Константин Фофанов
Фофанов Константин Михайлович (1862–1911) – поэт. Современники называли его «поэтом милостью Божьей». И в этом не было особого преувеличения. Среди восьмидесятников XIX века только Надсон превосходил его по степени популярности. «Посленадсоновский» период в истории русской поэзии называли «фофановским». В 1887 году вышел его первый поэтический сборник, в 1889 – второй, в 1892 – третий, в 1896 – четвертый. Символисты и даже эгофутуристы считали его своим предтечей. Дмитрий Крюков обращался к нему: «Ликуй, неузнанный предтеча, // Приемли блещущий венец! // Свершится радостная встреча // В дому, где благостен Отец». Но он открещивался даже от своего собственного сына Константина Олимпова, блиставшего на поэтическом Олимпе вместе с Игорем Северяниным. Фофанов называл декадентов «князьями уродства», противопоставляя себя, «внука простонародья» (его дед был олонецким крестьянином-старовером), литературной аристократии и нарождавшимся «измам». Обремененный семьей из девяти детей, он бедствовал, срывался в запои. О горестных сторонах его жизни свидетельствуют строки: «Двух дочек взяли по приютам, // А старший сын, совсем дурак, // Мне угрожает или кнутом, // Или под нос сует кулак…» Но при всей жизненной безысходности стихи его сохраняли удивительную чистоту и искренность, напевность. «Он говорил о свете добра, о весне, мае, соловьях и ландышах и заставлял себя слушать», – отмечал Николай Гумилев. А Игорь Северянин в «Поэзе о Фофанове» писал: «Возьмите «Фофанова» в руки // И с ним идите в вешний сад, // Томленье ваше, скуку, муки // Его напевы исцелят».
Илья Репин, создавший в 1888 году известный живописный портрет Фофанова, в набросках воспоминаний писал: «Я знал всю плеяду современников, талантливых товарищей К.М. Фофанова… Какой несомненный – типичный образ из всей этой компании представлял собою Фофанов! Особенно ярка в нем была черта почти религиозного культа служения поэзии… Я всегда приятно был удивлен тоном его традиционной величавости, когда он переступал порог своего храма. Совершалось преображение… И Фофанова уже нельзя было узнать: он казался – в длинном сюртуке, с высоким воротником и гофрированными манжетами – вдохновенный, недоступный, важный идеей своего высокого поста». Тем разительнее был этот контраст поэтического образа и реальности в последее десятилетие его жизни уже в новом XX веке, в котором он оказался «забытым» уже при жизни, хотя не дожил и до пятидесяти, но блоковским поколением он воспринимался уже как далекое прошлое.
Многие его стихи пронизаны молитвенными мотивами, а такие как «Отче наш», «В тихом храме», «Долго я Бога искал…», «На молитве», цикл «Библейские мотивы», можно по праву отнести к лучшим образцам русской религиозной лирики. Не богоборческой, как у многих его поэтов-современников, а именно религиозной. О сути этого отличия можно судить по двум стихотворениям: «Моей вере» Минского и «Долго я Бога искал…» Фофанова. Минский вспоминает себя «набожным ребенком», верившим «как надо» в то, «что Господь небесный пастырь // И что мы – земное стадо». Заканчивается стихотворение знаменательными строками: «Ах, о пастыре небесном // Я забыл в земной гордыне, // Но тому, что люди – стадо, // Верю набожно и ныне». Стихотворение Фофанова посвящено, по сути, той же самой теме, но заканчивается оно строками:
Долго я Бога искал – провидел Его я однажды
В сердце своем, озаренном любовью к несчастным и сирым».
– таков его «Символ веры». Фофанов и сам был несчастным и сирым как в жизни, так и в поэзии. В 1900 и 1907 годах вышел его последний сборник «Иллюзии», не оставлявший никаких иллюзий о его собственной судьбе. Тем не менее имя Фофанова осталось в истории русской поэзии. В 1939 году сборник его стихотворений вышел в Малой серии «Библиотеки поэта», а в 1962 году (к столетию со дня рождения) – в Большой. Но это «открытие» Фофанова менее всего коснулось его религиозной поэзии, даже самый крупный цикл «Библейских мотивов» не вошел в советские издания, не говоря уже о молитвах «Отче наш», «Гимн Богу, «Благодарю Тебя, Создатель…» и других. Зато стихотворение «Таинство любви», наоборот, представлено и соответствующим образом откомментировано, поскольку оно вызвало примерно такую же реакцию, как «Гавриилиада» в известном отзыве митрополита. Серафима 1828 года. В 1888 году Фофанов использовал фактически тот же сюжет, а в докладе императору Александру III отмечалось: «Все стихотворение представляется каким-то диким бредом. Автор дерзнул коснуться в нем величайшего таинства православной веры, архангельского благовестия о воплощении Сына Божия от Девы Марии и Святого Духа, и исказил его в языческом смысле. Само заглавие стихотворения «Таинство любви» придает ему ненавистный для христианина смысл»». Журнал «Наблюдатель», опубликовавший «Таинство любви», был закрыт на полгода, а над Фофановым даже нависла угроза отлучения. К.П. Победоносцев записал: «Старцы страшно возмущены. Одни хотят отлучить от Церкви торжественно Фофанова, другие хотят подавать всеподданнейший доклад от Синода, и разговоры еще не кончены». Отлучения не последовало, но в дальнейшем «Таинство любви» не вошло ни в одно из его прижизненных изданий вовсе не из-за цензуры, которая никак не реагировала на куда более кощунственные стихи Зинаиды Гиппиус или же Федора Сологуба. Фофанов сам не включал в свои сборники это стихотворение, таковой была его авторская воля, как Пушкин – сам уничтожил «Гавриилиаду». И оба эти стихотворения появились лишь во времена разгула той самой «атеистической одури», о которой писал митрополит Иоанн, и относятся к такому же ряду деяний, как вскрытие мощей и введение БЕСовской приставки «бес».
Саул
Стобашенный город спокойно заснул,
Заснул исполином угрюмым,
И только в чертоге владыка – Саул –
Не дремлет, отдавшися думам.
Печальные думы полночи темней,
Ненастнее тучи, язвительней змей
Волнуют, дух скорбный тревожа.
Встает царь с помятого ложа…
Откинул пурпурную ткань от окна,
Глядит – перед ним, убегая
Далеко, далеко, пестра и длинна,
Сияет столица родная.
И мыслит тревожно разгневанный царь:
«Не мне ли то люди воздвигли алтарь?
Не мне ли там слышны моленья?
Зачем же нет сердцу забвенья!
Зачем не смыкает чарующий сон
Усталые вежды владыки?
Зачем ежечасно мне слышатся стон,
Проклятья и злобные крики,
Когда безмятежно уснули рабы…
Иль это насмешка жестокой судьбы,
Иль мщенье святого Иеговы!..
Прекрасней короны оковы!
О, как мне болезненно сердце щемит
Гонителя рока обида!»
И грустно царю, и позвать он велит
В чертог псалмопевца Давида.
И входит певец молодой: на устах
Улыбка играет и гусли в руках.
«Коснись их, коснись, отрок юный,
Ударь в их могучие струны!»
Волшебные звуки слетели со струн,
И дрогнуло эхо чертога…
Казалось, рыдал побежденный колдун,
Казалось, присутствие Бога,
Где грешного сердца доступно в тот миг,
Казалось, ум вдохновенье постиг, –
Но царь омрачался все боле,
Как узник, забытый в неволе.
И вспомнил властитель былые года,
Неправду, грехи, заблужденья…
В нем совесть проснулась, и краской стыда
Зарделось лицо от смущенья.
«О гордый певец! Ты мне враг, а не друг,
Сильней растревожил душевный недуг,
И в звуках твоих не случайно
Открылася страшная тайна!
Ты дерзко позоришь мое бытие,
В чертог мой ты вносишь измену!»
И быстро бросает властитель копье
В певца молодого… но в стену
Вонзилось оно. Псалмопевец спасен;
Властитель взволнован, властитель смущен
И гонит, как совести муки,
С певцом вдохновенные звуки…
Напрасно, властитель! Повсюду всегда
Преступному сердцу мученья…
И бойся всечасно святого суда,
И нет тебе в мире забвенья.
На небо ли взглянешь – укоры прочтешь;
На землю посмотришь – всю ночь не уснешь;
Знай – совести чистое око
Следит за пятами порока.
14 июня 1881
Из цикла «Библейские мотивы»
* * *
Напрасно, волю дав молитвам и слезам,
Вы идолов своих венчаете цветами;
Напрасно курите душистый фимиам
В божнице, блещущей огнями.
Не надо мне цветов, не надо мне огней,
Не надо ваших жертв кровавых и безкровных, –
Я не ищу богатств, Я не ищу страстей
Своих народов вероломных.
Я сам взрастил цветы в лугах;
Я сам для вас Зажег огни во мгле эфирного простора;
Я в недра гор вложил железо и алмаз,
И золото – металл раздора.
Я вскармливаю вам верблюда и овцу;
Я вам дарю плоды олив и винограда,
И смертных рук дары не надобны Творцу,
Творцу земли и вертограда.
Зажгите мне алтарь в сердцах своих: пускай
В них теплится всегда огонь любви прекрасной;
Пускай не восстает войною край на край,
Враждуя, злобствуя всечасно.
Пусть между вас царит согласья мир святой,
Пусть чище голубя стремленья будут ваши,
Идите, смертные, дорогою одной
И пейте все из общей чаши.
Разбейте ж идолов, сорвите с них венки;
Задуйте в капищах сверкающие свечи.
Вы не отринули плоды моей руки, –
Ужель отринете вы речи?
16 августа 1882
Псалом 132
Прекрасен братьев мир, когда
Они все делят меж собою –
Свои шатры, свои стада
И луг с нескошенной травою.
Их мир – божественный елей,
Текущий с ризы Аарона,
Роса заоблачных полей
На гордом темени Сиона.
* * *
Под напев молитв пасхальных
И под звон колоколов
К нам летит весна из дальних,
Из полуденных краев.
В зеленеющем уборе
Млеют темные леса.
Небо блещет – точно море,
Море – точно небеса.
Сосны в бархате зеленом,
И душистая смола
По чешуйчатым колоннам
Янтарями потекла.
И в саду у нас сегодня
Я заметил, как тайком
Похристосовался ландыш
С белокрылым мотыльком!
1887
Романс Г.А. Голъденберга.
Отче наш
Отче наш! Бог, в небесах обитающий,
Оку незримый, но зримый сердцами,
Все созидающий, все разрушающий,
Греющий землю живыми лучами,
Мы принесли Тебе в жертву безкровную
Нашу молитву в часы покаяния, –
Дай же, о Боже, нам пищу духовную,
Дай нам источник святого желания.
В годы сомнения, в годы ненастные
Нам изменили мечты неизменные;
Мы загасили светильники ясные,
Мы расплескали елеи священные.
Отче наш, Бог безутешно страдающих,
Солнце вселенной! к Тебе мы с молитвою –
Всех сохрани за любовь погибающих,
Всех угнетенных мучительной битвою!
Отче наш! Дай нам пути благодатные
И отстрани от соблазна лукавого…
Да воссияют лучи незакатные
Правды небесной и помысла правого!
<1889>
* * *
На волне колокольного звона
К нам плывет голубая весна
И на землю из Божьего лона
Сыплет щедрой рукой семена.
Проходя по долине, по роще,
Ясным солнцем роняет свой взор
И лучом отогретые мощи
Одевает в зеленый убор.
Точно после болезни тяжелой,
Воскресает природа от сна,
И дарит всех улыбкой веселой
Золотая, как утро, весна.
Ах, когда б до небесного лона
Мог найти очарованный путь, –
На волне колокольного звона
В голубых небесах потонуть!..
1892
Из псалмов Давида
Тебе, о праведный Господь,
Хвала и слава на Сионе!
К Тебе стремится дух и плоть;
Ты жизнь вершишь в святом законе.
Блажен, кого Ты Сам избрал,
Кого насытил Божьим хлебом,
Кого Твой храм укрыл, как небом –
И путь к спасенью указал.
Услышь прибегнувших к Тебе
Со всех концов земли печальной,
Ты слышишь – жалоб отзвук дальний
Изнемогающих в борьбе!
Да укроти сердца людей! –
Ты, жизнь подъявший в небосводах,
Ты, укрощавший шум морей,
Шум волн и ярых мятежей
Тобой колеблемых народов.
Да будут знаменья Твои
Для беззаконных устрашеньем!
Ты жизненосные ручьи
Наполнил блеском и стремленьем.
Ты прах измученной земли,
Во дни ее горячей жажды,
Вспоил дождями не однажды,
Чтоб всходы зрели и цвели!
Над недостойными грозя
Громами вещими Твоими, –
Полна дарами всеблагими
Твоя безсмертная стезя!
Блажен избранника удел, –
Ты утучнил его пустыни
И вместо громоносных стрел
Дух беззащитного одел
В броню сияющей святыни!..
1895
Подражание псалму 68
Спаси меня, о Боже, ибо воды
До области души моей дошли, –
И я тону, – я слабый сын земли, –
В стремленье волн, исполненных свободы!
Я изнемог от вопля, и гортань
Моя суха… и в ожиданьи Бога
Тускнеет взор, и все растет тревога:
Враги меня преследуют, как лань.
Враги берут, чего не отнимал!
О Боже мой, грехи мои Ты знаешь, –
Ты их в душе, как в книге, прочитаешь, –
Перед Тобой унижен я и мал!
Я стал чужим для братьев, ибо ради
Тебя несу безчестие свое,
Но грешника поносят бытие
С улыбками презрения во взгляде!
Я притчею стал в городе моем, –
И вретищем сменил свои одежды.
Меня глупцы позорят за вином,
И у ворот сидящие невежды
Свой праздный толк слагают обо мне.
Но я к Тебе с молитвою взываю:
Спаси меня, я в тине погибаю,
Я мучаюсь в пылающей волне.
Услышь меня, о Господи, молю!
По множеству щедрот Твоих высоких
Приблизь лицо к рабу, – и от жестоких
Меня укрой… я гибну – и скорблю.
В унынии участья я просил, –
И не нашел ни слова утешенья.
Скупой дал желчь голодному в отмщенье
И уксусом в день жажды напоил.
Да порази, о Боже, грешный мир!
Насыть скупцов тоской по долголетью,
Да будет же смятением их пир
И трапеза лукавая им сетью!
Я бедствую, приди, Господь, ко мне
В убогий дом, под нищенскую кровлю, –
Где гуслями Тебя я славословлю
И гимн Тебе слагаю в тишине!..
< 1895>
Гимн Богу
Тебе, подымавшему бездны,
Безсмертную славу поет
И солнце, и звездное небо,
И все, что под небом живет.
Тебе, созидавшему в мраке
Предвечные солнца лучи,
И мирная ветка оливы,
И мстительной правды мечи.
Тебе, ниспровергшему в пропасть
Надменного демона тьмы,
Высокие мысли и думы
И полные правды псалмы.
Тебе, ниспославшему Слово
В наш мир для прозренья слепцов,
Огни, ароматы курильниц,
Моленья во веки веков.
Не Ты ль назначаешь дорогу,
Не Ты ли горишь маяком?
Мой дух не Твое ль дуновенье,
И все мы не в духе ль Твоем?
И Ты, совершающий тайны
В сияющем мире Своем,
Ты слышишь, Ты видишь, Ты любишь,
И жизнь Твоя в сердце моем!
* * *
Как счастлив тот, кто верить может
И в Божество, и в небеса:
Его кончина не тревожит,
Ему возможны чудеса.
Он, оскорбленный в шуме света,
В молитвах радости найдет,
Над книгой Нового Завета
Внезапно сердцем расцветет;
Забыв печаль мгновенной жизни
И вверясь сладостной мечте,
Он воспарит к своей отчизне,
К благословенной высоте.
И в очищающем горниле
Перерожденная душа
Воспрянет снова в мирной силе –
Как май, как утро хороша.
* * *
Замолк души безплодный ропот,
Сердечной бури шум затих;
С небес плывет мне тайный шепот
И аромат – с полей земных.
Благоуханные виденья
Бегут, резвясь, со всех сторон;
Их блеск, их стройное движенье
Рождает гуслей перезвон.
Я счастлив, может быть, на много
Иль на мгновенье – все равно!
И светят в сердце взоры Бога,
Как солнце в тусклое окно.
* * *
Благодарю Тебя, Создатель,
За этот теплый блеск лучей,
За это солнце золотое,
За сень узорчатых ветвей.
Но это солнце часто тускло,
Но эти теплые лучи
В дни горя сердце нам пронзают,
Как огненосные мечи!
А эта сень лесов густая
Не укрывает нищеты,
И вместо сладких ароматов
Нам точат яд Твои цветы.
И все же, благостный Создатель,
Тебя хулой не оскорблю.
Люблю Тебя в твореньях света,
В Тебе – творения люблю.
И как пчела к цветам душистым,
И как цветок к живому дню –
К Тебе стремлю мечты и очи
И разум свой к Тебе клоню…
* * *
Голубка бедная – она
Судьбой наказана жестоко;
Не ест, не пьет, лишилась сна
И все тоскует одиноко.
Был труден крест ея пути,
Недуг ей ревность нашептала…
Прости ей, Господи, прости! –
К Тебе она не раз взывала.
Приди к ней, любящий Христос,
Приди, склонися к изголовью!
Врачуй от мук, врачуй от слез
И осеняй Своей любовью!
Ты был прибежищем ее, –
Отсрочь жестокую могилу…
Даруй ей краше бытие,
Даруй ей разум, свет и силу!
* * *
И вижу: тихая звезда
Сияет в небе; никогда –
Так вдохновенна и светла –
Она с востока не текла;
И с безмятежной вышины
Молитвы тихие слышны –
Небесных сил хвалебный хор…
А там, за гранью синих гор,
Уже синеет ночи мгла, –
Там крест Голгофа вознесла!
* * *
Долго я Бога искал в городах и селениях шумных,
Долго на небо глядел – не увижу ли Бога,
Бога искал я в деяньях природы разумных,
В бедности мрачной подвала, в роскоши пышной чертога.
Долго я Бога искал, преисполнен мучительной жажды
Лик Его светлый увидеть, царящий над миром.
Долго я Бога искал – и провидел Его я однажды
В сердце своем, озаренном любовью к несчастным и сирым.
В дороге
Мой голос слаб, мой факел темен,
Иду неверною ногой,
А ночь глуха, а мир огромен,
И смотрят звезды надо мной.
Где сеять мне? Какое семя?
Кого мне зернами питать?
Господь! Пошли иное время,
Чтобы посеять и пожать.
Вокруг безлюдье… Свились тени
Глубокой тьмы, как щит врага.
Слабеет взор, дрожат колени,
Скользит над пропастью нога.
О Боже мой, внемли страданьям
Души, идущей за Тобой!
Не усыпи ее молчаньем,
Не разбуди ее грозой!
1904
Молитва
Моя душа полна отравой –
Воспоминаньем и тоской!..
Как я не прав, о Боже правый,
Перед всевидящим Тобой!
Ты дал мне юность, дал мне силы,
Ты сердце страстью окрылил,
Ты мрак зияющей могилы
Не раз от взора отвратил!..
Ты дал мне чуждыя желанья,
Дал свет познания уму…
Ты исцелил мои страданья,
Ты посетил мою тюрьму.
А я, во прахе и гордыне,
Все блага жизни и мечты
Растратил в сумрачной пустыне
Земной, безплодной суеты…
Простри же благостную руку,
Дай сердцу заповедь любви, –
И за нее хотя б на муку
И на позор благослови!..
Комментировать