Авдотья Глинка
Глинка Авдотья Павловна, урожденная Голенищева-Кутузова (1795–1863) – поэтесса, прозаик, переводчица. Она была третьей в роду поэтов и переводчиков Голенищевых-Кутузовых, да и полководцу Голенищеву-Кутузову тоже приходилась родней, а по матери принадлежала к княжескому роду Долгоруковых. «Когда еще я, детским языком, // Дитя – по-детски лепетала, // Твои стихи уж я читала // И выросла с Людмилой и певцом», – обращалась она к своему поэтическому кумиру Василию Жуковскому, имея в виду его «Плач Людмилы» и «Певца во стане русских воинов». Ее мужем станет не менее легендарный певец во стане русских воинов, создатель первых солдатских песен Отечественной войны 1812 года, участник, как и Жуковский, Бородинского сражения Федор Глинка. Они впервые встретятся в 1831 году, когда ему было уже за 45, а ей за 35, и он, некогда блестящий гвардейский полковник, прошедший через все антинаполеоновские войны, окажется узником Петропавловской крепости. Из олонецкой пятилетней ссылки его вызволил все тот же Жуковский. Так он оказался на Волге в Твери. Об остальном можно судить по ее стихотворению о первой встрече:
Когда путем неслыханных страданий,
Без цели я и без надежды шла,
Не веял мне эдем очарований,
И ничего я в жизни не ждала;
Лишь сиротство, нужда – отца могила:
Вот радости в чужбине меж чужих!..
Бледнела жизнь, души терзалась сила
И не жива была я меж живых!..
Один лишь знал и ведал, что таилось,
Все тайный глас твердил мне: «Подожди!»
И вот сбылось: предчувствием томимый,
Ты с берегов озер и диких скал
Перенесен, как будто тайной силой,
К царице рек, где часто грозный вал
Несет суда под песнью заунывной…
Как мне понять, как голос мой призывный
До глубины достиг души твоей?
Увидевши тебя, тотчас узнала,
Что ты был тот, кого я призывала:
Тот жданный гость, – жених души моей!..
Он проживет после этой встречи еще полвека. Ее жизненный путь окажется намного короче. Но это будут самые счастливые тридцать лет их супружеской и творческой жизни, о которых она будет благодарить Творца:
О Господи! Могу ли я довольно
Тебя, мой Бог, благодарить!
Ты дал мне лучшее из благ сей жизни дольной:
Писать, молиться и любить!..
Поэтический дебют Авдотьи Глинки состоялся в 1831 году в «Дамском журнале» (№ 26–27), вскоре отдельным изданием вышел ее перевод «Песни о колоколе» Ф. Шиллера. С тех пор ее имя попадет в число наиболее известных поэтесс середины XIX века, входивших в круг авторов «Москвитянина» и составивших его своеобразное «женское ядро». В 50-е годы наиболее ярко заявит о себе «молодая редакция» «Москвитянина» во главе с Аполлоном Григорьевым и А.Н. Островским, но в первых боях с «неистовым Виссарионом» и западниками вместе со Степаном Шевыревым немалую роль сыграла поэтическая «троица» москвитянок – Авдотья Глинка, Евдокия Ростопчина и Каролина Павлова. «Здесь духа русского святыня, // Живая вера старины; // Здесь, петербургская графиня, // Вы москвитянкой рождены», – с таким укором обратится Каролина Павлова к Евдокии Ростопчиной, переехавшей в 1841 году после замужества в Петербург и ставшей петербургской графиней. В 1847 году она вернется, вновь станет москвитянкой и автором «Москвитянина», что, в свою очередь, будет воспринято как измена ее петербургскими друзьями, и теперь уже Николай Огарев назовет ее отступницей. Зато Каролина Павлова встретит стихами: «Мы современницы, графиня, // Мы обе дочери Москвы». Третья их современница Авдотья Глинка по своему рождению, наоборот, была петербурженкой, но ее отец в 1798 году был назначен куратором Московского университета, она воспитывалась в той же самой университетской среде, с которой связаны судьбы почти всех ее современников-любомудров 20-х годов, ставших славянофилами в 40-е – Степана Шевырева, Михаила Погодина, Петра Плетнева, Алексея Хомякова, Федора Тютчева. Но она, как и Федор Глинка, всегда были на особинку. И не только потому, что его «университетами» были поля сражений от Аустерлица до Бородино. «Опыты священной поэзии» Федора Глинки вышли в самом начале 1826 года, когда он был узником Петропавловской крепости. Таковым было его крещение как религиозного поэта. Религиозные мотивы – отличительная черта поэзии всех славянофилов: Алексей Хомяков, Федор Тютчев, Евдокия Ростопчина создали шедевры религиозной лирики, но религиозными поэтами как таковыми были только Федор Глинка и Авдотья Глинка, воплотившие в жизнь позднейшие слова Федора Достоевского: «Русский – это, прежде всего, православный».
Я русским именем горжусь,
Люблю душой Святую Русь
И никогда не преклоняла
Колена пред чужой страной,
С восторгом пламенным внимала
Я звукам родины святой, –
этот символ веры Авдотьи Глинки вызвал такую же ответную реакцию, как «Святая Русь» Петра Вяземского, обеспечив ей одно из первых мест среди «реакционеров». Она выступала и по животрепещущему для того времени «женскому вопросу», направив стихотворное послание «звезде спасения и пророчице великого будущего» – как Белинский называл Жорж Занд: «Доколь ты будешь, дочь сомненья, // В твоих безсмысленных мечтах, // Языком лжи и ухищренья // Вещать о тайнах в небесах?» Помимо публицистических стихов она выражала свои взгляды и в художественной прозе, издав несколько повестей, в том числе один из первых образцов антинигилистического романа «Леонид Степанович и Людмила Сергеевна» (СПб., 1856). В этом отношении она не была одинока. Роман Евдокии Ростопчиной, вышедший в 1859 году, назывался «Дом сумасшедших». Прототипами его «героев» были Чернышевский и Добролюбов. «Бесы» Достоевского выйдут через пятнадцать лет после этих романов двух русских поэтесс.
Не менее примечателен и другой факт. В январе 1859 года Авдотья Глинка обратилась с письмом к Герцену, которое начиналось словами: «Вы много могли бы сделать добра в России, если бы ее любили безкорыстно и если бы ваша голова могла отстранить мысль, что вас непременно будто бы надо послушать и даже вам повиноваться. А сколько вы сделали вреда вашими сочинениями юношам с горячей головой: они воспламенялись сами не зная от чего, смотря только в ваши черные очки…» И далее, подробно разобрав «Былое и думы» как пример взгляда на Россию через эти черные очки, она воскликнет: «Страшно, Александр Иванович. Но я все не отчаиваюсь, что вы возвратитесь на путь истинный. Невозможно, чтобы вы остались в таком гибельном заблуждении и в связи с людьми, отвергающими Бога и спасительную веру во Христа! Пожалейте вашу душу!»
О первой реакции Герцена можно судить по его фразе из письма 1 февраля 1859 года к М .К. Рейхелю: «Евдокия Глинка шлет мне письмо в 23 страницы, говорит, что пора в религию, да и только, – так, говорит, Богу приспичило». Через две недели он поместит в «Колоколе» обстоятельный «Ответ русской даме», вошедший в сборник его публицистики «За пять лет» (Аондон, 1860). Герцена явно задела фраза о черных очках, и он отвечал: «Вы говорите, что я все браню в России, – полно, все ли? Вы, мне, кажется, думаете, что я имею какой-то зуб на Россию, что я полон нелюбви ко всему русскому. Уверять в противном я не стану, а скажу только, что вся моя жизнь, все мои слова, все, что я делал и делаю, лучшее возражение на ваше замечание. Вы были предубеждены, читая Полярную Звезду». О т этого личного вопроса он переходил к главному предмету письма: «Вы видите во мне что-то «неспокойное», какуюто разорванность, подозреваете какую-то тайну, чуть ли не угрызение совести, и хотите меня спасти, или, лучше, не самого меня, а мою душу. Вы предполагаете, что я хочу успокоиться во что бы то ни стало, и, жалея меня, вы подаете мне потир с опиумом. Но вы ошибаетесь в моем духовном настроении». Он утверждает, что не испытывает и тени сомнения в правоте своего дела и приводит весьма характерный пример: «Я уже не раз повторял ответ Байрона даме, которая ему писала в Грецию письмо, в том же роде, как вы написали мне в Аондон. Байрон оценил ее участие, и отвечая ей с грустной кратостью, спросил ее: «С чего же начать, чтоб поверить, когда не веришь – как это сделать?» Ведь это в самом деле задача невозможная!» Герцен предлагает Авдотье Глинке разойтись, что называется, миром, говорит о свободе слова, веры: «Зачем меня лишать права речи? Если мои слова без мистического верования, без школьной доктрины будут пусты, будут нелепы, их прочтут, забудут и наконец совсем не будут читать. Зачем же отнимать у меня такое естественное право, как участие речью в современном деле моей родины? Довольно в России всяких ценсур, всяких стеснений, всяких монополий, научимся выносить свободу!» Правда, в качестве примера такой веротерпимости Герцен вполне бы мог поместить в «Колоколе» не только свой «Ответ русской даме», но и само письмо Авдотьи Глинки. А иначе как раз и получалась демонстрация монополии на истину. Но и в этом случае ответ Герцена выгодно отличался от многих других образцов «боев без правил», в которых первенствовали пародисты. Одна из таких пародий на Авдотью Глинку под названиям «Акафист блаженной и нищелюбивой Евдокии литературы и благотворительности ради юродивой» побила все рекорды по своей кощунственности и глумливости по отношению к одной из центральных православных молитв и всему, что было дорого Авдотье Глинке, – от публичных чтений «Таинственной капли» Федора Глинки и созданного ею «Товарищества доброхотной копейки» до их совместного Гегеля проклинание и к «натуральной школе» омерзение.
Радуйся, «Капли» читание,
Радуйся, смертных зевание,
Радуйся, бесов изгнание,
Радуйся, нищих недоедание,
Радуйся, истертых пятаков раздавание,
Радуйся, богадетельных стариц голодание,
Радуйся, Гегеля проклинание,
Радуйся, Федора обожание,
Радуйся, псалмов писание,
Радуйся, на арфе играние,
Радуйся, седых локонов взбивание,
Радуйся, костлявой шеи обнажение,
Радуйся, фимиама каждение,
Радуйся, на чужой счет благотворение,
Радуйся, к «натуральной школе» омерзение… и т.д.
Этот «Акафист» Николая Щербины появился в 1852 году, а вскоре его античные стилизации, заклейменные в статьях Чернышевского и Белинского, тоже оказались под перекрестным огнем пародистов.
В эти же годы Авдотья Глинка создала несколько книг для народного чтения на сюжеты Священного Писания. Наибольшим успехом пользовалась ее «Жизнь Пресвятой Богородицы», выдержавшая до 1915 года шестнадцать переизданий и вновь несколько раз переизданная уже в наше время. Самая заветная книга Авдотьи Глинки вышла уже после ее смерти. Она называлась «Задушевные думы», с подзаголовком – «Не для продажи». «Заветное, а не продажное» – гласит народная пословица, которой, судя по всему, следовал Федор Глинка, осуществив это посмертное издание молитв Авдотьи Глинки. Во второй и третьей частях книги представлены и другие ее стихи, в том числе публицистические, увидевшие свет на страницах «Москвитянина», «Современника», «Маяка», «Странника» и других изданий, но свою молитвенную поэзию она сохранила для будущих читателей.
Молитвы
Ангелу-хранителю
Под Твоим святым крылом,
Улелей меня Ты сном,
Светлый Ангел мой Хранитель!
И в туманную обитель
И тревоги, и грехов
Принеси с собой любовь.
Сладкой неба тишиною,
Утоли мятеж во мне
И с эдемской стороною
Познакомь меня во сне!..
* * *
О Господи! я изнываю!..
Подай молитвы мне елей!
Чего-то все ищу, желаю…
Но все кругом меня мрачней!
В Тебе источник жизни, света –
Их не находим у других!
И сладко для души поэта –
Пить жизнь из этих струй живых?
* * *
О Господи! могу ли я довольно
Тебя, мой Бог, благодарить?
Ты дал мне лучшее из благ сей жизни дольной:
Писать, молиться и любить!..
* * *
Во всем, во всем, о Боже мой! как видно,
На небе, на земле, вокруг
И мощный, и благой Твой Дух.
И как же нам, земным, не стыдно
Не слушаться и не любить Тебя,
А все с своим носиться Я?!
* * *
К Тебе прильну, прильну я с упованьем:
Ты жаждущую напоишь
И не с земным, не с нашим состраданьем,
Ты на больную поглядишь!
А я, я все к Тебе мое былое –
И радость, и грехи с собою принесла.
О Господи! все темное, гнилое,
Ты отдели, чтоб я осталася светла!
* * *
О Господи! душе дай крылья,
Чтоб полететь она могла
И из земного бы насилья
В Твой свет заоблачный ушла,
Где отдых радости безпечной.
Дай ей любовью подышать,
Усталой в суете той вечной,
Где ей наскучило страдать.
* * *
О Господи! Ты над звездами!
Так царственный горит Твой трон!..
Но, как Отец, всегда Ты с нами,
Когда мы любим Твой закон.
И легок он! – Ты Сам же помогаешь,
Лишь у Тебя по-детски попроси,
И щедро, щедро осыпаешь
Земных дарами с небеси!..
* * *
О Господи! один Ты не обманешь,
А то, что шаг, то ложь, что слово, то обман;
Надорвалася грудь от ран,
И никому уж не расскажешь,
Чем сердцем страждущим болишь:
Все так изменчивы и лживы,
Все так насмешливо счастливы,
Что с ними ноешь и молчишь!
* * *
О Боже! бурю отведи
И с нею волны буревые;
Все тяжело в моей груди!
Мои грехи то иль чужие,
Страдаю от которых я,
Я разобрать того не знаю,
Но чувствую, что я страдаю,
И помощь мне нужна Твоя!..
* * *
О Боже! дай мне отдохнуть, –
Внутри так много накипело,
Должна земное делать дело,
Мешают в горнее взглянуть:
В лоскутья сердце разорвали,
Зевнула злобы страшно пасть,
Куда ж мне от моей печали,
Как не к стопам Твоим упасть?..
* * *
Меня, по милости Своей,
Суди – не по моим деяньям,
Не дай мне быть еще грешней,
Не дай, чтоб в сердце, с покаяньем,
Во всех моих земных делах
С любовью слит был Божий страх…
30 июля 1846
* * *
С Твоей благодатью всегда неизменной,
Мы только и можем счастливыми быть;
Ни почести мира, ни блага вселенной
Не могут утешить, ни дух оживить.
Так светом Ты этой звезды лучезарной,
О Боже мой! раны мне сердца свяжи,
И в сумраке воздуха сферы угарной
К востоку мне путь мой надежный кажи!
30 декабря 1846
* * *
Когда б не Ты, со взором состраданья,
Господь мой, на рабу Твою смотрел,
Куда бы мне от этой кучи стрел
И где б найти страну обетованья,
Чтоб сердце после бурь могло бы отдохнуть?..
О, Ты Один, в болезненную грудь,
Ты можешь влить елея умащенья,
Чтоб мой скрепленный дух отрадною слезой
Почувствовал такие утешенья,
Каких уж нет в стране земной!..
11 генваря 1847
* * *
О Боже мой! молю Тебя с слезами,
Ты научи и вразуми меня:
Перед Тобой, покрыта я грехами,
В Твоих руках и жизнь, и смерть моя.
О! не давай мне больше погружаться
В сей смрадный грех, кипящий на земли;
Но дай Твоим законом просветляться
И быть Твоею повели!
* * *
Тогда, тогда лишь успокоюсь,
Когда, о Господи, укроюсь
Под Твой защитный нам покров:
Тогда пугать ничто не станет, –
Ни бремя тяжкое грехов,
Ни призрак ложный не обманет…
Ты просветлишь мой слабый дух,
Откроешь внутренние очи
Так, чтоб им видеть и средь ночи;
Душевный я не будет глух,
Услышит он глаголы жизни,
Узнает с неба глас родной,
Чтобы придти без укоризны
К Тебе из области земной!..
* * *
К Тебе пришла я вся больная…
Меня, мой Боже, исцели!
Груди все раны открывая,
Прошу Тебя, Ты мне пошли
Молитву, слезы, все, что надо,
Чтоб прокаженную обмыть;
Я благам никаким не рада,
Лишь бы Тебе, мой Бог, служить.
Во мне созижди сердце чисто,
Во мне дух правый обнови,
Чтоб совершить здесь путь скользистой,
Мне под щитом Твоей любви!..
* * *
О Боже! все, что ни имею,
Имею от Тебя, мой Бог!
И даже повторять я смею,
Что Сам сказал нам: «В мой чертог
И в светлое блаженство Рая
Все можете вы достигать;
Молитеся, чтоб благодать
Вас, прокаженных, очищая,
Все смыла с вашея души
И ей сказала б: «Не греши!»»
* * *
Тебе ж, страдальцу, что принесть?
Ведь у тебя целенье есть,
Смотри: Распятый пред тобою,
К тебе объятия простер,
Его угасший в муках взор
Зовет тебя любовью неземною!..
* * *
О Господи! Твоей щедротой
Наставь и сохрани меня;
Вот этою одной заботой
Должна заняться я для дня,
А прочее совсем не нужно:
Ни уважение людей,
Ни лепет праздный их речей,
Ни ожерелие жемчужно,
Ни полный лакомства их стол,
Ни выставки их, ни гульбища!..
Нет, это для души не пища,
А полное собранье зол!
* * *
О Боже! с милостью безгневной,
Ты нас хранишь с заботой ежедневной
О всех, – о малых и больших;
Тому лишь может быть опасно,
Кто в заблуждениях своих
Тебе не верит и не хочет
Твоей любви предаться весь,
Блаженство кто в тщеславье прочит,
В ком чувство заглушила спесь.
* * *
О Боже! слезы градом льются,
Как взглянешь, что у нас кругом;
Как люди из того лишь бьются,
Чтобы поставить все вверх дном:
Святыя чувства уничтожить
И веру колебать в сердцах,
Чтоб тем отчаянье умножить,
Чтоб мы, в безумных лишь мечтах,
Развития ума искали, –
То есть: разнузданность страстей!..
Где ж истину от них узнали:
В них столько ж вер, как и людей!..
Себя премудрыми считая,
Одни все новое творят,
Другие ж, веру очищая,
Чудес от неба не хотят;
Одни вас обливают хладом
И теплой веры гасят свет;
Другие, возжигаясь адом,
Кричат вам: «Прежнего уж нет!
Мы новою пойдем дорогой
И небо приступом возьмем!
Нам дайте наслаждений много,
Да как бы выше стать умом!..»
* * *
Все хорошо с Тобою, что ни будет.
Все благодатно для меня!
Родство и мир меня забудет,
Но я останусь все Твоя!
И нет ни у кого залога
Для счастья вечного в руках:
Оно лишь только в лоне Бога
И прочно только в небесах…
* * *
Никто, никто мне боле дать не может,
Как Ты, Создатель мой, Творец!
Твоя десница мне положит
Иль смерть, или венец!
А здесь не то – все криво и неправо;
Людей всегда пристрастен суд;
Сегодня увенчают славой,
А завтра на позор ведут!
* * *
Один Христос есть неизменный
И без страстей, и без грехов:
Воскресший Сам, вовек нетленный
И Сам весь чистая любовь!..
* * *
Как мне спокойно, благодатно!
Я столько вижу благ Твоих:
Здесь воздух льется ароматный
И, посреди чудес живых
Твоей природы обновленной,
Все чудно, все Тобой живет:
Так пусть и сердце восхищенно
С ней гимн Тебе же пропоет!..
* * *
Чудна, чудна молитвы сила:
Она невидимо целит
И душу, из тоски унылой
Подняв, так дивно оросит,
Что и наружность обновится
И жизнью зацветет другой!
О Боже! Дай мне дар молиться,
Раскрой во мне сей ток живой!..
* * *
Лейтесь, лейтесь доле, слезы,
Вижу благость Бога в них:
То мои без терний розы,
То залог от стран святых;
Ими, грешная, омоюсь,
Просветлюся чистотой;
От людей я только скроюсь, –
Пусть лишь льются пред Тобой!
* * *
С Тобою так легко мне станет,
Что не желаю ничего:
Что тишина, гроза ли грянет, –
Мне все равно!
Вот тот покой обетованный,
Что Ты порой даруешь нам:
Хоть и уйдет сей гость желанный,
Но за собой оставит фимиам!..
* * *
О Господи! я знаю, что извне
Идет все волею Святой Твоею;
Но я-то чем же одолею
Все то, что внутренно волнуется во мне?
* * *
О Господи! дай силу мне и звуки,
Чтобы Тебя достойно воспевать
И, несмотря на все земные муки,
Чтобы Твоя Святая Благодать
Мне в сердце жаркою струею
Так глубоко вошла,
Чтобы я песнью неземною
Прославила Твои дела;
Тебе не нужно прославленье,
Не нужны похвалы Тебе,
Но где же, в лютой нам борьбе,
Среди врагов и ухищренья,
Искать защиты – в ком?
О Боже! дай средь наслаждений
И в передсмертный час мучений
Всегда быть под Твоим щитом!..
* * *
О Господи! не оставляй меня
Среди тревоги бытия,
Среди желаний безпрестанных,
Средь помыслов каких-то странных,
Что мучат душу так мою;
И в этом яростном бою,
Душе моей закон Твой ясно
Ты, Боже, покажи,
Чтоб ничего не сделать самовластно
И не остаться мне во лжи!..
* * *
Подай, Господь, чтоб напилася
Я каплей горней от Тебя,
Во мне чтоб буря улеглася,
На все смотрела бы любя
И извиняла, и прощала,
Себя сносила и других;
Но от Тебя лишь ожидала
Я благ небесных и земных!..
* * *
Все тяжело и безпокойно!
Не знаю я, чего желать;
И в голове моей нестройно…
Сама не знаю, что начать!
Вот, Господи, что я такое…
Ты волю отними мою:
Тогда останусь я в покое,
Признав одну лишь власть Твою!
* * *
Не оставляй, не уходи,
Святая, из моей груди,
Доколе сердце будет биться!
Дай, Боже, мне Тебе молиться
И вдохновение пошли:
С ним сладко жить мне на земли!
* * *
О Господи! сама не знаю,
Мне тесно с этими людьми!
Так часто их не понимаю
С их мелкими страстьми!..
Их не видать, не слышать бы хотела:
Они так душу разорвут,
И после уж разсудит суд, –
Они ль меня, иль я понять их не сумела!
* * *
О Господи! лишь Ты меня не оставляй,
А то все мало, все ничтожно,
Иль суетно, иль грустно, или ложно;
К Тебе любовь все умножай!
С ней не увижу я худова,
Не оскорблюся я от слова,
Не буду знать своих врагов,
Все победит к Тебе любовь.
* * *
О, никогда не насмотрюся,
Я на Твои, о Боже! чудеса,
На высь, цветы, огромные леса!
И никогда не намолюся!
Молитва сердца жаждет слез
И средь ужасных жизни гроз!..
* * *
Перед Тобой колена преклоняю,
Перед Тобой Одним, мой Бог!
И от Тебя лишь ожидаю
Всего средь жизненных тревог.
Больную душу успокоя,
Твоею милостью святой,
Один Ты дашь того покоя,
Что незнаком в стране земной!..
* * *
Тебя любить, Тебе и поклоняться –
Вот благо высшее нам здесь,
Перед Тобой в грехах смиряться,
Забыв свою пустую спесь:
Ты Сам, как детям, нам покажешь,
Идти к Тебе путем каким:
На розы ль, тернии ль укажешь, –
Во благо будет все земным!..
* * *
Все мятусь, да мятусь!
А когда ж я уймусь?
Боже мой! помоги
Уплатить мне долги!
Как хотелось бы мне
Жить с Тобой в тишине
И Твою благодать
Не гасить и не гнать;
А молиться, терпеть
И, вдали от людей,
На цевнице моей
Тебя, Господи, петь!..
* * *
Ужель все будет – на разлад,
Господь, между Твоим созданьем,
Торжествовать один лишь ад
И пагубным своим дыханьем
Святое будет все гасить?
Ужель, так долго может быть?
Ужель?.. Но взор Твой замечает:
Найдется ль праведник один,
Который и других спасает,
Как верной благодати сын!..
* * *
Как с молитвой в сердце льется
Мир Твой, – как роса небес!
И едва он подается, –
Всех волнений рой исчез…
Он дается благодатно
Щедрою Отца рукой:
Мне едва самой понятно,
Станет что тогда со мной!!.
* * *
Покажись мне, Ангел света!
Покажись, небесный князь!
Дай мне руку в знак завета:
За нее чтоб ухватясь,
Шла я бодро и надежно,
Взор стремила б к небесам,
Чтоб мне мир презрев мятежной,
Не отдать души грехам!..
* * *
Ты Один! и неразлучно
С нами будешь до конца:
Все непрочно, все докучно
Станет для земли жильца!
То к тому или другому
Он попробует, прильнет,
Сердце упадет в истому,
Жизнь слезами обольет!
И, к Тебе подъемля руки,
Скажет: «Ты Один мой щит!»
И в минуты всякой муки
Он к стопам Твоим летит!..
Молитва
Творец! Мой Бог, Тебя благодарю
За блага жизни всей душою;
Хоть грешная перед Тобою,
Но с сердцем полным говорю:
Ты чувства влил в меня священно,
Чтоб дух мой в горняя летал
И на земле сей зараженной
Тебя хотя минутно постигал;
В минутах сих и жизнь прямая…
Тогда могу я, с детской простотой,
Все тайное Тебе вверяя,
Повергнуться перед Тобой!..
И Ты поймешь, Творец небесной!
Тебе единому известно,
Что в тайне сердца –
Ты лишь можешь исцелить
Недуг грехов, щадя изнеможенье,
Пролив, во время, утешенье. –
Мне пред Тобой отрадно слезы лить!..
Лети ж, мой дух, в тот мир прекрасный,
Где ты не угнетен тоской:
Все здешнее увидишь ясно
Из той отчизны световой!..
* * *
Я от Тебя все ожидаю
Господь мой и Творец!
С любовью детской вспоминаю,
Что Ты один был мне Отец!..
Во всех страданиях жестоких,
Ты все меня не покидал!
Когда я шла меж грозных скал,
То сердца в тайниках глубоких, –
Все слышался мне голос Твой,
И все к Тебе взывала я с тоской!..
* * *
Я к Богу иду помолиться,
Я вырвусь из этих тяжелых цепей!..
О, дай же мне, Боже, слезами омыться
И жизнью прекрасной мне с неба повей!
Я все позабуду тогда пред Тобою!..
А с здешним мириться нет силы во мне…
Я лучше уж буду с моею тоскою,
Чем с ними мне бредить в безумном их сне!..
* * *
О Господи! я все стремлюсь ко злу…
Рассей, рассей греха Ты эту мглу,
Чтобы не впасть мне в ада бездны,
Мой врач небесный, безвозмездный!
Пошли Твою мне благодать;
А чтоб совсем Тебе угодной стать,
Пошли любовь, что ценишь выше
Пророчеств, дел и громких слов:
Она той дивной силой дышит,
Что сводит в мрак гробов!..
* * *
О Господи! Ты, Ты мне все даешь,
Что в жизни мне и дорого и мило,
И слез поток! И так ведешь,
Чтоб в скорби сердце не изныло!..
* * *
Куда и где могу взглянуть,
Где б не было Твоих благодеяний,
И сколько Ты в страдающую грудь
Умеешь влить отрад и упований!
* * *
О Михаил! Архангел Бога,
В священном сонме Серафим!
Когда придет ко мне тревога,
Иль предприятий светских дым,
Или тоска меня встревожит,
То отклони и прохлади
Все бурное в моей груди
Твоей неотразимой силой
И дай покой душе унылой!..
* * *
О, отзовись душе моей,
Она давно, давно томится,
Пошли один хоть из лучей,
Чтобы ей, мрачной, осветиться!..
* * *
Архангел Михаил, защитник мой,
Рази, рази мечом Твоим нетленным,
Тех смрадных сил кипящий рой!..
Будь мне покровом неизменным!
А жизнь трудна: так много в ней
Вкруг нас чего-то накопилось,
Как на последний бой столпилось
Орудий смерти и мечей!..
* * *
Архангел Божий Михаил!
С Твоею ратью высших сил,
Рази врагов мечом нетленным!
Будь нам покровом неизменным
От окружающих нас зол,
Пусть Твой, неслышный нам глагол
Их рассечет и в прах рассеет!
Пусть сила их закаменеет,
Лишь бросишь взгляд на наш земной смятенный дол!..
* * *
Вот, Боже, я в каком мученье!
С потоком слез живу скорбя
И в нравственном сем заточенье,
Совсем упала духом я!..
О, помоги!.. Ты высоко над нами,
Но Ты доступен нам скорей,
Чем те жильцы чертогов пышных:
Им никогда уже не слышны
Ни голос правды, ни скорбей!..
* * *
Кто помешает, Боже, мне
Перед Тобою изливаться,
В тревоге дня, в полночной тишине
У ног Твоих, с слезами, укрываться?!.
Благодарю Тебя за все, что Ты давал,
За блага все, за испытанья!
О! как премудро посылал,
Ты мне уроки, – чрез страданья!
Чтоб здешнее я поняла вполне,
Прочесть мне книгу жизни надлежало,
Понять, что все великое здесь мало,
А блага все в Тебе – и в тишине…
Псалом 35
О Господи! Ты ухо приклони,
Услышь меня, я всем убога,
Мою Ты душу сохрани,
Затем, что верная раба я Бога!..
Спаси! Я вся перед Тобой,
Я на Тебя так крепко уповаю;
И целый день к Тебе с мольбой:
«Помилуй, Господи!» взываю…
Порадуй душу Ты мою,
За то, что все она к Тебе стремится;
Я кротость ведаю Твою,
Ты милосерд ко всем, к Тебе кто обратится!
Услыши глас мольбы моей,
Услыши глас, печалию пронзенный:
Ты спас меня из натиска скорбей!
И есть ли Бог во всей вселенной
Тебе подобный по делам?!
Все сотворенные Тобой народы
Придут Твоим дивиться чудесам,
Тебя прославят в род и роды!..
О Господи! мне путь мой покажи,
Чтоб в истине я шла – не в темной лжи,
Чтоб сердце лишь Тобой увеселялось,
Чтоб осенял меня Твой страх,
Чтоб духом я к Тебе воспламенялась,
Как Серафимы в небесах!..
* * *
Ужель, Господь, Ты даром дал
Твои дары высокие, святые?
Напрасно ль в сердце глас звучал
И слышались глаголы неземные,
Что жгучею струей из уст Твоих текли,
Ужель и те исчезнут на земли?!.
* * *
Я слезами обливаю
Твой Пречистый, Светлый Лик!
«Помоги мне!» я взываю,
И какой же не достиг
До Тебя печали крик!..
Так пошли же мне уменье –
Быть угодною Тебе;
Силу дай, чтобы в боренье
Не упасть Твоей рабе!..
* * *
Ах! если б не молитвы сила,
Что грудь мою свежит порой,
Я вовсе бы душой изныла
Под этой мрачною грозой!..
Молитва, слезы, умиленье
И подкрепят и усладят;
И это сердца возрожденье
Угасит в нем заразы яд!..
Псалом 74
Исповемся Тебе, Боже…
Прославим, Господи, Тебя и призовем,
Чтоб с сердцем заодно уста звучали,
И, помянув о Имени Твоем,
Мы о судьбах Твоих народам рассказали,
Как Ты с небес вещал им Сам:
«Когда моим назначенным Судам
Настанет час, тогда растают
И люди, и земля! – Я утвердил
Ея столпы! – Я грешным говорил:
Престаньте согрешать! а горделивым:
Сотрите гордости безумный рог!
Доколь вам быть и дерзким и кичливым.
И говорят: «Несправедлив наш Бог!»
Не думайте, что с запада, с востока
Иль из ущелий скал и гор
Придет к вам помощь издалека,
Чтоб разрешить Мой с вами спор.
Напрасно!.. Я Один сужу мою вселенну,
Я чашу полную с вином ношу,
Кипящую и горьким растворенну,
Ее, кому хочу, Я подношу…
И будут ею упиваться
Пока не выпьют до дрожжей,
Пока сердца не отрезвятся
От своеволья и страстей!..»
Комментировать