Симеон Полоцкий
Полоцкий Симеон (в миру Петровский-Ситнянович Самуил Гаврилович) (1629–1680) – поэт, переводчик, драматург, богослов. Уроженец Полоцка. Образование получил в Киево-Могилянской коллегии и Виленской иезуитской академии. Вернувшись в Полоцк, преподавал в школе православного братства. В двадцать семь лет принял монашеский постриг под именем Симеон, получив известность как «дидаскал» – поучительный поэт. В 1656 году приветствовал в Полоцке своими панегирическими виршами царя Алексея Михайловича. В 1660 году, будучи в Москве, вновь преподнес царю свои вирши, что и сыграло едва ли не решающую роль в его судьбе. В 1664 году, после того как Полоцк отошел к Речи Посполитой, он переселился в Москву, где уже вскоре вошел в ближайшее окружение царя Алексея Михайловича.
С 1667 года Симеон Полоцкий – учитель наследника престола Алексея Алексеевича, после смерти которого в 1670 году – Федора Алексеевича, для царевны Софьи и малолетнего Петра он тоже был наставником. Так что Симеон Полоцкий на этой ниве – предшественник Василия Жуковского. Два поэта воспитали русских царей-реформаторов. Но воспитанники Симеона Полоцкого, введя крепостное право, закабалили русский народ, а воспитанник Жуковского Александр II стал царем-освободителем.
Симеон Полоцкий, оказавшись в эпицентре русского раскола XVII века, сыграл немалую роль в низвержении «староверов», для которого они были «иже умом дети». Но и последователи Аввакума не остались в долгу. Эта полемика между «славянофилами» и «западниками» того времени не утратила своей остроты ни во времена Жуковского, ни в наши дни. Строки из знакового стихотворения «К ненашим» Николая Языкова «Не любо вам святое дело//И слава нашей старины…» можно с полным правом отнести к Симеону Полоцкому. Но среди славянофилов того времени еще не было своего Хомякова, который смог бы на равных противостоять ему в риторике, философии, «пиитике», поскольку таковые считались на Руси ересью. Это «окно в Европу» начал прорубать царь, прозванный Тишайшим, с помощью Симеона Полоцкого…
Творческое наследие Симеона Полоцкого огромно, но основным его достижением считается «Псалтирь рифмотворная», впервые напечатанная в 1680 году и ставшая его последним изданием. В правление царевны Софьи «Псалтырь рифмотворная» была полностью «распета» выдающимся церковным композитором, певчим дьяком Василием Титовым. Но после падения Софьи патриарх Иоаким наложил запрет на многие его произведения, в том числе и «Псалтырь рифмотворную». Вполне возможно, что смерть спасла Симеона Полоцкого от участи его современника известного немецкого поэта Квиринуса Кульмана, сожженного в Москве в 1689 году как еретик. Кульман не ограничился только поэтическим переводом всех ста пятидесяти псалмов, изданном в Германии в 1686 году как «Псалтырь Кульмана», в котором он объявлял себя сыном Сына Божьего, основоположником нового религиозного учения – «кульманизма». Он пытался обратить в свою веру турецкого султана, но вынужден был бежать из Турции. Из Москвы бежать не успел…
Будто предвидя такую судьбу, Симеон Полоцкий поместил в своем предсмертном издании сразу два предисловия, одно из которых обращено к царю, второе – к читетелю. Он заранее отвечает на все обвинения «хульников», не связывая его с предшествующими – немецкими и польскими, появившимися еще в XVI веке. «Труды сиия иным обычны, в России новые», – подчеркивает он. Такими, ставшим и в XVII веке уже обычными, были переводы Лютера – в Германии, Яна Кохановского – в Польше. Симеон Полоцкий особо выделяет польскую Псалтирь Яна Кохановского, тем самым как бы подтверждая свое латинство. В рескрипте патриарха Иоакима недаром прозвучали слова о том, что основой для Симеона Полоцкого послужили не священные тексты, «но или с польских книг он, Симеон, собра, или готовую преведе, от Яна некоего Кохановского, латиниста суща». Но Симеон Полоцкий говорил не о своих переводах Псалтири Яна Кохановского, а о том, что «мнози во всех странах Малой, Белой, Черной и Червонной России, паче же во Велицей России в самом царствующем и богоспасаемом граде Москве, возлюбльше сладкое и согласное пение польской Псалтири стиховно преложенные, обыкоша той псалмы пети, речей убо или мало, или ничтоже знающе и точию о сладости пения увеселяющееся духовне». Русские псалмы Симеона Полоцкого и русская музыка Василия Титова должны были положить конец этому сладостному пению псалмов на непонятном языке.
Но Симеон Полоцкий при этом не затрагивает другой вопрос, не менее важный. Появление перевода Яна Кохановского с латыни на польский язык, как и Мартина Лютера – на немецкий, было вызвано тем, что в католических странах богослужение ведется на латыни, понятной далеко не всем католикам. Но в православной России служба всегда велась не на другом, а на самом близком к русскому славянском языке, который был понятен всем прихожанам, от мала до велика, как в X веке, так и при Симеоне Полоцком. Это, едва ли не основное отличие православия от католизма, отметил еще Михаил Херасков, писавший: «Во время, когда Европы большая часть славословила Бога и обеты ему на языке чужестранном возносила, россияне уже пели песнопения церковные на своем языке и услаждали сердца свои и дух свой чтением книг священных. Псалмы Давидовы, в коих блещет стихотворство божественное, и все Священное Писание были вскоре весьма изрядно переложены на древний язык славянский».
Но по этой же самой причине перевод самого Симеона Полоцкого, в отличие от перевода Яна Кохановского, являлся ничем иным, как переводом с русского на русский или же попыткой заменить священную Псалтирь славянских первоучителей своей Псалтирью… от Симеона.
Симеон Полоцкий объяснял появление своего рифмотворного перевода тем, что «псалмы в начале си на еврейском языце составишася художеством стихотворения», в то время как греческий перевод с древнееврейского оригинала и перевод этого греческого перевода на славянский язык – не стихотворные, а прозаические. Таким образом, Симеон Полоцкий как бы возвращался к художествам стихотворения первоисточника, но только по форме, не посягая на толкование текста, всячески подчеркивая его неприкосновенность, святость.
Многое объясняет само название его перевода – «Псалтирь рифмотворная». Главное в ней – рифмы, рифмотворство. Об издании подобной поэтической Псалтири в XVII веке не могло быть и речи даже при поддержке царя, но она увидела свет благодаря формулировке, которую Симеон Полоцкий изложил в своем поэтическом обращении к царю, предложив издать ее не для церковного, а для домашнего чтения. В церкви, подчеркивает он, остается Псалтирь.
Симеон Полоцкий фактически предложил то разделение, которое в последующие три столетия оказалось наиболее оптимальным решением проблемы поэтических переводов священных и богослужебных текстов. Но его имя не случайно называют среди основоположников секуляризации на Руси. Хотя в данном случае речь идет не о замене религиозной культуры светской, а о других формах существования той же самой религиозной культуры. Похоже, что Симеон Полоцкий, как и многие другие Колумбы, плыл в Индию, а «открыл Америку». Создал (так, вероятнее всего, и было) Псалтирь от Симеона, но оказался первым псалмистом в русской поэзии новой эпохи.
Из «Псалтири рифмотворной»
Псалом 4
Внегда возвах Тя, Боже, живый на небеси,
свидетелю правды ми, услышал мя еси
и распространил в скорби и впредь да щедриши,
глас милитвы моея теплыя услыши.
Вы, сынове людстии, доколе живете,
в тяжкосердии тщетных и ложных ищете.
Ведите, яко Господь щедрый удивил есть
преподобна раба си и чудне хранил есть.
Внегда воззову к Нему, изволит мя вняти
от всех наветов ваших и впредь защищати.
Гневайтеся во сердцех, а не согрешайте,
яже в них глаголете, на ложех смывайте.
Пожрите жертву правды, в Бозе уповайте,
оставите лукавство, правду содевайте.
Глаголют нецыи: кто явит нам благая,
аще будем творити делеса правая?
Се знаменася на нас свет лица Ти, Боже,
иже делес истинны мзду знати може.
Дал еси веселие до сердца моего
от плод пшеницы, вина, елеа Своего.
Умножение взяша, аз же имам спати
во мире купно с ними и здраво востати;
яко бы мя в надежду, Боже, вселил еси,
егда о стяжании царства явил еси.
Псалом 5
Глаголы моя изволи внушити,
Ко званию мя уши приклонити,
Вонми мольбе гласу, царю и Боже мой,
аз бо есмь раб Твой.
Яко аз к Тебе имам ся молити,
Господи, утро изволи внушити,
Утро предстану Тебе, Ты узриши,
милость явиши.
Беззакония неси Бог хотящий
Ты, не близ Тебе будет зло творящий,
Ни лукавнуяй Тебе приселится,
злый удалится.
Ты беззаконных муж ненавидиши,
Глаголющия лжу вся погубиши;
Мужа лсти, крове Господь ся гнушает,
скоро отмщает.
Аз же, на милость многу уповая,
Вниду во дом Твой, поклон сотворяя
К храму святому Твоему, бояся,
сердцем страшася.
Правдою Ти мя, Господи, настави,
Враг моих ради путь мой весь исправи,
Яко уст их что право – отметно,
сердце суетно.
Гортань их гробу точна отверзенну,
Гноем смердящим с костьми исполненну,
Языки лщаху. Тщися им судити,
Боже, и мстити.
Да от мыслей си отпадут конечно,
По нечестию их рини (брошен) я вечно,
Господи, яко прогневаша Тебе
врази на себе.
Да веселятся, иже уповают
На Тя и вечну радость получают,
А Ты, Господи, сам ся в них вселиши,
милость явиши.
И похвалятся весело о Тебе,
Иже имя ти чтимое на небе
Любят, правого Ты благословиши,
ибо любиши.
Ты сам, Господи, щитом Ти небесным,
Благоизволом Твоим о нас десным
Изволил еси торжество нам дати,
главы венчати.
Псалом 8
Господи Боже, коль чудно есть Твое
По всей вселенней имя пресвятое,
Ибо лепота Твоя вознесеся
выше небесе.
Из уст младенец, аще сосца ссущих,
Свершил Ты хвалу ради врагов сущих,
Да местника зла скоро разрушиши,
врага смириши.
Яко небеса имам созерцати,
Яже изволи рука Ти создати,
Луну и звезды, и вся, яже еси
создал в небеси?
Что человек есть, яко Ты помниши,
Ли человечь сын, яко и любиши?
Благоволиши его посещати,
милость являти?
Мало от ангел он есть умаленный,
Славы и чести венцом украшенный;
Над делы рук Ти Ты его постави,
зело прослави.
Покорил еси под нозе онаго
Овцы вся, волы и скота всякого,
Птицы и рыбы, все еже летает
и что плавает.
Господи, Господь наш! коль чудно Твое
По всей вселенней имя пресвятое!
Весь сонм небесных оно прославляет,
песнь воспевает.
Псалом 27
Господи, к Тебе слезно воззываю,
Даждь святый ответ, того ожидаю;
Аще Ты, Боже, глас свой удержиши,
в гроб мя вселиши.
Услыши глас мой, егда Ти молюся
И руци мои воздевати тщуся
К церкви святей Ти, Боже мой, и к Тебе,
живущу в небе.
С грешники мне да не вомениши,
С творцы неправды да не погубиши,
И с теми, иже мир усты вещают,
сердца прельщают.
Мзду им по делам их да сотвориши
И по лукавству мыслей их отмстиши,
Да по заслугам приимут от Тебе
казни на себе,
Яко дел Твоих не хотеша знати,
Что мя хощеши Ты сам возвыщати,
Тем же Тобою будут разорени,
ни воздвижени.
Благословен Бог, молитвы внушивый,
Мой пособитель, мене защитивый,
Нань сердце мое сильно уповаше,
Он помощь даше.
Тем же моя плоть весела явися,
Волею сердца пети устроися
Господню славу; Он же утверждает,
люди спасает.
Христа своего Господь защититель,
Буди людям Ти, Боже, сам Спаситель,
В достоянии паси человеки
сам во вся веки.
Псалом 34
Суди, Господи, мя обидящия,
Возбрани, Боже, меня борющия,
невинна суща.
Возьми меч и щит, стани в помощь мою,
Вземь оружие, яви милость Твою –
запни гонящих.
Рцы души моей: «Аз есмь твой Спаситель»,
Сотвори, да всяк оныя гонитель
посрамлен будет.
Злаго ми любцы вспять да возвратятся,
Яко пред ветром прах да расточатся
в разные страны.
Ангел Господень их да оскорбляет,
Ангел Господень их да погоняет
в тьме путем ползким.
Яко ми сети пагубы сокрыта
И души моей всуе поносиша
зело досадно.
Ея же не весть, а сеть враг да впадется,
В ловитву, юже сокры, да вплетется
за свою прелесть.
Душа же моя да возвеселится
О Бозе Спасе, яко свободится
от сети ловчи.
Все мои кости рекут: Живый в небе
Боже! Кто и где есть подобен Тебе
в милосердии?
Ты нища из рук креплших избавляяй,
От хищных врагов меня освобождаяй,
сам един еси.
Лжесвидетели на мя клеветаху,
Их же не ведех, мене вопрошаху,
да мя погубят.
За мою благость воздаша ми злая,
Душу загнаша в места неплодная,
да гладом таю.
А внегда они стужаху ми зело,
Смирях дух постом, а вретигцем тело,
да Господь призрит.
Молитва моя в недра ми вратися,
Господь всещедрый милостив явися
за смирение,
Яко ближнему тгцахся угождати,
Яко о братних случаех рыдати,
тако смиряхся.
Они же на мя сорбор сотвориша,
Со веселием раны ми мыслиша, –
аз аки не чух.
От любви должны вси разделишася,
Оней же злобе не умилишася,
братие суще.
Подражнением люте мя дражниша,
Искусиша мя и скрежет твориша
зубы своими.
О Господь мой! Когда то узриши
И душу мою благоустроиши
от их злодейства?
Иже яко львы гладнии рыкают,
Единородну мою умышляют
зубы терзати.
Аз в церкви мнозе тя исповедати
Имам и в людех тяжцех восхваляти
за милость Твою.
Врагам без правды ненависть имущим
На мя, очима си помизающим
не даждь радости.
Яко мне убо мирно глаголаху,
А в сердцех лести на гнев помышляху,
да мя погубят.
Уста си на мя люте разширяху:
«Благо же, благо, видят, – глаголаху, –
очеса наша».
Ты, сия видев, да не премолчиши,
Боже, от меня да не отступиши,
во скорби суща.
Встани, Боже, сотвори суд правый!
Господи, зри прю, даждь суд, да лукавый
не веселится.
Да в сердцах своих о мне не вещают:
«Благо нам, благо!» ни да обещают:
«Уже пожрем и».
Срам да обымет и да постыдятся
Вси врази вкупе, иже веселятся
о злых ми сущих.
В студ и срамоту да суть облечени,
Иже великим хулам изучени
мне глаголати.
Иже по моей правде поборают,
Веселие и радость да познают
во сердцех своих.
Иже ми мира желают от Бога,
Выну да поют: «Буди слава многа
Господу Богу!»
Аз же языком правду ти хвалити
Моим и славу имам возносити
в мире на всяк день.
Псалом 60
Услыши, Боже, моления моя,
Молитвы в уши да впустиши Твоя;
От конец земли аз возопих к Тебе,
Унывшу сердцу во тяжцей потребе.
Ты на камени мене вознесл еси
От рва пропасти к свободы небеси.
Упование мое в Тебе бяше,
Столпом крепости Ты ся мне творяше
От лица врагов. Тем же аз вселюся
В сень Твою вовек и возвеселюся;
В крове крил Твоих Ты мя защитиши,
Се бо молитвы Ты моя слышиши.
Достояние изволил Ты дата
Тщащимся Тебе выну ся боята;
День ко дни, Боже, царю приложиши,
Лета в род и род его продолжиши.
Да пред Тобою вовек пребывает
Милость и правду Ти кто постизает,
Тем Тя вовеки имам воспевати,
Молитвы моя в день всяк воздаяти.
К Гаждателю
Хульник стихов Омирих некто Зоил бяше,
писанием си славу онаго терзаше;
Но ничто успе в людех, всеми бо познася,
яко с зависти его та хула зачася.
Славу хотя во мире хулою стяжати,
вовеки имать не честь зависти страдати.
Тем обычно ся в книгах Зоил нарицает,
кто чужда писания без вины гаждает.
Мню аз, яко и ныне живет Зоил в чадех
нрава хулы своея и в российских градех;
Не мню токмо, но и вем,– ибо еще труди
сии света не зреша, ни внидоша в люди,
А уже хулители завистнии слово
лукавое имеша во устех готово.
Колми паче узревше потщатся хулити
труд сей, дабы хулою славу получите!
Но, злый Зоиле, польза тебе о сем кая?
Зависти, хулительства слава злому злая –
Конец Зоилев зол бе, и ты соблюдися,
да не тожде страждеши: от зла отвратися.
Вскую труды моя зле тщишися судити,
сам не хотя, ни могущ точных положити?
Не разум тя, но злоба на то понуждает:
завистник вся, як сова солнце, обхуждает
Друже, престани зубы твоя изощряти, –
аз есмь сын церкве верный, а она ми мати;
Аще погреших негде, она весть простити –
и немоту чад своих весть мати любити.
Ей же аз всесмиренно главу прекланяю,
прощения, аще где погреших, желаю.
Ты Вскую, любве праздный, идеже есть право
яви, да мудр зришися судиши лукаво?
Но не сей путь есть славы в людех стяжания,
паче вред се добраго есть непщевания.
Аще ти дал Бог разум, ты сам потрудися,
не в чуждих делех смыслен, но в твоих явися:
Ибо то буйство паче, не мудрость судится,
егда кто хулением чуждих дел хвалится.
Виждь же, камо тя зависть твоя устрояет,
идеже отец ея демон обитает.
Но аз не желаю ти тамо с врагом быти,
паче, любовь стяжавшу, с Богом вечно жити.
Комментировать