцевалось;
Зане ни в чем Тебе потребы не являлось.
Ты – безконечна жизнь, живишь все от себя!
Что движимо ни есть, то все живет Тобою,
Ты силы даровал всему един собою.
Из мощи все Твоей, о Боже, истекает,
Все вещи от нее имеют бытие;
Самослучайное ничто в них не бывает,
И если б не был Ты, где б взяли всё сие?
Что зрим, что слышим мы, что знаем и читаем,
Все, что невидимо и зримо обретаем,
Тобою все свое имеет существо!
Ты сотворяешь то, что Ты определяешь.
Что невозможным быть мнит наше естество,
То мановением единым совершаешь.
Каков еси, един Ты сам себя познал,
Свой разум с мудростью и с силой соравнял.
Престол Твой – небеса, Ты правишь и землею,
Вся мудрость человек есть буйство пред Тобой.
Все вскрытое стоит пред мыслию Твоею,
Так, как в полудни, зришь то, что объято тьмой.
В незаходимом Ты сияньи обитаешь,
Никоей мрачности к себе не допускаешь.
Никто в царях с Тобой, всесильный, несравнен,
И царствие Твое везде однообразно,
Как низу, так горе един чин положен,
Нет места, кое бы тобою было праздно.
Един Ты истинный и безконечный Бог.
Господь еси Ты всех небесных воев сильных!
Кто из богов Тебе противу стать возмог?
Ты их мятешь, как вихрь частиц собранье пыльных,
Трепещет пред Тобой всех ангел светлый хор
И устрашенный свой низводит долу взор.
Сим ужасом суть все их песни напряженны,
Так страшен зришися, Владыко сильный, им,
Вся цепенеет тварь присутствием Твоим,
Которым всюды все пределы напоенны.
И цепенение сие собой явит
Божественный Твой дух святый, животворящий!
Во все творении Твой образ есть покрыт.
Тот слеп, что ходит сих чудес совсем не зрящий.
Никой предел Тебя в себе не заключил,
И тысящи миров Тебе все будут тесны;
Когда б еще и тьмы Ты вновь их сотворил,
То только б зрелись те, как дела чудесны.
В неизмеримости себя Ты распростер,
Над звезды дальные вознесся выше мер!
Со славословием хвала Твоя летает
Там, мысленно куда нельзя нам достигать,
Лик всяческих Тебя, всесильный, воспевает.
Все должно пред Тобой себя ниц повергать.
Но достоверно кто мольбу Тебе приносит
Того един Твой взор на верх благих возносит.
И суд Твой самая живая правда есть;
Премудрый Твой совет Ты действом изъявляешь,
Высоких совершенств число тех открываешь,
Долготерпя ко злым, их отличая месть.
Ты верен, благ, всещедр, любовию сияя
И в утро каждое ее вновь подтверждая;
По воле действуя, о сколь Ты милосерд!
Мгновенье всякое сие нам повторяет,
Колико всепремудр, сколь истинен и тверд!
Твоя доброта тварь живит всю и питает.
Все то, что мы есмь, все из Тебя течет,
Как из источника, в котором все живет.
О Отче щедрый, все, собою вся рождаяй!
О благо высшее всех вкупе чистых благ!
По милосердию к нам все ниспосылаяй,
Чертог наш зиждущий блаженства во цветах,
Но качеству вещей подпору всем давая,
Творишь их вся добра с небес благословляя.
Наполнил радости и пищи сладкой их;
Врагом никоего Ты не был человека
И солнцем свет лиешь на злых и на благих,
Прохладные дожди даешь Ты всем от века.
По долгу за сие кто мог благодарить
Устами чистыми и сердцем сокрушенным?
Ни в коем храме Ты не соизволишь жить,
Нет зданья, где б алтарь Твой мог быть помещенным!
В рукотворных тех, что человек создал[13],
Достойно он Тебе служенья не являл;
Но кто в Тебе свою надежду полагает,
Имевши к тому божественну любовь;
Кто ко стопам Твоим себя весь привергает,
Того яко орла Ты ободряешь вновь;
Тебе он принося, себе приносит благо,
Ты сам не требуешь служенья никакаго;
Тебе бо, Господи, ни в чем потребы нет,
Но благость нам Твоя спасение дает.
Кто чтит Тебя, того Ты милостью венчаешь,
И есть огнь для Твоих противников, врагов,
Которым душу их и тело сокрушаешь,
Но прохлаждавши святых своих другое.
Твою хвалу поют немолчно херувимы
И пламенем любви горящи серафимы,
Со умилением Тебе всегда служащий,
Твое бо Царство есть и слава, Всесвятящий!
Куда я возвожу в восторге духа взор!
Твое величие когда изображают,
Трисвят Бог Саваоф , – со страхом восклицают,
Столепный председит где старческий собор.
<1782>
[13] Деяния, гл. 7, ст. 48
Комментировать