(14 голосов: 4.2 из 5)

Оглавление

II. Это всё в сердце останется

Известный старец Русской Православной Церкви митрофорный протоиерей Николай Гурьянов по личному опыту юности всегда благословлял своих чад на паломничества к святыням:
«Это всё в сердце останется. В трудную минуту вспомнишь и утешишься» …

Время беседы с душой

Осень – пора особая… Время беседы с душой. Отцветшее лето раздарило свои пёстрые впечатления, и сердце начинает наполняться уже иными мелодиями.

Однажды я почувствовала потребность души бывать в святых обителях. Паломничать со мной стали и мои друзья. Те первые наши поездки были удивительны, хоть мы подчас и походили на слепых котят, которые в поисках тепла наугад тыкаются мордочками туда-сюда. Поначалу ездили как-то «сами по себе». Редко брали на пути-дороги благословение, мало знали о посещаемых монастырях и храмах, многие из которых в ту пору только начинали возрождаться после советского безбожного времени. Но при этом всякий раз в таких духовных путешествиях чувствовалось, что ты находишься в длани Господней, что Он бережёт и направляет, даря массу чудесного. Возможно, такая милость Отчая нам, немощным современным жителям, была необходима, чтобы, приобщаясь к родной православной вере, мы оттаивали душами, встречая на пути добро и любовь Божию.

В 2007 году на Покров Пресвятой Богородицы нашей компанией была намечена поездка в Великий Новгород. В день отправления я предложила своим спутникам Надежде и Виктору переменить маршрут. Причиной послужил недавний рассказ моей мамы о необычной встрече, произошедшей с ней в Митрополичьем саду возле Петербургской Духовной Академии.

Мама направлялась к метро, когда её окликнул и догнал незнакомец, как выяснилось – монах. Они разговорились. Инок располагал к откровенности, вот мама слово за слово и посетовала ему на наши семейные беды и трудности. Неожиданно последовал совет: «В Печоры! Непременно – в Печоры, к старцу Адриану!»

Маму удивили слова монаха, так как после окончания медицинского института, согласно распределению, она начинала свой трудовой путь именно в этом благословенном месте. Там познакомилась с моим отцом. Поженившись, родители стали жить в военном городе Острове, так как папа служил в расположенном там полку морской авиации. В Острове я и появилась на свет. Кстати, наша пятиэтажка находилась прямо напротив разрушенного на ту пору, а сегодня восстановленного Спасо-Казанского Симанского женского монастыря, который был основан ещё в 1897 году. Вскоре после моего рождения наша семья на двадцать лет переехала в Таллин, а после перестройки и развала СССР – в Санкт-Петербург. Но именно Печоры и сам Псковский край вызывали в маминой душе особое тепло.

Случай в Митрополичьем саду заинтересовал меня. Потому, поделившись этой историей с друзьями, я и предложила им встретить Покровский праздник именно в Псково-Печорском Свято-Успенском мужском монастыре. Идея была поддержана.

Похоже, добрый Господь Сам благословил нашу дорогу, так как сразу стали происходить добрые чудеса. Утро в день отъезда выдалось дождливым, и равнодушные синоптики ничего утешительного не пророчили. Но когда мы миновали село Рождественское, тучи внезапно рассеялись, и за окнами автомобиля улыбнулось солнышко. Эти чудесные погодные преображения дополнили радостью осознание того, что мы выбрались из городской суеты и едем знакомиться с новым святым уголком России.

По дороге уже в Псковской области встретили указатель, сообщающий о расположенной неподалеку усадьбе Римского- Корсакова. Решили заехать, дабы соприкоснуться с культурной историей.

Парк, окружающий усадьбу, встретил нас облаченным в ризы золотой и пурпурной листвы, и мы насладились прогулкой по его аллеям. Внезапно у дверей самой усадьбы с удивлением обнаружили наметённый свеженький сугроб, словно напоминавший, что завтра – Покров… Странное дело, но больше снега не было видно нигде.

Дальнейший путь в Печоры одолели благополучно. Даже суровые гаишники, остановившие нас «для порядка» уже на подъезде к Пскову, узнав о цели нашего путешествия, вдруг весело стали предлагать заглянуть также к ним в гости, приглашали в такую-то деревеньку, где сулили даже русскую баню. Видимо наше настроение передавалось всем, с кем мы встречались и общались.

В Печорах, недолго покружив по улицам, отыскали гостиницу. Одного, правда, не учли: приехать на Покров в древнюю обитель и помимо нас была масса желающих! Разумеется, свободных мест в маленьком отельчике не оказалось. В моей голове уже было заметались идеи идти проситься на ночлег к местным бабушкам, как вдруг администратор гостиницы поинтересовалась, не захотим ли мы снять двухкомнатную квартиру, которую сдает её подруга по цене даже дешевле гостиничного номера?! Мы чуть не запрыгали от радости!

Хозяйкой квартиры оказалась молодая приветливая женщина. В доме чисто, уютно, есть возможность пищу приготовить… Мечта путешественника! Когда мы разместились, городок уже обняли густые сумерки. Открыта ли ещё обитель для посещения? Была не была, решили поехать.

Я и сегодня помню то чувство благоговения, с которыми впервые ступила за ворота Псково-Печерского монастыря…

Мы прошли под арку, спустились по дорожке. Позже узнали, что она называется «кровавой», так как по ней, согласно преданию, раскаявшийся Государь Иоанн Грозный на руках пронёс до самого Успенского храма тело преподобного игумена Корнилия, обезглавленного им в приступе гнева.

Вокруг ни души… Увидели освещенный колодец. Воду надо было накачивать ручным насосом. Справились. Пили с наслаждением, но постоянно озирались вокруг – не выгонят ли?! Час поздний, а мы тут разгуливаем… Вдруг приметили двух монахов и совсем растерялись: «Сейчас точно побранят и погонят за самовольное брожение!»

К нашему удивлению, черноризцы, тихо беседуя, прошли мимо, не обратив на нас никакого внимания… Вздохнули с облегчением: «Наверное, не заметили» …

Мне не давала покоя мысль о старце, о котором моей маме рассказал инок в Митрополичьем саду…

Вдруг мимо нас торопливой походкой проследовала пожилая женщина. Она направлялась к одному из монастырских зданий (как потом мы узнали – к братскому корпусу). Я поспешила за ней. Догнав, поздоровалась и рассказала, что мы из Санкт-Петербурга и очень хотим встретиться со старцем Андрианом».

– Адрианом, без буквы «н», – мягко поправила она. – Батюшка нынче болен. Почти не принимает. Мы вот, трудники, в монастыре месяцами живём и то попасть к нему не можем. А вы хотите наездом да нахрапом… Вряд ли. Хотя, если Бог даст… Завтра-то – Покров! Вот что, ребятки, посоветую: попробуйте после ранней литургии сразу же подойти сюда к братскому корпусу. Келья батюшки находится на втором этаже. Видите будочку у входа? Там всегда находится дежурный брат. Он может и не пустить, если узнает, что к батюшке собрались. Так вы, вот что, проходите смело без разговоров мимо него. Кто вас знает? Может, вы – трудники или ещё по какому-то делу. Просто проходите и поднимайтесь на второй этаж. Увидите людскую очередь перед одной из дверей – туда-то вам и надо. Ну, не ошибётесь.

Я поблагодарила собеседницу и вернулась к моим друзьям.

«Хорошо бы попасть к батюшке!» – почему-то я, дотоле лишь читавшая о старцах и их молитвенной помощи, тогда почувствовала, что нас здесь примут.

На следующий день, приехав в монастырь и узнав, где служится ранняя литургия, мы направились к храму, расположенному над Богомсданными пещерами. Эта церковь оказалась именованной как раз в честь Покрова Пресвятой Богородицы. Покровский день в Покровском храме… Ещё один небесный подарок…

Помню мои первые впечатления.

Народу – море. Мы вместе с людским потоком потихоньку поднялись по ступеням узкой каменной лестницы и оказались в древней церкви. Именно там я впервые вживую увидела монахов-схимников и украдкой с каким-то детским любопытством посматривала на них. Это был иной мир. Мир не от мiра сего! Моя душа признала это и со смирением ощутила собственную малость и незначительность. А ещё появилось реальное ощущение, что я – дома…

На той службе казалось, что тебе внезапно позволено взглянуть на нечто действительно значимое в жизни, хоть ещё и не особо понимаемое. Вспомнился Таллинский скорбященский храм из далекого детства, который находился прямо напротив дома, где жила наша семья. Мой первый храм, где была крещена, где свечечки сияют, ладаном веет и иконочки на стенах золотые…

Служба окончилась. Мы вышли на улицу. Над монастырём – лазоревое сияние рассвета. Словно сказочная птица-златорица расправила в небе огненные крылья. Полюбовались и направились к братскому корпусу.

Мне было совестно пройти по накануне полученному совету «с невозмутимым лицом» мимо дежурного. И я, набравшись смелости, подошла прямиком к нему. Взгляд при этом скользнул по строгому объявлению на будке «пропускного пункта», сообщающему, что старец Адриан не принимает из-за болезни. Несмотря на это, я принялась скороговоркой объяснять дежурному брату, что в Печоры мы приехали из Петербурга по подсказке-совету одного монаха. Что он сказал моей маме… Что…

Краем глаза заметила, как, стоя неподалёку, мои спутники смущённо переминаются с ноги на ногу. Тогда прекратила свои эмоциональные «аргументы» и лишь тихо добавила:
– Нам бы к отцу Адриану… Хотя бы за благословением… Сегодня-то я понимаю забавность своего поведения. Вот

ведь, трещала-трещала, даже с праздником брата не поздравила. Но дежурный вдруг дружелюбно улыбнулся, вышел из будочки и кивнув, увлёк нас за собой внутрь братского корпуса.

Мы поднялись за ним по лестнице на второй этаж. Длинный коридор. Комнаты-кельи. Напротив одной стояло три человека.
– Ждите здесь. Сегодня – праздник. Даст Бог, примет батюшка, – промолвил наш проводник-благодетель и тут же удалился на свой пост.

Мы ждали. Количество чаявших встречи со старцем увеличивалось. Я видела выражения людских лиц, понимала, что все мы здесь собрались навряд ли любопытства ради. У каждого – своё… И сегодня вспоминается, как один седовласый мужчина с военной выправкой горестно прислонился головой к косяку дверей. Он поделился, что приехал из Сибири. Такой вот далёкий путь проделал. Было видно, что беда у человека…

Я старалась заранее продумать вопросы, которые задам, если отец Адриан нас примет. Мысли путались, разбегались. Неожиданно заветная дверь отворилась. Строгая келейница стала приглашать посетителей. Подошла и наша очередь. Мы вошли в маленькую «приёмную» комнатку и очутились перед другой дверью, ведущей в саму келью старца. Дождались. Наш черёд…

Что чувствовала тогда? О старцах прежде лишь слышала да читала, а тут предстояло лицом к лицу встретиться… И был у меня на тот момент душевный трепет, только не от страха, что обо мне что-то нехорошее прозорливый батюшка узнает, а от того, что подобная встреча происходила впервые.

А нехорошее? Ну, какая грешная есть, такая есть, что ж притворяться-то? В монастыри люди для покаяния и ездят… Вот и направилась я к отцу Адриану с доверием, неся в сердце своё сокровенное.

Войдя в келью, мы увидели сидевшего перед нами старенького священника. Меня поразил его взгляд, обнимающий мягкостью и любовью. Так лишь родители, или, нет, скорее дедушки-бабушки смотрят на своих обожаемых внучат… Все подготовленные заранее вопросы исчезли. Сердце утихомирилось.

Батюшка вначале обратился к моим спутникам, весьма удивив тем, как в нескольких предложениях точно описал суть их жизней. Дав Надежде и Виктору свои советы, он благословил нас троих, помазал маслицем и, отпустив моих друзей с миром, задержал меня.

Я присела перед ним на низкую скамеечку и расплакалась. Всё, что копилось и таилось на сердце, наконец выплеснулось. Я рассказывала о наболевшем, о своих ошибках, о тревогах и семейных бедах. Слушая, отец Адриан непрерывно молился, тяжело вздыхал и тихо со слезами повторял: «Да, трудно, очень трудно, очень тяжело…». Потом мы беседовали о многом.

Батюшка показывал мне иконы, объяснял, благословлял, ещё несколько раз помазывал меня маслицем.

Он рассказал также, что ему дорог подвиг рядового воина Евгения Родионова, погибшего в Первой чеченской войне, отказавшегося снять православный нательный крест и принять ислам даже перед лицом смерти. После стодневного плена Воин-мученик был убит в 1996 году в день своего рождения 23 мая. Убит зверски – живьем обезглавлен ножом. В тот день Евгению исполнялось 19 лет. Его мама потом бывала у отца Адриана…

Батюшка говорил, как важно уметь не поддаваться материальным соблазнам, что сейчас деньги, а не совесть, правят миром, но надо идти за Христом: «Причастие приближает к Господу» …

Потом он вдруг растопырил пальцы на руке и спросил:
– А знаешь, почему у людей иногда пальчики болят? Они этим сигналят, что в нашей жизни что-то неправильно.

Отец Адриан перечислил мне «компетенции» каждого пальца, но сегодня подробности я уже подзабыла. В памяти осталось что, если вдруг указательный перст у вас заболит, значит, в жизни слишком много указываете, командуете не по чину и чересчур. А безымянный палец отвечает за семью. Недаром на нем носят обручальное колечко. Болит, если берешь на себя не ту роль. То есть, если женщина стремится управлять в семье, а мужчина не чувствует своей ответственности…

Кстати, после поездки я буквально через неделю увидела подтверждение той беседы «о пальчиках», но это уже – другая история.

В конце встречи отец Адриан осведомился, были ли мы с друзьями в монастырских пещерах? Услышав отрицательный ответ, он благословил их непременно посетить.

Я не спрашивала, что вынесли из встречи с печорским старцем мои друзья. О сокровенном не любопытствуют. А вот в Богом зданные пещеры мы попали.

Следуя напутствию отца Адриана, от Братского корпуса тут же отправились к Покровскому храму, где были на литургии. Именно там находится вход в пещеры. Ложная оторопь, охватившая нас накануне вечером в монастыре, совершенно прошла. Её сменили восторг от красоты обители и благодатное ощущение, что мы здесь приняты. Чудеса продолжались.

Около Богом зданных пещер уже стояла группа «организованных» паломников в сопровождении монастырского послушника. Поспешили к нему, поздравили с праздником и сказали, что мы из Петербурга, и нас на посещение пещер только что благословил архимандрит

Адриан. Брат улыбнулся и, протянув нам свечи, пояснил, что в пещерах их надо возжечь. Мы обратили внимание, что у остальных паломников свечи в руках уже имелись.

Наш сопроводитель заметил, что при входе в пещеры покоятся святые мощи преподобных Марка, Ионы, Лазаря прозорливого и преподобной Вассы. Помолиться перед ними можно будет после экскурсии. Кстати, мне как-то неловко при рассказе о Богом зданных пещерах писать, что мы побывали на «экскурсии». Скорее нам было дозволено соприкоснуться с необъяснимым для человеческого разума явлением и совместно с единоверцами прочесть чьи-то удивительные жизненные страницы.

Мама рассказывала, что при учёбе в медицинском институте один старенький, верующий в Бога профессор советовал им, бесшабашным студентам: «Если вам нестерпимо тоскливо или безудержно весело, то отправляйтесь на кладбище. Там непременно обретёте душевное равновесие…». А Богом зданные пещеры как раз и являются монастырским кладбищем. Сколько там захоронений? Сколько людей, чьи останки покоятся под песчаными сводами, причислено Господом к своим угодникам?

Мы узнали, что от входа в пещеры начинаются семь подземных галерей-улиц. Пятая и шестая, где в стенах погребают иноков Псково-Печорского монастыря, называются братскими. В прочих галереях хоронили благочестивых мирян, благотворителей и защитников монастыря.

Пройдя вдоль всю центральную улицу, освещая дорогу свечами, мы увидели канун – подсвечник в виде небольшого столика. Около него традиционно служатся панихиды о прощении грехов и упокоении душ усопших. За кануном – деревянный крест, подле которого похоронен один из любимых моих духовных писателей, чьи книги не раз воодушевляли и дарили мудрые советы, – митрополит Вениамин (Федченков). Когда мы жили в Таллине, у моей мамы был духовник протоиерей Владимир Залипский, который в молодости общался с Владыкой Вениамином. Возможность оказаться у места упокоения почитаемого мною архиерея-писателя была также подарком на Покров.

Увидели мы места захоронений и других известных людей…

В пещерах было довольно прохладно. По словам нашего сопроводителя, температура в них всегда ровная. – Около пяти градусов тепла. Эту новость я хорошо запомнила и во все последующие приезды в Печоры учитывала при посещении пещер, особенно в летнее время, когда на улице – жара. Всегда с собой прихватывались кофта или куртка.

Несмотря на массу захоронений, воздух в пещерах был свеж. Наш провожатый рассказал байку о приезде в 1995 году в монастырь президента Ельцина. Осматривать обитель его водил старенький казначей архимандрит Нафанаил. В Богом зданных пещерах Борис Николаевич поинтересовался, отчего не чувствуется запаха тления, ведь в нишах стен открыто стоит масса гробов. Отец Нафанаил попытался объяснить, что это – чудо Божие. Но Ельцин ответом не удовлетворился. На его переспрос батюшка кротко заметил:
– Так уж Господь устроил.

При выходе из пещер неуёмный президент снова прошептал старцу: «Батюшка, откройте секрет — чем вы их мажете?»

Тут уж отец Нафанаил не выдержал и в свою очередь поинтересовался, имеются ли в окружении главы государства дурно пахнущие сотрудники? Получив от оторопевшего Ельцина отрицательный ответ, он торжествующе произнес:

«Почему же тогда Вы думаете, что кто-то посмеет дурно пахнуть в окружении Царя Небесного?» Помимо этого шуточного рассказа мы услышали и другие добрые байки, свидетельствующие о проявлении духовной дремучести людей.

При выходе из пещер послушник-сопроводитель неожиданно поинтересовался, сколько по нашим ощущениям длилась экскурсия? Всем показалось, что прошло всего ничего, где-то минут пятнадцать-двадцать. На самом же деле выяснилось, что ходили мы по пещерным улицам порядка полутора часов! То есть даже время словно застывает в этом святом месте…

Я часто подмечаю, что день, когда бываешь на литургии, потом тянется долго-долго. После посещения Псково- Печерского монастыря мы отправились в Изборск, о котором много слышали от знакомых. Поворот на него расположен как раз на пути из Печор во Псков. Побродив по территории древней крепости, выдержавшей множество вражеских осад и являющейся памятником оборонного зодчества Древней Руси, мы спустились по осыпаемой золотой листвой дорожке к Словенским ключам. Такое название получили двенадцать источников, стекающие с горы и переплетенные в братских объятьях единым потоком устремляющиеся к Городищенскому озеру. Названы родники в честь Словена, легендарного основателя городка, который в свою очередь именован в честь его сына – Изборска.

Погода благоволила нам, и моя ободренная в печорской обители душа теперь наполнялась восхищением от созерцания картин русской осени. Я с детства отчаянно люблю лебедей. И вдруг на Городищенском озере мы увидели целую лебединую стаю!

После Изборска вспомнили, что, проезжая через Псков ещё на пути в Печоры, видели указатель на Крыпецкий монастырь, о котором ничего до той поры вообще не слышали. Находилась обитель неподалеку, и захотелось посетить и её. Позже окажется, что и это решение было промыслительным.

Именно тогда 14 октября в 2007 году мы познакомились с настоятелем Иоанно-Богословского Савво-Крыпецкого мужского монастыря архимандритом Дамаскиным, а немногим больше месяца – 29 ноября – его земной путь оборвался…

Отец Дамаскин (в миру Иван Евгеньевич Сахнюк) родился 10 сентября, то есть в день памяти преподобного Саввы, Крыпецкого чудотворца – основателя Крыпецкой обители, где потом сам служил последние семнадцать лет своей жизни. Ему было суждено возродить из руин после советского лихолетья некогда цветущий на Псковщине монастырь, а затем и возглавить его. Таков был Промысел Господний… Ту единственную встречу с отцом Дамаскиным всегда вспоминаю с теплом.

Оказавшись в обители, расположенной в двадцати пяти километрах от Пскова, мы оставили машину у ворот и направились в храм.

Возрождающийся монастырь ещё не был обнесён той великолепной оградой, которую видят паломники в наши дни. Не было и нынешнего его благолепия, хотя уже тогда во всём чувствовалась заботливая и крепкая хозяйская рука.

В храме, куда мы перво-наперво вошли, то ли послушник, то ли монах немного рассказал нам о святых Савве и Корнилии. Сейчас уже не припомнить, почему он направил нас к настоятелю. Видимо, мы задали какой-то вопрос, на которой только тот и мог ответить.

– Вон, видите – домик с зеленой крышей? Отец Дамаскин
– там!

Откуда тогда взялась смелость, не найдя звонка начать барабанить в дверь «домика» настоятеля? Она отворилась. На пороге перед нами возник замечательного добрейшего вида человек. Я помню улыбающиеся, внимательные глаза… И почему-то сразу обратили на себя внимание его большие валенки. Подумалось, что у батюшки, наверное, в домике холодно…
– Благословите! – подставили мы ладони.

Разговорились. Поздравив отца архимандрита с праздником Покрова, рассказали, что из Петербурга, что увидели в Пскове указатель на монастырь и вот явились.
– Из Питера?! Так, может быть, вы – спонсоры?! – спросил он, с улыбкой поглядывая на нас.

Узнав, что меценаты из нас никудышные, отец Дамаскин задал задачку на будущее, что если богатые благотворители вдруг попадут в наше поле зрения, то надо непременно им намекнуть про Крыпицы.

Потом он поинтересовался, были ли мы в храме и прикладывались ли к святым мощам Божьих подвижников Саввы и Корнилия? Получив утвердительный ответ, предложил остаться на всенощную и разделить после неё братскую трапезу, а при желании и переночевать в монастыре. Мы тогда не смогли принять его приглашение, так как необходимо было возвращаться в Петербург из-за работы… Но пообещали непременно вновь приехать. Я поинтересовалась у игумена Дамаскина, много ли монахов, послушников и трудников в обители.
– Да как вам сказать, дорогие мои? На трапезе-то всегда много! – пошутил он.

С его благословением мы отправились в сторону Петербурга, имея твёрдое желание однажды вернуться в Крыпицы. (Следующий мой приезд состоялся через год, когда я и узнала о гибели отца Дамаскина, а также подробности о его грандиозных трудах по возрождению монастыря… Но это – другой рассказ, а то наше октябрьское паломничество посещением Крыпецкой обители не завершилось).

По пути домой в Петербург в наших планах оставалось заглянуть в деревеньку Камно, посетить её храм и святые источники. Существует предание, что неподалеку от Камно находились владения равноапостольной княгини Ольги.

Необычное название поселения происходит от слова «камень» из-за предположения, что в этих местах проходил большой Валдайский ледник. В результате образовалась река Каменка, у истоков которой и было выстроено древнее городище. Расположилось оно на высоком побережье. В те давние времена сегодняшняя мелководная речка была судоходной, а по её берегам рос густой лес.

Приехав в Камно, мы скоро отыскали стоящий рядом с кладбищем Георгиевский храм. Войдя, поздравили служительниц с Покровом. Те, в свою очередь проявив радушие, стали рассказывать о бывшем настоятеле протоиерее Валентине Мордасове и посоветовали побывать на его могилке, чтобы почтить память батюшки.

В своё время я читала некоторые его книги. Также знала, что большое влияние на отца Валентина оказал один из моих любимых святых – Серафим Вырицкий. По этим причинам мне и хотелось оказаться в Камновском храме.

Настоятельство над храмом Георгия Победоносца в Камно протоиерей Валентин Мордасов принял в феврале 1986 года. Тогда он уже имел богатый духовный опыт и был известен. Верующие стремились к нему отовсюду. Он почил 19 июля в 1998 году, но по сей день светлая память о нём не угасает.
– Помолитесь за батюшку, поговорите с батюшкой. Он всех слышит, – наставляла нас одна из служительниц. – Вот, возьмите поминальную молитву, почитайте, – она дала нам небольшой листок бумаги с текстом, – А неподалёку увидите и могилку его сына Михаила. Он ушёл совсем молодым… Помолитесь и за его душу.

После посещения могилок мы спустились к источнику во имя Георгия Победоносца, который отец Валентин освящал по чину Иорданской купели сам. Мои спутники не решились окунаться из-за холодной октябрьской погоды, но я всё же отважилась. Правда, в купели почему-то было мелковато. Видимо осенью вода ушла… Потом, чуть поднявшись по лестнице, мы обнаружили родничок и кружки около него, и уже втроём испили освященной воды.

Перед отъездом решили немного повременить, чтобы побродить по погосту у Георгиевского храма… Вдруг у одной могилы увидели группу людей. Среди них выделялся статный мужчина лет сорока. Лицо его было залито слезами, хотя такие мужчины редко позволяют себе плакать прилюдно. Мы невольно замерли.

Нас заметили и подозвали:
– Ребята, идите к нам. Возьмите вот пирожков, конфет. Мы сегодня сыночка поминаем, он на Покров погиб, – произнесла очень красивая женщина средних лет.

Мы подошли. С зеркально отшлифованной поверхности надмогильного памятника из тёмного гранита на нас смотрело открытое лицо молодого парня в десантном берете. Запомнилось его имя – Лев. Подсчитала возраст – 19 лет… Вопросов, почему эти люди пришли на погост не как принято
– утром, а уже в преддверии заката, не возникло. У меня в глазах тоже стояли слезы… Человек, который привлек к себе наше внимание, тихо проговорил:
– Не уберег я его, не уберег. Такой славный парень, светлый! Я же, ребята, его командиром в Чечне был. Сам вернулся, а его вот не сохранил… Сегодня очередная годовщина его гибели, вот и пришли сюда с родными. Слезы льются, простите…

Внезапно ударил церковный колокол… Я вспомнила о русском солдате Евгении Родионове, о котором мне только недавно утром рассказывал отец Адриан, и подумала:

«На святой земле живём, если есть у нас в России такие ребята, которые за други своя, за Родину, за веру готовы жизни отдавать… Если есть такие командиры, для которых солдаты – не пешки, а родные сыновья, из-за гибели которых даже у этих крепких, бывалых вояк льются слезы… Если есть такие старцы, которые врачуют наши гордые, уставшие сердца своим молитвенным словом, такие священники русские, которые даже после своего ухода в вечность пекутся о своей пастве» …

Мы возвращались в Петербург. За окном автомобиля вместе с нами летела осень, пора особая. Время беседы с душой…

В объятиях рязанского неба

В истории наших семейных путешествий по России есть особая страница – Рязанщина. Побывать на этой древней героической земле, где люди, по словам летописцев,

«удивительны по дерзости и высоким речам», нас влекло желание почтить святую память Великого учителя Русской Православной Церкви святителя Феофана Затворника, в миру Георгия Васильевича Говорова. Также хотелось увидеть и Есенинское Константиново… Эти надежды сбылись, а Рязанская земля подарила и другие благодатные встречи…

В юности мама порою читала мне письма Святителя Феофана. У меня сохранилась та самая книжечка «Что есть духовная жизнь и как на неё настроиться». В ней приводятся письма святителя к молодой девушке с ответами на её непростые вопросы. Благодаря исследованиям Издательского Совета РПЦ установлено имя адресата – Екатерина Александровна Арнольди. Вот и я в те далекие годы благодаря маме внимала поучениям Вышенского затворника словно бы вместе с его духовной дочерью… Не всё было понятно, но какая-то новая сильная правда открывалась для меня. Вот и захотелось начать постигать, «что же ты такое, матушка, душа наша»?

Путешествие на гостеприимную Рязанскую землю произошло довольно давно, но то, что оно бережно сохранилось в памяти, подтверждает благодатность обретенных впечатлений.

В Рязань мы приехали июльским вечером. Остаток дня посвятили ознакомительной прогулке по городу, который показался наполненным светом и очень чистым. Обратили мы внимание и на дружелюбие и открытость местных жителей.

Впечатлил летний кафедральный Успенский собор Рязанской епархии, расположенный в Кремле. Мы успели на окончание всенощной, которую служил тогдашний Митрополит Рязанский и Михайловский Павел (Пономарев).

Вот так неожиданно с Владычного благословения и началось наше пребывание в этом благодатном краю.

После службы мы погуляли по городу, встречая другие храмы, обозревая памятники, из которых особо запомнились Евпатию Коловрату и Сергею Есенину. По мемориальным доскам на домах узнавали, что вот здесь учился великий русский академик Иван Петрович Павлов, там – советский писатель Константин Михайлович Симонов, а тут вёл преподавательскую работу лауреат Нобелевской премии Александр Исаевич Солженицын. Прошли мимо школы, которую в 1930 году посетила большевичка Надежда Константиновна. Но Крупская не является для нас приятным лицом. Просто отметили с иронией, что в Рязани её помнят как «выдающегося деятеля народного образования», того постреволюционного образования уже без Закона Божия, без чудесных учебников, которые мы позже увидели в Константиново, по которым когда-то действительно именно образовывались сердца юных в России…

Утром следующего дня отправились на Родину безгранично любимого мною Сергея Есенина. Село Константиново… Четыре столетия стоит оно на высоком берегу Оки. Здесь 3 октября в 1895 году родился и вырос гениальный русский поэт.

С погодой повезло, а это всегда приятно дополняет палитру любого путешествия. После посещения усадьбы семьи Есениных, подле которой нашли тополь, посаженный поэтом саморучно в 1924 году, мы побывали в земской начальной школе, где учился Сергей. Именно там среди экспонатов я и увидела книги и учебники, особо привлекшие моё внимание:

«Книга для духовно-нравственного чтения. Наставления в Законе Божьем», «Ручеёк. Для школ и народа», «Книга по русской истории для начальной школы» и …

«Родиноведение».

Вслушайтесь – «Родиноведение»!

Так назывался краткий географический курс Рязанской губернии. Есть ли сегодня в наших школах, постоянно потрясаемых реформами и инновациями, что-то подобное? А ведь как прекрасно ведать свою Родину!

На экспозиции представлялся также список книг, свидетельствующий, что читали русские дети в обычной земской четырехлетке. Произведения Майкова, Кольцова, Пушкина, Хомякова, А. Толстого, Языкова, Лермонтова…

Удивительны были и темы для первых детских сочинений:

«Покров. Храмовый праздник», «Встреча Пасхи», «Наша семья», «Польза от растений», «Масленица», «Дело и забава»,

«Сенокос», «История кусочка хлеба», «Весна (лето, осень, зима) в деревне», «Трудовой год», «Путешествие воды»,

«Окрестности села Константиново», «Выдающийся день в селе», «Вскрытие реки Оки», «Летний вечер в деревне»…

Это – лишь часть списка. Всего-то часть, где сами темы свидетельствуют, что детей поощряли размышлять о жизни, замечать красоту родного края, видеть благодать труда, устремляться сердцем к небесному…

Есть сегодня в нашей образовательной программе подобное?..

После посещения школы мы отправились к храму во имя иконы Божией Матери «Казанская». Именно там, как сообщалось на мемориальной доске, настоятель Иоанн Смирнов «в 1895 году совершил таинство Крещения великого поэта Земли Русской Сергея Александровича Есенина». Нарекли мальчика в честь преподобного Сергия Радонежского. Недалеко от церкви – настоятельский домик с размещенной в нём экспозицией «Поэт и пастырь» и возможностью посмотреть одноименный документальный фильм. Автографы ранних стихотворений, первые журнальные публикации, поздравительная открытка, отправленная Сергеем Есениным в 1913 году из Москвы «дорогому батюшке», показывают, какой любовью пользовался священник у поэта.

Узнав о трагедии в Петербурге, отец Иоанн отслужил панихиду по погибшему поэту, категорически не поверив байке о самоубийстве, подлость которой сегодня очевидна любому здравомыслящему человеку. Кстати, на эту тему в 1992 году вышла пронзительная книга «Убийство Есенина», написанная другим замечательным поэтом Иваном Лысцовым, близким другом моих родителей.

В домике настоятеля сотрудница музея, узнав, что мы приехали из Петербурга также и с паломнической целью, посоветовала побывать в древнем Иоанно-Богословском мужском монастыре, расположенном в пятнадцати километрах от Константиново – в селе Пощупово. Об этой обители мы прежде не слышали и, хотя по намеченному плану после есенинских пенатов собирались сразу в Вышу, решили всё же последовать совету нашей собеседницы. Правда, после посещений музейных экспозиций и Казанской церкви, ещё немного позволили себе погулять по окрестностям над вольной Окой, любуясь природой. Я обнимала трогательные березы и тонула взглядом в бескрайнем рязанском небе, ощущая родство с этой на добро вдохновляющей душу землёй. В семье мы особо чтим апостола Иоанна Богослова. В то время, о котором идет повествование, как раз зачастую посещали именованный в честь него храм в Санкт-Петербургской Духовной Академии, в детскую воскресную школу которой водили дочь, и где учился и затем сам преподавал мой супруг. Потому совет побывать в монастыре, соимённом дорогому для нас академическому храму, был отнесён к разряду «промыслительных» …

Иоанно-Богословская обитель, где мы вскоре оказались, расположилась на правом берегу Оки. Историческое предание относит её возникновение к концу XII – началу XIII столетия, когда в эти края пришли монахи-миссионеры. Ими была принесена чудотворная икона апостола Иоанна Богослова, написанная в VI столетии византийским мальчиком-сиротой. Этот Образ и стал главной святыней Богословской обители, не раз оберегая её. Так, при нападении Батыя в декабре 1237 года грозный хан и его воины устрашились видением святого апостола. Батый не только отбросил замысел разорить обитель, но даже пожаловал чудотворной иконе свою золотую печать. В XVI-XVII веках монастырь вновь претерпевал набеги крымских татар, но возрождался.

После указа Екатерины II от 1764 года о секуляризации церковных земель Иоанно-Богословский монастырь пришёл в упадок. Его новый подъём начался со второй половины XIX века, чему весьма посодействовал благотворитель, купец 1-й гильдии Давид Иванович Хлудов. Настоятелем обители в 1865 году был назначен иеромонах Виталий (Виноградов), ставший игуменом, а затем – архимандритом. Он управлял обителью в течение полувека и скончался в 1915 году в почти столетнем возрасте. Множество чудес было явлено через чудотворный образ Иоанна Богослова и на Святом источнике близ монастыря.

В советские годы обитель упразднили, а насельники претерпели жестокие гонения. Апостольский образ был утрачен. В лоно Русской Православной Церкви Иоанно- Богословский монастырь вернулся в 1988 году. Такова краткая история обители…

При подъезде сразу увидели 76-метровую звонницу, вошли в монастырские ворота и попали в утопающую в цветах обитель. От кого-то из паломников узнали, что неподалеку есть Святой источник. День был жарок, и мы поспешили окунуться. Вернувшись в обитель, разговорились с одним из священников, который ласково по-отечески нас приветил. Он- то и рассказал о монастыре, о его святынях, о имеющейся здесь паломнической гостинице. Мы сердечно поблагодарили его и взяли благословение на путь в Вышу. Священник попенял, что не останемся на всенощную, но согласился, что, приехав в Рязань, нельзя не побывать у Святителя Феофана.
– Ехать-то туда далековато… Но ничего, Господь поможет. Поклонитесь Богослову нашему русскому…

Насыщенный открытиями день продолжался. Карта подсказывала, что до Выши предстояло преодолеть около 250 километров. По нашим расчетам мы вполне успевали на вечернее Богослужение. Но это – по расчётам, а на деле, как это часто бывает, вышло иначе…

Есть такое явление – ремонт дорог. Чаще всего оно возникает на пути, когда вы куда-то торопитесь. В общем-то, нам, жителям мегаполиса, к автомобильным пробкам и ремонтам не привыкать. Кроме того, ехали из монастыря да снова в монастырь, как же без искушений? Время поджимало, и мы даже стали подумывать, не повернуть ли обратно в Рязань? Но, положившись на Бога и памятуя, что путь наш благословлён, решили двигаться в Вышу.

Из-за дорожных работ, укравших у нас более двух часов, старались не расстраиваться. Эту неприятность сполна компенсировали виды по обочинам трассы: хороводы белоствольных берез, подсолнуховые поля… По пути я мысленно просила Святителя Феофана спутешествовать нам, хотя часы неумолимо докладывали, что идею побывать на всенощной придется оставить…

Всё когда-то завершается. Вот и наша машинка, проехав по мосту через реку Вышу, аккуратно лавируя между вышагивающими рядом местными коровами, наконец-то остановилась подле обители.

Мы отправились туда, где с 1866 года проживал и трудился знаменитый русский Богослов, чьи добрые наставления я постигала в своей советской юности благодаря маме. Земной путь Владыки окончился в день Богоявления в 1894 году. Последние 22 года его жизни были проведены в затворе.

Порою, слыша имя какого-то святого в храме или встречая в книге, мы не всегда знакомы с его судьбой. Вроде бы немного и знаем о подвижнике, возможно, даже читали что-то из его трудов, если таковые имеются… И всё. Каким же был жизненный путь Святителя Феофана?

Великий учитель Русской православной Церкви, в миру Георгий Васильевич Говоров родился 10 января в 1815 году в селе Чернава Елецкого уезда в семье священника. Набожная мягкая мать одарила его своим примером добросердечности, скромности и впечатлительности. Кстати, счастливое детство святителя напоминает подобный же период жизни вселенских учителей – Иоанна Златоуста, Василия Великого и Григория Богослова, чьи матери-христианки также полагали начало бу- дущей славы своих детей в семейном воспитании.

Окончив Орловскую Духовную Семинарию и Киевскую Духовную Академию, Георгий Говоров в 1841 году принял мо- нашество с именем Феофан. На долю Святителя выпало много ответственных трудов. Побывал он в составе Русской Духов- ной Миссии в Иерусалиме, посещал святые места, беседовал с афонскими старцами, исследовал писания отцов Церкви по древним рукописям, основательно изучил греческий и фран- цузский языки, ознакомился с еврейским и арабским. Преподавал в Санкт-Петербургской Духовной Академии. Был ректором Олонецкой Духовной Семинарии, настоятелем по- сольской церкви в Константинополе, а с 1857 года стал уже ректором в СПДА.

Сегодня, бывая в Духовной Академии Петербурга и осознавая, какие люди несли свои труды в её стенах, чувствуешь особое благоговение. Ты ходишь по тем же старинным коридорам, стоишь на службе, взираешь на портреты иерархов, некоторые из которых ныне канонизированы… И вспоминаются слова знакомого петербургского протоиерея: «Православие, дорогие мои, это – данность, а святость – заданность».

С 1859 года Владыка Феофан, уже будучи епископом Там- бовским и Шацким, много потрудился для подъёма народного образования. С июля 1863 года пребывая на Владимирской ка- федре, он вёл активную миссионерскую работу с раскольниками.

Несмотря на многочисленные церковные награды, Святитель был равнодушен к славе мирской. Он всё больше искал уединения, чтобы заняться трудами духовного писатель- ства. В 1866 году он подал прошение об уходе на покой с пра- вом пребывания в выбранной им Вышенской пустыни… В Выше вёл истинно подвижническую жизнь. В течение шести лет ходил с братией на все службы, а в воскресные и празднич- ные дни литургисал сам. О том времени он писал своему знакомому, действительному статскому советнику, духовному писателю, автору первого капитального труда о святом Серафиме Саровском Н.В. Елагину:

«Мне здесь крепко хорошо. Порядки здесь истинно мона- шеские. Из братии есть лютые подвижники… образчик – вось- мидесятилетний старик, никогда не присядет в церкви и вор- чит на других за это. Служб наберется 8–10 часов. Начинаются с 3 часов утра. Последняя бывает в 7 часов вечера. Пение са- ровское».

После Пасхи 1872 года святитель ушёл в затвор. Это случилось не вдруг. Поначалу он уединенно провел Святую Четыредесятницу, потом год, после чего уже и был решён во- прос о полном затворе. Уединение оказалось для него «слаще меда», а Вышу он считал «жилищем Божиим, где Божий небесный воздух». И это райское блаженство Святитель Феофан испытал уже на земле, в маленьком уголке необъятной России, о котором сам говаривал: «Вышу можно променять только на Царство Небесное».

В затворе Святителем был подъят дивный духовный подвиг. Он создал многие литературно-богословские труды, осуществил перевод творений древних отцов и учителей, а также вёл обширную переписку. Святитель отмечал: «Писать – это служба Церкви нужная. Лучшее употребление дара писать и говорить есть обращение его на вразумление грешников». И так мне хочется, чтобы об этом почаще размышляли и современные авторы.

Епископ Феофан оказал заметное влияние на духовное возрождение общества. Его труды роднятся с учением Святого Паисия Величковского в темах о старчестве и умной молитве. Именно молитва была главным занятием затворника. У себя в келлиях он устроил малую церковку во имя Крещения Господ- ня, где служил Божественную литургию в воскресные и празд- ничные дни, а в последние 11 лет – ежедневно.

При знакомстве с духовными наставлениями Святителей Феофана (Говорова) и Игнатия (Брянчанинова) мне показались сходными их взгляды на молитву: оба порицали «художественный метод», подчеркивали важность духовной жизни, учили сосредоточению на внутреннем, считали молитву даром Божьим.

Святитель Игнатий также завершил свой земной путь в монастырском уединении, в Николо-Бабаевской обители. Но об этом – другой рассказ.

Правда, было в размышлениях Святителей расхождение, касающееся вопроса о природе ангелов и человеческих душ. – Интереснейшая страница в истории русского православного догматического богословия.

Помимо духовных и писательских трудов Владыка Феофан уделял время и другим занятиям. Он много читал, имея одну из самых крупных среди частных библиотек того времени. Также писал иконы, занимался музыкой, разнообраз- ным рукоделием, выращиванием растений на балкончике, на- блюдением за небесными светилами и даже сам шил для себя одежду. Что касается духовных произведений, созданных в затворе, то один лишь перечень их названий заполнит много страниц.

Святитель мирно почил 6 января 1894 года в праздник Крещения Господня. Его погребли в Казанском соборе Вы- шенской пустыни. В 1988 году был канонизирован.

Вот на поклон к какому святому устремились мы в тот июльский день в Вышу, вспоминая его слова:

«Нет ничего на свете краше Вышенской пустыни!», «Выша – преутешительная и преблаженная обитель… у нас, например, рай растворенный. Такой глубокий мир!», «Вы называете меня счастливым. Я и чувствую себя таковым, и Выши своей не променяю не только на Санкт-Петербургскую митрополию, но и на патриаршество, если бы его восстановили у нас и меня назначили на него».

Вот и мы приехали из Петербурга в это затаённое среди полей и лесов Рязанщины место, которое мудрейший Феофан не променял бы на блеск Имперской столицы…

Оставили машину у монастырских ворот и вошли в обитель. Летний день уже отцветал. На территории стояла та самая блаженная тишина, о которой вздыхаем в громыхающих городах. Сразу направились к собору, как потом узнали – к Казанскому. На вратах оказался замок.

Мы не принялись безнадежно вздыхать, что опоздали и зря приехали, а стали тут же искать кого-нибудь из монахинь в надежде, что нам всё-таки откроют храм. Конечно же, мысленно обращались за помощью к Святителю Феофану. Поиски увенчались успехом. Нам встретилась женщина, приехавшая в монастырь потрудиться. Она объяснила, что нам необходима ключница, которая сейчас ужинает.

Принялись мы тогда «дежурить» у трапезной. Вскоре оттуда вышла пожилая монахиня. Наудачу обратились к ней… Небо было благосклонно к нам, так как матушка и оказалась как раз той самой ключницей! Строго посмотрев на нас и недовольно покачав головой, она спросила, как же получилось, что мы явились, когда уж и служба кончилась, и собор на замке? Супруг, как переговорщик-медиатор, мягко объяснил, что сами мы – из Петербурга, что ехали в Вышу с намерением успеть на всенощную, но дорожные ремонты перечеркнули планы. Видя, что лицо матушки смягчается, он добавил, что сам учился в семинарии, и что мы очень хотим поклониться мощам Святителя Феофана, которого почитаем, и чьи труды нам знакомы.

Направляясь с нами в сторону собора, монахиня преминула продолжить своё «воспитательное слово»:
– Вот, говорите, вы из Петербурга. А скажите-ка на милость, когда у вас там Лавра закрывается, то опоздавших паломников по их просьбе в храмы пускают?

На это супруг дипломатично ответил:
– Вот потому-то мы хоть и видели, что совершенно опаздываем, всё равно не развернулись обратно, а приехали сюда. Ведь Святитель Феофан писал, что в Выше всегда ворота отворены, и когда бы Господь ни благословил человека ваш монастырь посетить, тут всегда готовы принять и утешить. Поэтому мы и верили, что здесь заветы Святителя живы.

Ключница усмехнулась, отмыкая при этом замок на дверях собора.
– Ну, заходите, заходите. Вот там – мощи Святителя, а там – наша чудотворная икона Матери Божией Казанская Вышенская. Поклонитесь, помолитесь, но не очень задерживайтесь, мне ещё ехать в скит надо. Он тут неподалеку на Быковой горе находится. Сейчас машина должна подойти.
– Простите, а как Вас зовут, – теперь уже я решилась подать свой голос.
– Меня-то – сестра Евгения. А зачем это?
– Вы, матушка, нам навстречу пошли, будем Вас молитвенно поминать за доброту.

Монахиня растроганно улыбнулась. Видно, ей и самой уже поднадоело нас воспитывать и держать напускную строгость.

Понятно, что у восстанавливаемого монастыря много проблем. На момент нашего приезда на территории ещё оставались корпуса психиатрической больницы, шли реставрационные и строительные работы. В таких условиях со всякими людьми приходится сталкиваться насельницам. А тут мы все из себя такие внезапные приехали. Кто знает, чем дышим?

Поняв, что перед ней – не просто любопытные светские туристы, матушка разговорилась с нами. Поведали ей в двух словах о себе, а мать Евгения кратенько рассказала про обитель. Мол, известно о ней давно. В летописях упоминаема с 1625 года. Раньше монастырь был мужским, служил форпостом для распространения православия среди местных язычников – мордвы. С XIX века Выша стала центром духовного просвещения во многом благодаря поселившемуся здесь Святителю Феофану. После революции монастырь был разграблен и ликвидирован. Богоборцы скинули с колоколен и продали колокола, сожгли богатейшую библиотеку. Страшно было узнать, что монастырское кладбище использовалось под огороды! Здания монастыря частично заняли «Детский городок имени III Интернационала» и дом инвалидов. Успенскую церковь приспособили под театр. Позже тут поочередно размещались детский сад, лесхоз, свиносовхоз, а с 1938 – областная психиатрическая больница…

И только в 1990 году некоторые монастырские здания вернули церкви. Возрождаемую обитель решено было открыть как женскую. В 2000 году администрация больницы наконец- то передала монастырю корпус, где проживал Святитель Феофан. В нём с 2010 года открыт музей. Сами мощи святого были перенесены в монастырь 29 июня в 2002 году при участии Патриарха Алексия II. Восстанавливается Вышенская пустынь постепенно стараниями сестёр, насельников, трудников и всех сочувствующих этому благому делу людей.

Рассказав о монастыре, матушка Евгения заволновалась, куда бы нас определить на ночлег, предложив вместе с ней отправиться в скит, где для этого были условия. Мы успокоили ее, объяснив, что остановились в Рязани, куда теперь и намерены вернуться. Расстались тепло. Матушка подарила нам иконочку Святителя Феофана и перекрестила на дорогу.

В Рязань из Выши мы возвращались окрыленные, счастливые…

Этот долгий, длинный и щедрый на добро день потом будет глубже осознаваться и постигаться душой. Сегодня при разговорах о Рязани в воспоминаниях сразу воскресают светлые березовые рощи, поля подсолнухов и бескрайнее наше русское небо, отражающееся в Оке. Небо, обнимающее всё и всех своим милосердным покровом. Небо, под которым родился певец земли русской Сергей Есенин, и под которым в маленькой пустыньке с тёплым именем Выша творил свои Боговдохновенные труды Святитель Феофан. Он затворился от мира, чтобы подарить этому самому миру слова, которые укрепляют и облагораживают наши сердца и сегодня, настраивая их на духовный путь.

Лето, 2012

Отдыхать лучше дома

Стоял ласковый июльский день. Из окон Воскресенского собора, самого большого храма Ярославской области, красующегося на высоком берегу, открывался завораживающий вид на Волгу.

Сюда, в старинный городок Романов-Борисоглебск, переименованный после революции в Тутаев, мы заехали неслучайно. Давно уже хотелось увидеть местную чудотворную икону Всемилостивого Спаса и поклониться этому грандиозному трехметровому образу, около которого по традиции молятся наши космонавты перед предстоящими полетами.

По преданию, этот образ был написан преподобным Дионисием Глушицким ещё в XV веке. Вначале икона располагалась в куполе деревянной церкви в честь князей страстотерпцев Бориса и Глеба, потому и была так велика в размерах. С возведением каменного храма икону Спасителя перенесли в летнюю Воскресенскую церковь. По указу Святителя Арсения (Мацеевича) в 1749 году образ был вывезен в Ростов Великий, чтобы святыня не была причиной усиления раскола, так как в те времена в городе проживало много старообрядцев, чтивших древние иконы и указывавших на двуперстное изображение благословляющей десницы Спасителя.

Целых сорок четыре года пребывала икона в Архиерейском доме, и лишь в 1793 году борисоглебцам позволили вернуть ее в свой собор. Люди с великим благоговением несли на руках эту святыню. По пути процессия останавливалась у реки Ковать. И там, где была поставлена икона, забил родничок, который теперь почитается святым. С тех пор по наше время первый день октября (по новому стилю) всегда отмечается в соборе, как особый праздник возвращения Всемилостивого Спаса.

У дивного образа издавна происходят чудеса и исцеления. В благодарность народ собрал средства, на которые для иконы были созданы серебряно-золоченый венец и риза. Эти ценности были изъяты большевиками в 1920 году. Сегодняшний венец – копия. По древней традиции под образом Спаса принято проползать на коленях через специально устроенный лаз.

Эту икону очень хотелось увидеть воочию. Кроме того, влекла нас в Тутаев и прочитанная накануне книга о жизни архимандрита Павла (Груздева), могилка которого находится на городском Леонтьевском кладбище. Нам хотелось там побывать, чтобы почтить его память.

Перед своей поездкой в Тутаев мы совершенно не были знакомы с особенностью его расположения. Уже по приезде узнали, что его более «современная», административная Борисоглебская часть находится на правом берегу Волги, а Романовская, хранящая провинциальное спокойствие, смиренно поживает на левобережье. В чем особенность? Оказалось, что между этими городскими частями отсутствует мост!

В навигационное время горожан выручает паромная переправа и услуги «водных такси» – моторок. Зимой автомобилисты и пеший люд кочуют туда-сюда прямо по льду. Что касается межсезонья, то в это время – беда. Надо вам по делам в другую часть городка? – Пожалуйте вначале на автобусе в Рыбинск или в Ярославль, а оттуда уже другим рейсом отправляйтесь на противоположный берег Тутаева. Решили свои вопросы? Тогда вновь будьте готовы около двух часов потратить на обратный путь! Получается в точности, как говорит наш приятель, «изподвыподверта».

Хотя, возможно, такое обстоятельство и позволило развиваться каждой тутаевской части по-своему, формироваться индивидуально.

Не ведая о такой «топографической изюминке» городка, вначале мы оказались на его правобережье. Именно там, где располагается Воскресенский собор! – Ещё один живой пример, что всё происходящее с нами в жизни – промыслительно. Надо лишь довериться Богу и не мешать Ему. Перво-наперво, нам нужно было поклониться образу Господа. Так и получилось.

Войдя в собор, восхитились его красотой. Особо поразила стенопись, выполненная ярославскими изографами. Перед нами ожили воплощенные в живопись Евангельские, литургические сюжеты, композиция «Страшный суд», образы русских князей и воинов-мучеников…

Людей в храме было мало. Мы подошли к чудотворному Образу Христа. Появилось ощущение, что на тебя смотрит небо. Следом за другими молящимися у этой иконы мы тоже трижды пролезли под ней на коленях. Такой вот местный благочестивый обычай…

Выйдя из летнего храма в примыкающую к нему галерею, мы обратили внимание, что и здесь стены украшала уникальная роспись. Теперь она посвящалась в основном Ветхозаветным событиям, хотя были также и фрагменты, изображающие Крещение Руси, явление Тихвинской

Богородичной иконы… Налюбовавшись стенописью, мы подошли к открытому окну, из которого открывался вид на Волгу. Сидевший рядом священник вздохнул:
– Красота…

Мы попросили его благословения и разговорились. Батюшка рассказал о самом Воскресенском соборе, о других храмах Романова-Борисоглебска, а услышав довольно редкое имя моего мужа, поведал о его соименнике – новомученике и исповеднике епископе Романовском Вениамине (Воскресен- ском). От нашего нового знакомого мы также узнали историю Тутаева.

Оказывается, до 1822 года здесь, на берегах Волги были два разных поселения. На левом – Романов, основанный в XIII веке князем Романом Угличским, на правом – Борисоглебск, известный с XV-го века и нареченный в честь князей- страстотерпцев Бориса и Глеба. Указ Императора Александра I объединил эти поселения в один город Романов-Борисоглебск. Громыхнула революция, и подобно многим населенным пунктам бывшей имперской России славный старинный городок был переименован в Тутаев, в честь особо отличившегося большевика.

Что касается могилки архимандрита Павла (Груздева), то батюшка рассказал, что найдем мы её на противоположном левом берегу.
– Вы на своей машине приехали? Ну, так она вам на Романовской стороне не понадобится. Везде пешком дойдете. Оставляйте ваш автотранспорт тут, а сами спускайтесь к Волге. Парома ждать не обязательно, можно на моторке добраться. Обойдется поездка по цене билета на паром, зато гораздо быстрее и интереснее с ветерком прокатитесь!

Мы были рады случайному собеседнику, от которого исходило светлое спокойствие. Рядом с ним приятно было наконец-то «понеспешить». Какое-то время мы вместе смотрели на вид, открывающийся за окном, и молчали.

– Красота! – повторил батюшка. – Знаете, мои дорогие, вот я всё голову ломаю, зачем наши люди копят-копят деньги целый год, работают как очумелые. А после летят куда-нить за моря, то туркам, то ещё кому свои сбережения дарить. Глупые люди… Ан, нет бы, приезжали сюда – на Волгу! Да с палаткой! Милое ж дело! В России так хорошо! Отдыхать лучше дома… – священник вздохнул, но тут же отогнал с лица набежавшую грусть и ласково распрощался с нами, благословив на дорогу.

Мы спускались к Волге. Я шла и думала: «Конечно, с батюшкой нельзя не согласиться. Здесь – солнце, раздолье, родной язык. Возможно, где-то за кордоном – сервис, комфорт и, как говорят, прочие «фишки». Вот и стремимся туда мир посмотреть да что-то из себя показать. А какие «самопрезентации» порой устраивают за границей наши сограждане – ни для кого не секрет. Что же касается путешествий по России, да ещё с палаткой, то здесь и повыпендриваться не перед кем, разве что можно лишь похвастать перед комарами Раптором или продемонстрировать им Mosquitall… Вспомнились почему-то ненадёванные платья мамы дяди Федора из мультфильма про Простоквашино.

Наше знакомство с городком Романовым-Борисоглебском, закодированным фамилией красноармейца, участвовавшего в жестоком подавлении ярославского восстания, продолжалось. Когда мы подошли к пристани, паром, как говорится, «помахал нам ручкой». До следующего рейса был час, и мы волей-неволей стали искать иной способ переправки через Волгу. Вспомнили совет батюшки.

Неподалеку увидели небольшую группу таких же желающих оказаться на Романовской стороне. Катерки- моторки вмещали всего по пять человек, но они споро справлялись с задачей транспортировки. Минут через десять мы уже неслись по волнам к новым встречам и открытиям, которые не заставили себя долго ждать.

От причала на высокий Романовский берег нас подняла Первая Овражная улица. Мы решили прибегнуть к помощи местного населения, чтобы узнать, как попасть на Леонтьевское кладбище.

И то ли «рыбак рыбака видит издалека», то ли благословение батюшки сработало, но мы сразу столкнулись с молодой женщиной в длинной юбке, которая катила рядом с собой огромный велосипед, словно вела за уздечку коня.

Окликнули её, разговорились. Узнав о цели нашего пребывания на этой стороне городка, она обрадовалась, словно встретила добрых друзей. При знакомстве выяснилось, что женщину зовут Зоей, и что трудится она при Покровском храме.
– Непременно зайдите к нам на службу! Покажу нашу чудотворную икону Богородицы «Прибавление ума». У нас и батюшка очень хороший. До всенощной ещё долго, так что вы как раз успеете и у отца Павла побывать, и на службу попасть.

Благодаря Зое мы узнали, где расположен Леонтьевский храм, в котором молился, читал и пел на клиросе Павел (Груздев), когда жил здесь с родителями. Также она обратила наше внимание на необычность Крестовоздвиженской церкви, расположенной относительно своей звонницы несколько ниже по берегу. Благодаря такому архитектурному решению создаётся впечатление, что храм как бы «ступает» по направлению к Волге.

Проводив нас до Леонтьевского кладбища, Зоя объяснила, что заблудиться не получится, так как «народная тропа» сама доведёт до могилки отца Павла.
– Жаль, что вы к воскресенью не подгадали. Здесь в этот день всегда панихиды служатся… Ну, главное, приехали. Помолитесь у батюшки.

Мы поблагодарили посланную нам Богом помощницу и двинулись дальше. Всё случилось, как подсказала Зоя. Ясно различимая дорожка – труд ног усердных паломников – привела нас к могиле того, чья судьба потрясла нас благодаря прочитанной книге. Мы были одни. С мраморного надгробья внимательно вглядывался в нас мудрый, добрый человек, которого не сломили жестокие лагерные испытания. Наоборот, личные невзгоды лишь взрастили в его сердце великое сострадание к ближнему.

Мне вспомнился эпизод из книги об архимандрите Павле, повествующий, как в начале 1960-х годов ярославский архиепископ хотел перевести батюшку из села Верхне- Никульского в тот самый величественный Воскресенский собор Тутаева, где мы недавно побывали. А в те времена для всего требовалось согласие уполномоченного по делам религии. На перевод отца Павла в собор был наложен строгий запрет. Уполномоченный в ответ архиерею кричал: «Ты что, там же – Спаситель чудотворный! А если туда ещё и твоего Груздева-чудотворца! Они же оба дров наломают!»

Порой я задумываюсь, почему же сегодня в школах не рассказывать о таких людях, как архимандрит Павел? Не они ли – «герои нашего времени»? Узнавая об их нелёгких судьбах, становится стыдно за свои собственные истерики по поводу жизненных неурядиц, за чёрствость, самолюбие. Что же тянет нас к Божиим угодникам, память которых мы приходим почтить на кладбищах? Может быть, дело в том, что в подобных местах в наших душах случается так необходимая им инвентаризация, выветривание наносной греховной дури?

Кто-то усмехнется, что глупая рефлексия не полезна в наше время, что нелепо себя «грузить». Вот и ходят многие незагруженные, гордые и свободные от собственной совести. Но счастливы ли они?

С Леонтьевского кладбища мы возвращались по милым взору Романовским улочкам, любуясь старыми, уютными домами. Даже хотели узнать, не сдается ли тут что-то на лето. Так понравилась нам эта сказочная часть Тутаева.

В древний Покровский храм вошли под распев стройной шатровой звонницы, украшенной муравлеными изразцами. Зоя приветливо встретила нас, познакомила с настоятелем отцом

Георгием. Потом подвела нас к иконе «Прибавление ума», являющейся двухсторонней (на обороте изображен образ Спасителя) и тихонько рассказала такую историю:

Однажды один благочестивый иконописец заболел душевным недугом. Когда сознание возвращалось к нему, он усиленно молился Пресвятой Богородице, чтобы Та исцелила его, вернув разум. По молитвам ему было видение, в котором Богородица заповедала больному написать Её образ в том виде, в котором Она ему явилась.

Иконописец послушался. Когда икона была готова, он поправился. Потому этот удивительный образ и назвали «Прибавление ума».

После службы мы оставили Зое записку с именами наших близких для молитвенного поминовения. Сами также забрали ответный списочек, записав родных Зои и имя батюшки- настоятеля. Молиться друг за друга – дело доброе. И теперь греет мысль, что в храме, где Пресвятая Богородица мудро взирает на прихожан со своего чудесного образа, о тебе тоже помнят и молятся. И пусть это – тайна тайная, но верится, что порой нужное решение приходит не случайно. – Кто-то вздохнул о тебе, поддержал перед дивной иконой. Вот ума-то внезапно и прибавилось!

Назад вновь возвращались на катерке. Вечернее солнце, ветер, треплющий волосы… Ощущение свободы и любви подарил моему сердцу город, который, я надеюсь, когда- нибудь будет вновь нарекаться Романовым-Борисоглебском. Там остались случайные, но ставшие дорогими наши новые знакомые: два священника, хрупкая Зоя, её сынишка Алешка и мама Людмила…

Верю, что отец Павел (Груздев) обрёл у Господа благодать и теперь тоже молится обо всех нас. Сердце чувствует ответное тепло. Обмануться оно не может. Такова она – духовная жизнь. Для неё всегда есть место даже в современном мире. Надо лишь открыть свою душу и услышать вечерний звон колоколов Покровской звонницы, пройти по кладбищенской тропинке к могилке старца, благоговейно застыть в соборе перед величественным Образом Спасителя…

Устало ваше сердце? Тогда верный совет – отдыхать ему надо дома, в России!

После нашего путешествия в Романов-Борисоглебск я узнала, что небольшой список с чудотворного образа Всемилостивого Спаса, выполненный в иконописной мастерской Рыбинска, в 2015 году побывал в космосе. Его брал с собой на Международную космическую станцию космонавт Антон Шкаплеров, чья работа на МКС длилась 200 дней. При этом икона побывала даже в открытом космосе. Вернувшись из экспедиции, космонавт привез её в Воскресенский собор Романова-Борисоглебска, где она теперь и находится.

Главная тема

Всех интересует тема чудес. Так что же такое – чудо?

Пожалуй, это – событие, необъяснимое для земного ума. В такие моменты жизни мы становимся похожими на детей, перед которыми вдруг открылась дверь в заветную сказку. Душа наполняется особой радостью – светлой, окрыляющей… Ей довелось увидеть, почувствовать, узнать нечто такое, о чём она даже не помышляла!

Чудо – в ответе Бога на нашу молитвенную просьбу. Внимательный человек умеет подметить также то, что подчас происходящее с ним словно бы заплетается в кружево промыслительных событий чьей-то невидимой заботливой рукой… Матушка Варвара, игумения Николаевского Клобукова монастыря в Кашине однажды во время нашей с ней беседы произнесла: «Для нас, православных, чудо – дело привычное». Действительно, верующие всегда уповают на небесную помощь и не пытаются объяснить происходящее своим умом, тяготеющим к горизонтальной плоскости. Мы просто принимаем эти дары и благодарим за них Бога.

Для меня чудо присутствует в каждом мгновении жизни, в том, что пробудилась ото сна, могу видеть солнце, слышать родные голоса. Потому к каким-то особым чудесам сама не стремлюсь, хотя в жизни постоянно происходит нечто удивительное.

Наш знакомый журналист и фотохудожник из Воронежа Сергей Сергеевич Лаврентьев настоятельно советовал побывать в скальном Костомаровском монастыре, расположенном в Воронежской области. В восхищение приводили его фотографии этой обители, присылаемые на адрес моей электронной почты. Кроме того, было у нас давнее желание приложиться также к мощам Святителя Митрофана, первого воронежского епископа, чей чудесный образ-мощевик
– семейная реликвия мужа.

Летом 2012 года мы наконец-то смогли включить в маршрут предстоящего отпуска посещение благословенной Воронежской земли.

По дороге просили Святителя Митрофана спутешествовать нам в хлебодарный южнорусский край, а также вспоминали его житие. Нас, петербуржцев, по понятным причинам особо интересовали взаимоотношения Божьего угодника с Государем Петром I, который после кончины Святителя собственноручно помогал нести гроб своего «святого старца», как сам того называл. На Воронежской кафедре Святитель Митрофан пробыл двадцать лет до самой своей кончины. Он преставился в 1703 году в глубокой старости и был погребен в Благовещенском соборе. В 1832 году епископа Митрофана за подвижническую жизнь и чудеса, происходившие у его гробницы, канонизировали.

Наконец, и мы с мужем оказались в славном граде Воронеже! Войдя в кафедральный Благовещенский собор, сразу направились к раке с мощами Святителя Митрофана для поклонения. В это же время к ней подошли три священника и начали служить молебен. Такие совпадения в наших паломнических поездках бывают часто. Они словно подтверждают Евангельскую истину, что у Бога все живы. Мы стремились к святому угоднику, молились ему, беседовали о нём. И словно в ответ он уже сам гостеприимно встречает нас в своём соборе.

Сегодня с теплом вспоминаю тот молебен у раки Святителя. Предстоящих сразу обняла и породнила духовная радость. Правда, мы – священнослужители и пёстрая кучка мирян – никак не могли поначалу состроить ладное пение. То ли у всех стала прогрессировать «медвежья болезнь», то ли ещё что, но наше громкое «Господи, помилуй!» звучало весьма нестройно. Но все мы пели от души!

Во время молебна старший по виду седовласый священник неожиданно признал в одном из мирян своего знакомого. «Вы же из Сибири!» – радостно обратился он к нему, но поняв, что ошибся, продолжал изливать на всех своё дружелюбие. Он посматривал на наш нестройный хор не с укоризной, что вполне было бы оправдано, а любяще, по-отцовски. И под этим ободряющим взглядом мы ещё больше «старались». Потом все приложились к мощам, нас помазали маслицем, и на душе совершенно прояснилось!

После молебна мы узнали о ещё одном святом – священномученике Петре (Звереве), архиепископе Воронежским, чьи мощи также пребывают в Благовещенском соборе. Владыка окончил свой земной путь на Анзерской Голгофе на Соловках. Кроме того, я смогла приложиться к ковчегу с частицей мощей моей соименницы – святой мученицы Наталии Никомидийской.

В церковной лавке собора мы уточнили как добраться до Костомаровской обители. После встречи со Святителем Митрофаном настала пора осуществить и давнюю идею, подсказанную воронежским другом Сергеем Сергеевичем.

Погода благоприятствовала. За окнами автомобиля расстилались золотые шали подсолнуховых полей.

В Петербурге во время подготовки к отпуску Интернет меня «напугал» плохими дорогами в Воронежской области. Но мы или не заметили их, или они оказались подлатанными к нашему приезду. Из трудностей случались лишь небольшие недоумения вроде промашки, когда мы вместо объезда города Лиски, повернули прямиком к его центру. Все же неспроста даются названия населенным пунктам. Вот это и оправдало свою хитрую сущность. Закружил городок, запутал.

Почему-то «лисья тема» продолжала нас преследовать. По дороге в село Костомарово мы увидели на обочине дороги сбитую лису. Я пошутила, что хвост великолепен, а муж, насторожившись, запротестовал, что такие трофеи нам не нужны. Для его спокойствия я согласилась, хотя в душе нечто «этакое» взгрустнуло. Может, кто-то из предков охотником был?

Но оставлю дорожные байки и возобновлю повествование о Костомарове. Дивиться «диву дивному» мы начали уже издалека при подъезде к обители – меловые горы, вид монастыря. Остановились, вышли из машины и… Бывает, что ты влюбляешься в какое-то место раз и навсегда, сразу принимая и чувствуя его душой. Так случилось и при нашем первом знакомстве со Спасским женским монастырём Россошанской и Острогожской епархии Воронежской митрополии.

Аромат воздуха словесно передать невозможно. Нотки чабреца и душицы, особо выделяющиеся в симфонии разнотравья, кружили голову.

Мы сразу направились на всенощную в храм, построенный в конце XX века и именованный во имя иконы Пресвятой Богородицы «Взыскание погибших». Наш приезд выпал на 16 июля, преддверие дня поминовения царственных страстотерпцев. Служба шла размеренно, благоговейно. Монахини читали по очереди. Я стояла подле прострелянной богоборцами Валаамской иконы Божией Матери и смотрела на неё…

Перед поездкой в Костомарово мне хотелось непременно побывать в дивных скальных храмах этой обители, в её пещере Покаяния, где, по словам мамы, согласно народному преданию, отмаливаются грехи целого рода. Но на службе все эти мысли отступили на второй план.

Внезапно в храм с шумом ворвался молодой человек неадекватного вида. Мой муж напрягся. Я видела, что он готов был помочь, если придётся утихомиривать паренька. Но тот оказался не пьяным хулиганом, а несчастным, рыдающим человеком. Он сразу опустился на пол возле стены и беспомощно уронил голову на скрещенные на коленях руки. Было видно, что его мучает горе. Через минуту в храм вошли ещё два парня, на лицах которых читалась отчаянная тревога за друга. К рыдающему бедняге тут же бесшумно подошла одна из монахинь и тихо заговорила с ним. При этом служба не прерывалась, а спокойно шла дальше.

Участливая монахиня, оставив страдальца, о чем-то переговорила с его спутниками. Вскоре они все вместе с ней покинули храм. Мне почему-то подумалось, что у паренька кто-то умер, и друзья привезли его сюда залечивать рану. Или ещё что-то подобное, горькое приключилось. Но главным в тот момент было, что молодой человек в таком душевном раздрае не в кабак кинулся горе водкой заливать, а приехал в обитель за Божией помощью.

Священник совершал елеопомазание. Я тихонько молилась царским страстотерпцам, цесаревичу Алексию… Вдруг ко мне подошла одна из монахинь и поинтересовалась, были ли мы с мужем в пещерных храмах? Узнав, что мы только-только перед всенощной приехали, а путь держим аж из Петербурга, она тут же ласково предложила нам посетить эти храмы в сопровождении одной из послушниц.

Душа моя возликовала! Вот как Бог Сам всё устроил, зная о моём желании! Древние храмы и Пещера Покаяния навсегда оставили таинственный след в сердце. И сегодня мне снова хочется туда, в гостеприимную обитель, но «на подольше» и «на внимательнее».

Я начала рассказ с размышлений о чудесах. Вся наша поездка в Воронежский край была наполнена ими до краев. Но ещё одно невероятное событие, связанное с Костомарово, ожидало меня уже после возвращения в Санкт-Петербург.

Я отправила по электронной почте письмо Сергею Лаврентьеву с рассказом о нашем путешествии, благодаря за то, что именно он надоумил нас побывать в Костомарово. Упомянула и о том дружеском молебне в Воронеже у мощей Святителя Митрофана, о радушии местных батюшек. В ответном послании он писал:
– Наташа, а ты случайно не заходила в церковную лавку Благовещенского собора? Там должен был быть журнал, называющийся «Главная тема». Выпуск июльский, как раз про Костомарово. Не видела?

Получив от меня отрицательный ответ, Сергей Сергеевич заинтриговал новым сообщением:
– Тогда я тебе его бандеролькой на домашний адрес пришлю. Обрати внимание на фотографию пещеры Покаяния!

И вот через несколько дней я уже держала в руках июльский номер глянцевого журнала «Главная тема». Посвящен он оказался Святой Матроне Московской, которую мы также очень почитаем в семье, и Спасской обители в Костомарово. Замечательные фотографии, украшающие его страницы, сделаны нашим воронежским другом. На изображении пещеры Покаяния внезапно увидела строки собственного стихотворения о монастырях…

… Стекаемся к стопам монастырей. – Сыскать стремимся Отчую обитель, Где примет сыновей и дочерей

С любовью Всепрощающий Спаситель…

Глазам не верила! – Июльский номер журнала, и мы посетили Костомарово в июле… В этой обители особенно хотелось побывать в Пещере Покаяния. И на изображении того самого благословенного места, где мысли сосредотачиваются на главном, голова склоняется перед Господом, а сердце орошается слезами раскаяния, именно на фотографии Пещеры Покаяния чудесным образом были напечатаны строки, давно рождённые в моей душе…

Тихвинская

В жизни порою происходят исключительные встречи, не только с людьми, но и со святыми иконами. Встречи, оставляющие особые впечатления…

Для меня подобным оказалось знакомство с Владимирской Богородичной иконой, с Федоровской… Ощутила я себя однажды и частичкой ликующей России, приветствовавшей возвратившийся к нам из Америки Тихвинский образ Пресвятой Богородицы. Но встречи эти происходили не вдруг, а ожидаемо. Пусть путь к ним порою и был долог, но в вышеперечисленных случаях у меня всегда была определённая, понятная цель.

Поведать же хочу о нечаянной для меня радости, произошедшей в нашей Ленинградской области.

Мы с мужем – заядлые грибники. На эту «тихую охоту» любим выбираться в места, довольно отдаленные от Петербурга, встречающие гостей щедрыми природными дарами и позволяющие побыть в объятиях лесной сказки. В то памятное лето отправились мы в Лодейнопольский район. Поездка оказалась удачной. Только-только пошёл слой белых грибов, да и прочей «добычи» – лисичек, маслят, подосиновиков – оказалось в наших корзинах предостаточно. Пора было возвращаться, ибо путь до Петербурга не близок – более двухсот километров.

Вдруг на обратной дороге мы увидели указатель, прежде не замечаемый. Он подсказывал что неподалеку расположен Никольский скит Введено-Оятского монастыря.

В этой обители, где почивают святые мощи преподобных Сергия и Варвары – родителей молитвенника и чудотворца Александра Свирского – мы уже бывали неоднократно. Славится монастырь, кстати, и своим целебным святым источником. А вот про скит на ту пору нам слышать не приходилось. Оказавшись поблизости, решили его посетить.

Углубившись с трассы в лес, выехали вскоре по крепкой грунтовке к ограде скита, за которой красовался деревянный храм. Ворота были приоткрыты. Мы вошли и осмотрелись. Рядом с храмом сразу обратил на себя внимание небольшой домик со стенами, обложенными камнем. Это строение по стилю напомнило Эстонию, где прошли мои детство и юность…

На дверях храма висел замок, но покидать скит мы не торопились. Что-то подсказывало, что сюда приехали не зря. Надежды оправдались. Вскоре из чудесного домика вышла приятная женщина, должно быть, приметившая нас в окно. Она доброжелательно поздоровалась и спросила, какими мы тут судьбами оказались. Надо заметить, что одеты-то мы были соответственно главной цели своей поездки, эдакие лесники, довольно-таки вымотанные по лесам-косогорам за часы грибной охоты. Правда, косынка на моей голове присутствовала, потому «дресс-код» частично был соблюден. Мы рассказали, что в нашем появлении виновен случай, вернее указатель, встреченный на трассе. Также поделились, что любим паломничать и во Введено-Оятском монастыре бываем, как только выпадает возможность. Вот поэтому со скитом обители тоже захотелось познакомиться. Ведь случайности-то они – не случайны. Наша собеседница с улыбкой сказала, что сейчас откроет храм.

Так мы были вознаграждены за свою дорожную инициативу… Смотрительница-управляющая скитом, проведя нас в Никольский храм, кратко рассказала его историю. Построен он недавно на месте стоявшей здесь ранее соименной церкви, бывшей приходской и кладбищенской для деревни Яровщина и других окрестных поселений левобережья реки Оять. Старая церковь была возведена в 1905 году на участке, подаренном крестьянскому обществу дочерью штабс-капитана Елизаветой Даниловой. Исторически земли эти относились к древнему Имоченскому погосту, знаменитому с XIV века явлением Тихвинской иконы Божией Матери (той самой, вернувшейся в Россию из Америки и находящейся ныне в Тихвинском Богородичном Успенском мужском монастыре).

В советское время богоборцы разместили в церкви клуб, а в доме священника устроили больницу. К 80-м годам XX века оба здания обветшали и были окончательно разобраны местными жителями для своих хозяйственных нужд.

И вот в начале нашего XXI века на бывшем церковном фундаменте началось строительство нового Никольского храма, повторяющего формы своего исторического предшественника. Вскоре в 2007 году по благословению тогдашнего митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Владимира (Котлярова) здесь образовался скит Введено- Оятского женского монастыря. Особо чтимые иконы – образ Святителя Николая и Тихвинская Богородичная. Управляющая скитом монахиня предложила нам поклониться этим святыням, помолиться перед ними Господу, раз Святитель Николай сюда привел.

В тот момент и произошла моя встреча с той самой иконой… С Тихвинской…

Сентиментальна я в меру, и вовсе не сантиментами назову то необычное, пережитое мною тогда, ощущение. Бывает, что встреча с некоторыми святынями вдруг неведомой, неподвластной рациональному объяснению силой влечёт твою душу особенно. Не сентиментальность это, не чувствительность, а благоговение от ощущения света, чистоты, любви и ласкового принятия…

Богородица со скитской Тихвинской иконы смотрела на меня с нежностью и потаённой печалью во взоре. Под этим взглядом, при этих, не высказанных вслух, но донесённых до моего сердца одним лишь выражением Её лица словах, ответно из моих глаз полились слезы. Остановить их не могла, да и не хотела. Каких-то особых грустей-неприятностей в тот момент жизни у меня не было, а тут стою и прямо-таки рыдаю… А сама оторвать взгляд от иконы не в силах.

Потом я поинтересовалась у монахини, нет ли в скиту репродукций этой иконы, каких-то списочков, фотографий и получив отрицательный ответ попросила позволения сделать снимок. Из-за света, отражаемого стеклом киота, на фотографии остались блики. Но это было не важно. Главное – у меня оказался кадр с изображением неожиданно ставшего близким образа Богородицы…

Матушка рассказала нам историю этой иконы. Схожа она со многими подобными о спасении святынь верующими в советский период… Уезжала я из Никольского скита с трепетным чувством. Не шумно-восторженным, а тихим, мирным… Позже на подворье Введено-Оятского монастыря в петербургском храме Анны Кашинской мы встретили настоятельницу обители, матушку Иоанну и рассказали ей о впечатлении от чудесной скитской Богородичной иконы, посетовав, что нет с неё никаких репродукций, списочков, фото…

Спустя время моя мамочка, побывав в паломничестве по монастырям Лодейнопольского района, неожиданно привезла нам с мужем подарок – бумажную иконку из Никольского скита. Тот самый Тихвинский Богородичный образ…

Сокровенные сердцу места. Вырица

У каждого имеются заветные места, становящиеся почему- то дорогими сердцу не в силу проживания в них, а из-за ощущения духовного родства…

Помните детскую игру, когда, набрав во дворе цветочных бутонов, бусинок, золотинок от шоколадок, мы зарывали их в землю, предварительно прикрыв каким-нибудь кусочком стекла?

Воображая себя сказочными пиратами или искателями приключений, мы потом наведывались к тайнику, чтобы раскопать «клад» и полюбоваться «драгоценностями». До сих пор живо в памяти ощущение, когда при таких раскопках пальцы вдруг упираются в гладкую стеклянную поверхность, и ты радуешься сохранности своего «сокровища», любуешься им, поблескивающим под солнцем…

Счастливчики, кого не миновала сия забава!

Во взрослой жизни появляются иные заветные «секретики». К ним можно отнести также города-поселки- деревеньки, где мы переживали нечто столь особенное, что потом непременно стремились вернуться в край, где жизнь озарялась незабвенным светом нечаянной радости. Поделюсь и я одним из моих «секретов»:

Название посёлка – словно трель Порхающей на лёгких крыльях птицы. Выводит имя «Вы-ри-ца!» капель

На ксилофоне в мартовской светлице…

Эта история о чудесном месте, где я впервые очутилась в июне 1989 года, будучи на ту пору ленинградской студенткой. Приятельница предложила нам с подругой побывать у неё в гостях в пионерлагере, расположенном в посёлке Вырица Ленинградской области, где она работала вожатой. Съездили на выходных и замечательно провели время в компании ребят из педагогического отряда. Спеша в понедельник на первую электричку, дабы пораньше вернуться в город, мы неожиданно очутились в царстве утренней сказки! Эта картина и сегодня свежа в памяти.

Всё вокруг было окутано туманом, сверкающим розовыми искрами в лучах рассветной зари. К небу устремлялось ликующее пение птиц… В то утро всякое дыхание действительно славило Господа! Такой Вырица для меня и осталась – рассветной, нежной, радостной.

Сегодня я часто бываю здесь, чтобы посетить деревянную Казанскую церковь и расположенную близ неё часовню Преподобного Серафима. Но путь сюда, промыслительно начатый ещё в 1989 году, оказался для меня не совсем обычным.

В перестройку из-за политических треволнений наша семья переехала из Таллина в Петербург. В один из дней лета 1996 года православные знакомые моей мамы пригласили её в паломническую поездку, дабы посетить уникальный деревянный храм в поселке с распевным названием Вырица. Мне сразу вспомнилось это славное место. Мама вернулась с добрыми впечатлениями. Слушая её рассказ, я подумала, что хорошо бы снова побывать там, где остался «секретик» моей студенческой юности – благодатный утренний рассвет.

Жизнь привела меня туда удивительным образом. Однажды в мае 1999 года знакомая принесла мне книгу «Святой преподобный Серафим Вырицкий и Русская Голгофа», которую ей тоже кто-то дал всего на недельку. Условились, что постараюсь прочесть поскорей. Открыв страницы, я и без данного обещания не могла от них оторваться. Забегая вперед, отмечу, что эта книга петербургского писателя-агиографа Валерия Павловича Филимонова, с которым мы много лет спустя познакомимся и подружимся, была впоследствии переиздана 14 раз. Прочитав её на одном дыхании, я вдруг осознала неслучайность силы впечатления, полученного в первый приезд в Вырицу. Видимо, душа почувствовала святость места, наполненного молитвой старца Серафима (в ту пору ещё не канонизированного).

Далее начались настоящие чудеса. На следующий день после прочтения книги, будучи на работе, я всё думала, как бы поскорее оказаться в Вырице и побывать на могилке отца Серафима. Неожиданно в мой кабинет заглянул коллега и предложил по причине своего грядущего дня рождения вместе с другими нашими приятелями провести выходные на его даче… Дача находилась в Вырице!

Я несказанно удивилась. Всё складывалось так, словно кто-то начал оказывать чудесную помощь в осуществлении моих намерений. Через день на подоспевших выходных я очутилась в Вырице. В посёлок мы с друзьями приехали рано. По дороге я рассказала спутникам о книге, о старце Серафиме, о своём желании побывать в Вырице и столь молниеносном его осуществлении. Всех это весьма заинтересовало, потому сразу по приезде под предводительством нашего именинника мы и отправились в Казанский храм.

Идти по солнечной дорожке, охраняемой сосновым бором, было в радость. Казанская церковь мне очень понравилась. Зашли, поставили свечи. Спросили о могилке отца Серафима у свечницы, которая доброжелательно объяснила, что расположена та всего в нескольких шагах от храма, а рядом мы найдем также и могилку супруги старца – схимонахини Серафимы (в миру – Ольги Ивановны Муравьевой).

Так произошла моя новая встреча с отцом Серафимом после уже состоявшейся, благодаря книге Валерия Павловича. Подле места упокоения четы Муравьевых сердце приобняла и по-матерински приласкала тихая радость. Сегодня с улыбкой вспоминаю, как мы написали какие-то важные для нас на тот момент желания-прошения на листочках бумаги, которые многократно свернули и спрятали в песочек на могилке батюшки. И была я совершенно уверена, что он, и не будучи ещё канонизированным, непременно поможет нам в этих бесхитростных чаяниях. Ведь привёл же отец Серафим меня к себе в Вырицу, значит, взял под крыло. Так наивно, но очень твёрдо думалось и верилось тогда…

С того времени мои вырицкие поездки продолжились. Коллеге, пригласившему меня на день рождения, нравилось собирать на даче добрые дружеские компании, в число которых теперь частенько входила и я. Приезжая в Вырицу, в первую очередь, спешила к отцу Серафиму. Молилась, беседовала с ним, как с родным человеком… Иногда брала песочек с могилки и привозила знакомым. Одна из приятельниц, в ту пору тяжело хворавшая, отмечала, что ей становилось легче после того, как приложит эту «вырицкую святыньку» к больному месту.

Скоро произошло радостное событие. В 2000 году на юбилейном архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в Москве среди канонизированных соотечественников был прославлен в лике преподобных и Серафим Вырицкий, в миру – Василий Николаевич Муравьев, в иночестве – Варнава, в схиме – Серафим. В Вырице над их с супругой могилками устроили деревянную часовню. Память святого отмечается 3 апреля. Наверняка имя преподобного Серафима Вырицкого в наше время известно многим, но, ежели это не так, то узнать о дивном русском старце, чьё служение ещё при жизни изобиловало дарами прозорливости, целительства и другими чудотворениями, стоит непременно.

Для меня, выросшей в Таллине, ценным оказалось известие, что отец Серафим поддерживал любимое детище святого праведного Иоанна Кронштадтского — Пюхтицкий Успенский женский монастырь. Насельницы этой обители, расположенной на эстонской земле, очень почитали Вырицкого старца. Кстати, некоторые из них приняли монашество именно по его благословению. Батюшку приглашали в Пюхтицы на жительство и даже приготовили для него славный домик.

Узнать про это для меня было даже утешительно, так как вынужденный «перестроечный» переезд из родного Таллина долго угнетал, и любые весточки-ниточки, связывающие с Эстонией, ободряли сердце. Потому и встречу с отцом Серафимом я тоже дерзаю в какой-то мере рассматривать как помощь Божию от уныния. Словно старец, который поддерживал обитель на эстонской земле, сам отыскал меня, бывшую жительницу Эстонии и одарил утешениями в сложные для нашей семьи времена. Свидетельствую, что проблемы, с которыми я приезжала к нему в Вырицу, вскоре находили наилучшее разрешение.

Спустя время, в 2002 году я встретилась с моим нынешним духовным отцом. Его жизнь и служение также связаны с Вырицей и Преподобным Серафимом. Дело в том, что на священство и монашество его благословил крёстный и впоследствии духовник – протоиерей Иоанн Миронов, который, в свою очередь, был духовным чадом Преподобного Серафима. Такие вот связующие нити…

И осмеливаюсь думать, что встретиться с моим духовным отцом тоже помог добрый батюшка Серафим, из мира горнего провидя чаяния моей души.

Сегодня «вырицкая мелодия» непременно звучит в жизни нашей семьи. Наши знакомые – организаторы Фонда православной детской миссии имени преподобного Серафима Вырицкого – однажды рассказали о проводимом ими расследовании фашистского преступления, совершенного в годы Великой Отечественной войны, а именно – об организованном немцами под Вырицей детском концлагере, значившемся по документам как «детский дом». Со мною произошёл случай, послуживший причиной рождения стихотворения «Вырицкий реквием», обличающего то злодеяние.

Как-то зимой, во время очередного приезда в Вырицу, после встречи с нашим духовным отцом, решили мы с супругом побывать на месте, где предположительно находился детский концлагерь. Путь к нему пролегал по вполне сносным дорогам, но машина внезапно застряла в снегу. Завязла так, что пришлось на ночь глядя вызывать эвакуатор, с трудом по телефону разъясняя диспетчеру место нашего нахождения. В ожидании техпомощи бродила я по тёмной заснеженной дороге, окруженной соснами, и душа внезапно услышала их плач. Стонущий плач деревьев, разносимый тревожным ветром.

Ответно и родилось стихотворение, которое зазвучит в память о детях-узниках, клеймя ещё одно нацистское преступление. И думается, если бы наша машина не завязла в снегу и не услышала бы я эти скорбные вздохи соснового бора, то не откликнулось бы сердце, не появилось бы стихотворение, оканчивающиеся строками:

…Живем сейчас под небом тишины.

Но вдруг сосновый лес вздохнёт тревожно. – Тот вздох без скорби слышать невозможно:

«Мы родом не из детства – из войны»… На вырицкой окраине теперь

Есть каменная стела – знак трагичный. Чужая боль от горя и потерь

Здесь стала навсегда моею личной…

На месте детского концлагеря планируется создать мемориальные часовню и музей, а также основать неподалеку мужской монастырь. Ведь сам преподобный Серафим предсказывал появление в Вырице двух обителей. А Свято-Успенский Серафимо-Вырицкий женский монастырь уже строится…

В настоящее время наш духовный отец покинул Вырицу и теперь несёт труды ректора Московской духовной Академии. Но, безусловно, Владыка Кирилл (Зинковский) и сегодня молитвенно и деятельно соучаствует во всём и Детской православной Миссии, и рождающемуся вырицкому монастырю, и сердце его полнится любовью к Вырице. Так промыслительно действует Воля Божия…

Все наши встречи даримы Господом. Вот и мне посчастливилось познакомиться с автором той самой книги о преподобном Серафиме Вырицком, с писателем-агиографом Валерием Павловичем Филимоновым. Мы встретились 27 октября в 2018 году на научной конференции «Жизнь как подвиг. Священномученик Философ Орнатский и его эпоха», организованной Константино-Еленинским монастырём.

Иногда задумываюсь, почему люди так странно устроены? Почему порой мы испытываем неловкость подойти пусть к незнакомому, но принесшему нам добро человеку, дабы его поблагодарить? Ведь перефразируя слова Мигеля де Сервантеса о вежливости, справедливо было бы отметить:

«Ничто не обходится нам так дешево и не ценится так дорого, как благодарность».

Вот и я также поначалу мялась и стеснялась, но в перерыве конференции всё же подошла к Валерию Павловичу и искренне поведала, какое судьбоносное влияние оказала на меня его книга. Мы разговорились…

Сегодня его земной путь уже окончен. И я дорожу, что успела сказать писателю добрые слова, успела поблагодарить… Потом до самой кончины Валерия Павловича (30.11. 2020) мы вели дружескую Интернет-переписку.

Осень 2022 года… Мы с супругом снова в Вырице, в заветном для сердца месте, где по-прежнему, словно в Берендеевом царстве, встречают гостей сказочные сосны, и течет, напевая что-то своё, речка Оредеж.

Подле Казанского храма в часовенке преподобного Серафима мерцает лампадка. Припадаю к раке святого, благодарю за небесные молитвы. И точно так же, как в том далёком мае 1999 года, совершенно уверена, что батюшка Серафим, предстоя пред Престолом Горним, непременно поможет в наших нехитрых земных чаяниях…

Дары Ярославля

Мне давно хотелось побывать в Ярославле, в городе, о котором с детства много слышала от мамы, учившейся там в медицинском институте. Её рассказы были наполнены светом воспоминаний о счастливой студенческой молодости, и «мамин Ярославль» я полюбила заведомо.

Оказаться там в советские годы не получилось. Возможность выдалась уже в довольно зрелом возрасте, когда мы с мужем решили посвятить очередной отпуск знакомству с волжскими городами, их храмами и обителями.

У каждого верующего человека есть особо близкие ему святые. Один из таких для меня – Святитель Игнатий (Брянчанинов). В 1993 году в Петербурге началось возрождение Свято-Троицкой Сергиевой Приморской мужской пустыни, настоятелем которой в своё время и был этот известный богослов и духовный писатель XIX века.

Однажды в сентябрьский день мои мама и дочь поехали в Пустынь, чтобы помочь в уборке урожая яблок. Дочка тогда ещё маленькой была. По возвращению из монастыря она с восторгом рассказывала, как один монах доказал ей, что пчёлки совсем не злые. Он их даже гладил, а потом играл для Юли на фортепиано… Мои родные привезли в тот день из обители много ароматных медовых плодов.

Также мне дороги были рассказы мамы о Святителе Игнатии, о его творениях, с которыми я и сама постепенно стала знакомиться. Мудрость и поэтичность писательского слова Святителя сразу привлекли. Конечно же, мне очень хотелось побывать и помолиться у раки со святыми мощами этого дивного подвижника, отвергшего сулёную ему блестящую светскую карьеру ради тернистого монашеского пути. Свои земные дни епископ Игнатий окончил в Николо- Бабаевском монастыре, который в ту пору принадлежал Костромской епархии. (С 1998 года эта обитель, разорённая после октябрьской революции, была передана Ярославской епархии).

Тело Святителя погребли в больничной монастырской церкви святого Иоанна Златоуста и преподобного Сергия Радонежского, в склепе за левым клиросом. В наши дни его святые мощи перенесены в Свято-Введенский Толгский монастырь Ярославля, где мы и намеревались побывать.

Случаются такие поездки, когда с первого мгновения всё складывается «по пути да в лад»: и погода, и ваш настрой, и сопутствующие обстоятельства. Именно таким оказалось наше первое путешествие в Ярославль, выпавшее на последние дни Апостольского поста.

Разместившись в гостинице, мы сразу направились в Толгский монастырь, расположенный на левом берегу Волги при впадении в неё речки Толгоболки или Толги, откуда и пошло такое название. Обитель, утопающая в зелени и цветах, поразила своей благоустроенностью и ухоженностью.

Утренняя служба окончилась, но, несмотря на будний день, паломников было много. Порадовало, что и в наше время посещение монастырей и храмов остаётся желанным для верующих. Оно подпитывает человека тем особым духовным воздухом, без которого недостаточна полнота жизни. Святые обители всегда представляются мне некими прообразами ступеней «лествицы духовной», увлекающей от мирского к горнему.

Толгу по праву считают одной из ярославских жемчужин. Основана она была в 1314 году на месте явления чудотворной иконы Божией Матери, так и именуемой Толгской. С историей самого монастыря, его храмов и святынь мы познакомились позже. А поначалу просто ходили и дивились. Спросили у одной из монахинь о месте нахождения мощей Святителя Игнатия. Она и указала на Введенский собор. Направились к нему, и тут начали происходить события, смысл которых разгадан был только к концу дня.

В Введенский собор попасть не удалось. Путь преградила лаконичная и не приемлющая возражений надпись «Закрыто на уборку».

Мы немного оторопели и решили, что, пережидая эту самую «уборку», стоит познакомиться поближе с другими храмами обители. Зашли в рядом стоящий Крестовоздвиженский. В западной его части имеется пристройка, которую называют «Одностолпная палата». Там мы впервые увидели Толгскую Богородичную икону, как оказалось – главную святыню обители.

Чудеса от этого образа начались с первого дня его необыкновенного явления на Толге в далёком 1314 году. Называют эту икону также «незаменимой покровительницей Ярославля». Она для него столь же дорога, как Иверская – для Москвы, Боголюбская – для Владимира, а для Костромы – Феодоровская. И вот что оказалось необычным: в этом храме тоже шла уборка, но в него впускали, и к иконе мы смогли подойти совершенно безо всяких препятствий. На тот момент мы не знали об этом чудотворном Богородичном образе. Да и о самой Толгской обители у нас было мало представлений. Знакомились с нею непосредственно на месте. И получалось, словно сам Святитель Игнатий, не приняв нас сразу, этим самым надоумил о необходимости в первую очередь поклониться в Толге Богородице перед Её святым образом…

После встречи с главной монастырской святыней мы походили по территории, побывали в дивном кедровнике, с которым связано интересное предание. Согласно ему Ермак Тимофеевич привез из Сибири в дар Иоанну Грозному две кедровые шишки, которые Государь вместе с деньгами на строительство каменного Введенского собора пожаловал Толгской обители в благодарность за чудесное исцеление от болезни ног, произошедшее с ним у Толгской иконы Божией Матери в 1553 году.

Благодаря этому необычному дару монахи посадили близ обители около сотни кедров, что также было приурочено к памяти о чудесном обретении Толгской Богородичной иконы после случившегося в монастыре пожара.

Для орошения деревьев были выкопаны специальные пруды. По аллеям кедровника подчас прогуливались цари, князья, именитые гости Толги.

В 1879 году кедровник сильно пострадал от смерча. В восстановленной после бури роще иноки устроили оранжереи, где выращивали цветы и даже виноград. К деревьям в те времена относились как к своеобразной святыне, а кедровые шишки продавали у стен монастыря в качестве благословенных реликвий. В богоборческие времена их брали на память верующие, приезжавшие в Толгу, так как воспринимали рощу за островок святости в упразднённой обители. В советские годы дренажная система монастыря пришла в негодность, и кедры начали гибнуть. Попытки восстановить пруды были безуспешны. В 1970-х годах в роще высадили сто пятьдесят саженцев кедра, из которых прижилось только двадцать четыре…

На момент возвращения монастыря Православной Церкви в кедровнике сохранилось 27 двухсотлетних деревьев. Благодаря посадке новых кедров, произошедшей уже с благословением и молитвами, теперь у святых стен растут 193 дерева.

Побывав в кедровнике, мы заглянули в трапезную, где монастырская пища, приготовленная с молитвой, оказалась отменно вкусной. За обедом разговорились с сотрапезниками, одним из которых был священник. На наши слова восхищения об обители он с улыбкой сказал: «Так тут всё благодаря матушке Варваре – игумении. Ей в самую пору эскадрилью командовать! Замечательная матушка». Также мы узнали, что Святитель Игнатий, к мощам которого мы пока не смогли попасть, на самом деле упокоился в другом монастыре, неподалеку от Ярославля. В Николо-Бабаевском. «Там – рай настоящий! Съездите, если есть возможность. Всего где-то километров пятьдесят отсюда».

За долгое время наших паломнических странствий мы уже подучились подмечать промыслительные подсказки. Очередная случилась как раз в Толге…

Путь к раке святителя преградили для нас вполне себе объективные обстоятельства, благодаря которым произошла встреча с главной Святыней обители – Толгской иконой Богородицы. В трапезной за одним столом оказался священник, посоветовавший побывать в месте упокоения русского святого Богослова… Возможно, именно так нам и следовало поступить изначально – посетить место последнего земного пристанища Игнатия (Брянчанинова), а уже потом ехать в Толгу…

После трапезы мы, предугадывая результат, но со всё ещё вялой надеждой на всякий случай осведомились, не снята ли та категорическая табличка «Закрыто на уборку»? Конечно же, как и предполагали, она по-прежнему воспрещала проход во Введенский собор. И мы даже не удивились этому обстоятельству… Значит, надо в Бабайки, как любовно называл эту обитель сам Святитель.

Из величественной Толги мы довольно скоро добрались до поселка Некрасовское (в старину – посад Большие Соли), около которого и расположен Николо-Бабаевский монастырь, который тогда только-только возрождался. Войдя на территорию, осмотрелись, чтобы найти кого-нибудь из насельников. Неожиданно нас окликнул проходивший мимо молодой мужчина в рабочей одежде. Узнав, что мы из Санкт-Петербурга, он обрадовался.

Чудеса продолжались. Первый встреченный нами в Бабайках человек оказался нашим земляком, приехавшим в обитель потрудиться на лето! Он поведал, что в Петербурге нёс послушание в хлебной лавке Александро-Невской лавры, куда мы частенько наведывались за вкуснейшим монастырским хлебом.

Наш новый знакомый тут же отыскал одного из монахов, который сообщил, что настоятель недавно уехал по делам, но он сам готов провести для нас экскурсию по монастырю.

На момент нашего приезда в обители была лишь небольшая одноглавая деревянная церковь с колоколенкой в честь Святителя Николая Чудотворца. Возвели её недавно на месте одноимённого, прежде находившегося здесь и разобранного богоборцами под корень, пятиглавого каменного храма, заложенного в 1817 году. Кстати, судя по старинным фотографиям, этот храм архитектурно напоминал наш петербургский Спасо-Преображенский собор.

В августе 2006 года состоялось освящение престола нового деревянного храма, который после закрытия монастыря советской властью использовался для установки памятника Ленину.

Когда узнаешь о постреволюционном варварстве соотечественников по отношению к православным храмам и монастырям, сложно подобрать слова, чтоб выразить ощущения, сжимающие сердце… Конечно, можно винить во всех церковных бедах большевиков-богоборцев. Но кто же тогда взрывал соборы, кто растаскивал по домам кирпичи от порушенных храмов, кто устраивал футбольные поля и танцплощадки на местах церковных погостов?

Больно… В Николо-Бабаевском монастыре очень чувствовалась эта боль.

Тем временем подошли мы к единственному, сохранившемуся после закрытия монастыря храму в честь святителя Иоанна Златоуста и преподобного Сергия Радонежского. Именно в нём у левого клироса был погребен Святитель Игнатий (Брянчанинов), на ту пору – преосвященный епископ Кавказский и Черноморский. Его кончина произошла 30 апреля (по ст. стилю) в 1867 году, совпав с Неделей жен-мироносиц. Вошедший келейник не сразу понял, что владыка уже отошел ко Господу, а подумал, что тот размышляет о чём-то духовном, ибо в руках епископа был молитвослов. Так тихо, в мирном духе скончался величайший русский Богослов.

Нам показали старинные фотографии со Святителем и место, где было захоронено его тело …

В Бабайках Владыка вёл уединённую молитвенную жизнь на исходе Богом отпущенных ему лет. Здесь он создал многие известные сочинения, продолжал переписку с духовными чадами и знакомыми, искавшими его мудрого совета. На сегодняшний день известно порядка восьмисот писем святителя, где раскрывается его духовная рассудительность, благостность, глубокое понимание жизни… Его имя было известно во всех слоях общества. О епископе Игнатии с большим уважением отзывался Гоголь, а адмирал Нахимов с благоговением принял от него икону святителя Митрофана Воронежского…

У нас дома есть собрание сочинений Игнатия (Брянчанинова). Как-то мне сразу стали близки его слова, наполненные мудростью и высокой духовной поэтичностью. Кстати, с любовью писал святитель и о самих Бабайках. Только нет теперь той замечательной рощи вековых дубов и описываемых им роскошных пейзажей…

Нас с мужем заинтересовало необычное название обители, и наш гид растолковал, что оно получено от «бабаек» – больших вёсел, употреблявшихся вместо руля при сплаве леса вниз по Волге из рек Шексны и Мологи. Когда лесопромышленники вводили лес из Волги в Солоницу, эти самые бабайки становились ненужными и складывались на берегу при устье Солоницы близ нынешнего положения монастыря. В XIV веке там произошло чудесное явление иконы Николая Чудотворца, приплывшей согласно преданию на большом весле бабайке. Основателем обители считается ученик преподобного Сергия Радонежского – инок Иоанн…

Почтив место упокоения Святителя Игнатия, мы побывали потом и в деревянном Никольском храме и, простившись с гостеприимным монахом, отправились в сопровождении нашего земляка побродить по окрестностям.
– Я именно сюда, а не в какой-то другой большой монастырь специально приезжаю. Тут – тишина, особый дух благодатный. Душа наполняется силой. Молишься да трудишься. А красота-то какая…

Мы были согласны с нашим спутником. Бабайки – уникальное место. Буквально пара часов, проведённых там, подарили особое светлое чувство, несмотря на горькие мысли о разорении святынь наших в недавние времена…

По возвращении в Ярославль вновь отправились в Толгу. Успели на окончание всенощной в том самом Введенском соборе, куда накануне не могли попасть. После службы наконец-то приложились к мощам Святителя Игнатия, помолились у его раки…

Было ощущение, что таким вот необычным путём провёл двух питерских паломников сам добрый владыка. Поначалу направил почтить Матерь Божию перед Её Толгской иконой, затем незримо спутешествовал в чудесные Бабайки и уже после этого принял подле своих святых мощей…

Тот напоённый светом и щедрый на духовные дары день хотелось удержать, не отпускать его вослед за отцветающим над волжской землей солнцем. Таким он и живёт в моём сердце. А Ярославль теперь уже очно знаком, и влюблена я в этот город несказанно, хотя по-прежнему продолжаю называть его «маминым Ярославлем».

На земле Козельской

Мне очень хотелось побывать в знаменитой Оптиной пустыни, неспроста называемой «осколком рая на земле». С детства от бабушки слышала присловье преподобного старца Амвросия: «Где просто, там ангелов со сто, а где мудрено, там ни одного». Именно старчеством славился до революции 1917 года этот монастырь.

Во многих книгах православного толка, которые стали доступны в перестройку и начали встречаться мне, авторами с любовью упоминалась Оптина пустынь. С благоговением отзывались о ней Николай Гоголь, Иван Ильин, Святитель Игнатий (Брянчанинов), святой праведный Иоанн Кронштадтский, духовный писатель Сергей Нилус, священник Павел Флоренский, митрополит Вениамин (Федченков)… Бывали в Оптиной пустыни знаменитые и именитые, простецы и родовитые, духовные и светские, единоземцы и иностранцы… И сердце каждого обогащалось особыми духовными впечатлениями.

Помню, как в 1993 году нашу страну облетело известие о зверском убийстве в пасхальную ночь трёх насельников возрождающегося Оптинского монастыря…

Всем знакомы строки стихир Пасхи: «Пасха красная, Пасха, Господня Пасха! Пасха всечестная нам возсия!», где слово «красная» означает радость, красоту Святого Дня. После трагедии в Оптиной оно приобрело и иной, трагичный смысл. Через одиннадцать лет вышла одноименная книга замечательной писательницы и драматурга Нины Александровны Павловой, повествующая об этих событиях.

«Пасха Красная» – не просто художественное произведение, стилизованное под агиографический жанр. Прочитав эту книгу, вряд ли кто-то останется равнодушным, будь он хоть верующий, хоть атеист…

В одной не так давно встретившейся мне в Интернете рецензии утверждалось, будто бы «Пасха Красная» рассчитана была на неофитов, потянувшихся к вере после празднования 1000-летия Крещения Руси и падения богоборческого советского режима. Как-то неудобно стало за критика… Во- первых, книга вышла уже в 2004 году, и прежние «неофиты» всё же успели хоть немного да «возрасти духовно», а сама Нина Александровна – не тот человек, который бы «просчитывая аудиторию» стремился, как сегодня выражаются, «оказаться в тренде». Она трудилась над книгой по благословению, долго не дерзала взяться за эту работу, а когда решилась, то писала каждую строчку самой своей душой, зная героев повествования лично…

Будь оно иначе, не смогла бы книга «Пасха Красная» обладать таким «сердце соучастливым» эффектом.

Заявляя, что Нина Павлова, опытно не ведая духовной монашеской жизни, якобы безосновательно наделила свой рассказ чудесами, уводя читателя в мир собственных иллюзий, всё тот же критик на мой не совсем «неофитский» взгляд возвёл странные границы между мирянами и монахами, отвергая возможность первых размышлять и тем паче рассуждать о духовных вещах. К слову, книга-то Нины Александровны – не высокое богословие, а просто – пересказ произошедших событий. И вспоминается мне предание, как цветку пустыни – Антонию Великому – было открыто Господом, что он не вошёл еще в меру некоего сапожника, живущего в Александрии. Очень советую найти эту историю и перечитать об удивительной встрече, когда простой ремесленник поразил святого Антония мыслями о спасении, явно рождёнными от Духа Святого. А ведь был он человеком обычным, смиренным тружеником, мирянином. Существует также масса примеров, когда писатели и поэты, трудившиеся в «православном русле», порою были озарены светом небесного вдохновения. Вспомнить хотя бы Евгения Поселянина, которого Западная православная церковь причислила к лику святых новомучеников.

Кроме того, Нина Павлова ни в коем разе самочинно не причисляла убиенных монахов к лику святых новомучеников, как ей это приписывается. Безусловно, в Православной Церкви существуют строгие критерии и основания для канонизации. Но автор «Пасхи Красной» их не нарушает.

В одной из книг любимого и почитаемого мною Митрополита Вениамина (Федченкова) приводится случай, о котором критик, обвиняющий Нину Павлову, может и не ведать. В своих мемуарах Владыка рассказывал, как одна игумения – духовная дочь святителя Филарета Московского (Дроздова), по смерти того, затруднялась молиться о нём, как о покойном. И вот Святитель явился ей во сне и научил молиться так: «Помяни, Господи, раба Твоего, усопшего Митрополита Филарета, и его молитвами спаси меня, грешную». Впоследствии владыку канонизировали…

Почему же мы не вправе просить молитв тех, кто поддерживал нас при жизни, но теперь отошел в мир иной, тех, кого мы всей душою любим и помним? У Господа все живы. Поминая родителей и близких мне людей, уже окончивших земной путь, моё сердце кроме прошений к Господу об упокоении их душ невольно обращается и к ним самим за поддержкой.

Нина Александровна, с любовью рассказывая о трёх убиенных иноках, вовсе не констатирует их святость, как подмечено в той «обличительной» статье.

На претензию, мол, якобы в книге не показано, что основным критерием мученической, святой кончины является свобода выбора, можно ответить так: это – не единственный критерий. А был ли выбор у царственных страстотерпцев, для которых Голгофой стал Ипатьевский дом? Был ли выбор у священномученика Исидора Юрьевского, которого вместе с паствой утопили воинственные латиняне? И так далее… Поэтому, встречая подобные критические статьи, сочинители которых скорее ищут не Правды Божией, а внимания к самим себе, я или вовсе их игнорирую или же пытаюсь расслышать сквозь их обличения голос критикуемого писателя, поделившегося со мной своим ценным. Поделившегося искренне, чистосердечно, мирно и смиренно.

Книгу «Пасха Красная» я прочитала где-то в 2011 году, а вот побывать в Оптиной пустыни всё не получалось. Но у нас в Петербурге на набережной Лейтенанта Шмидта есть возрождённый после безбожного периода храм Успения Пресвятой Богородицы, который исторически принадлежал разным монастырским подворьям. В советские годы этот храм после разграбления превратили в склад, а в 1961 году там открылся первый ленинградский каток с искусственным льдом, что оказало на здание разрушительное действие… Сегодня это – Оптинское подворье. Поэтому соприкосновение с Оптиной пустынью в жизни моей происходило и происходит постоянно и через книги, и через молитвы (наверное, многие прибегают к молитве оптинских старцев, укрепляясь ею на день грядущий), и через рассказы знакомых…

У каждого человека своя история встречи со святынями (храмами, иконами, монастырями). Одни места нас притягивают особо, а где-то сердце менее восприимчиво. Не мудрствуя лукаво о причинах таких обстоятельств, просто поделюсь и моею «оптинской историей». Вернее, несколькими историями, произошедшими на Козельской земле.

В начале лета в 2018 году, неожиданно «загремев» в больницу, дала обещание, если с Божьей помощью выберусь, то побываю в Оптине. Выбралась… Ранним утром ласкового июльского дня мы с мужем отправились в путь.

В путешествиях мы предпочитаем размещаться не в гостиницах, а в съёмных квартирах, чтобы можно было самостоятельно готовить пищу. Изначально порешили остановиться в Калуге. Найдя в Интернете массу предложений о сдаче жилья и сделав несколько звонков, предварительно сговорились с одним хозяином и условились ещё раз созвониться часа в два следующего дня, когда предположительно будем уже в пути.

Мой супруг «Пасху Красную» не читал, хотя про Оптину знал куда больше меня. Дорога предстояла долгая, потому в пути и решили послушать аудиоверсию этой книги. К счастью, чтец оказался замечательным. И мы, увлекаемые им, погрузились в те далекие события…

Лето. Отпуск. Солнечная трасса. Чудесная книга, грустная, но и вместе с тем пробуждающая душу. Особенный день… Мы с мужем люди не очень-то сентиментальные, но история «Пасхи Красной» вызывала ответные слезы. И для меня, уже читавшей эту книгу, она вновь звучала пронзительно, словно при первом знакомстве.

Днём, вспомнив про обещание позвонить хозяину калужской квартиры, сделали это, в силу обстоятельств, буквально на десять-пятнадцать минут позже назначенного времени. Неожиданно в ответ услышали, что квартира уже обещана другим путешественникам! На наши недоуменные вопросы калужанин лишь усмехнулся в ответ. Мол, мы же ровно в четырнадцать ему не позвонили, а теперь нашлись новые желающие, которые также едут в Калугу на машине. Мало того, нам было предложено на всякий случай перезвонить уже при въезде в сам город. – Вдруг новые претенденты от квартиры откажутся, ну, или мы будем более резвистыми и первее их окажемся у цели!

Мы были, мягко сказать, ошарашены. Во-первых, удивило само отношение хозяина квартиры к потенциальным съемщикам. Во-вторых, обескуражило, что за считанные минуты нарисовались неожиданные «конкуренты». Дело в том, что предлагаемых под сдачу квартир в Калуге масса, и это при том, что город сложно назвать супер-туристическим центром. И вот ведь кто-то посягнул именно на наш вроде как уже забронированный трофей! В-третьих, накануне мы объяснили, что твёрдо намерены быть к вечеру последующего дня в Калуге, только не можем пока в силу объективных причин назвать точное время своего появления. Не на поезде же по расписанию прибываем, а на машине направляемся. Не угадаешь, как пойдет дело на трассе. Кстати, и поезда способны опаздывать. У хозяина квартиры к тому же имелся номер телефона моего мужа, и, получив новый запрос насчет аренды, он мог хотя бы приличия ради сам нам перезвонить или отправить сообщение. Что же касается предложенной им игры «в дальнейшие созвоны», то получался уже просто какой-то детский сад: «кто быстрее, того и тапки»! Вернее, квартирка.

Стоит заметить, никогда мы в Калужской области не были и мест тех не знали. Неожиданно подумали, отчего это наш выбор при планировании поездки сразу пал на саму Калугу, а не на Козельск, от которого до Оптиной рукой подать? Ну да, есть у нас одно обстоятельство: мы путешествуем с собакой, потому нам необходим большой выбор вариантов для съема квартиры, ибо не все хозяева пустят на порог с питомцем, даже с идеально вежливым и чистоплотным, как наша спаниелька. Козельск – город маленький, поэтому сразу и ориентировались на Калугу. Но почему же на всякий-то случай почву с жильём в Козельске всё же не прозондировали? Наваждение какое-то!

«Подкормив» на заправке бензином своего авто-коня и подкрепившись бутербродами сами, продолжили размышлять. Ситуация и впрямь была странноватая. А мы всю дорогу слушаем про убиенных оптинских иноков, а также просим святых старцев обители нам спутешествовать. А вдруг это – такой ответ? Словно кто-то удерживает нас от остановки в Калуге…

С помощью планшета осведомились о вариантах сдачи жилья в Козельске, которых, к нашему удивлению, также оказалось довольно много. Звонить сразу не стали, решили действовать по прибытию на место. «Колыбель отечественной космонавтики» миновали часов в семь вечера и до Козельска добирались в уже сгущающихся сумерках. Приехав, стали созваниваться с владельцами квартир из Интернет-объявлений. С первой же попытки переговоров о сдаче жилья при уточнении, что мы не туристы-активисты, не «сладкая парочка» в поисках гнездышка на уикенд, а вполне себе солидные петербургские паломники, мы были тут же приняты чудесной хозяйкой. Она нас и с «питомцем» пустила, пояснив, что у самой в доме собаки живут, и она их очень любит.

Квартира оказалась уютной, расположенной в новом доме. Её владелица гостеприимно приветила нас. В общих словах она рассказала о местонахождении монастыря, посоветовала побывать на источнике Пафнутия Боровского, в Шамордино и Клыково, пообещав поутру заглянуть, чтобы занести гостинцев и подробнее поведать об Оптине. Вот так начались наши козельские чудеса.

Уже было достаточно поздно, и мы вызвались подвезти хозяйку снятой нами квартиры до её частного дома, где она проживала со своей семьёй. Как выяснилось, он находился рядом с Козельском в селе Нижние Прыски и стоял недалеко от храма Преображения Господня, который рассмотреть в темноте не удалось.

– У нас тут такой батюшка был замечательный, отец Леонтий Никифоров. Только вот почил в этом году 3 февраля, как раз в день иконы Богородицы «Отрада и утешение». Вам потом в храме нашем надо обязательно побывать. О батюшке узнаете. Святой жизни был человек…

Ранним утром наша хозяюшка принесла парного молока, овощей и яиц из собственной усадьбы. Мы пытались расплатиться, но она категорически отвергла деньги, сказав, что это – подарок для петербуржцев-единоверцев. Вот так сказочно принял нас Козельск, куда мы вынужденно приехали из-за происшествия с квартирой в Калуге. Мы дивились тому, как всё замечательно образовалось для нас. Ведь сложись иначе, пришлось бы ездить из Калуги в Оптину, теряя только на дорогу туда-обратно более трёх часов. Не иначе, как сами святые оптинские старцы взяли над нами шефство или иноки из книги Нины Павловой, которую мы слушали в дороге, помогли…

По пути в монастырь, расположенный в километрах пяти от Козельска, увидели идущую по обочине женщину, которую по внешнему виду сразу определили как «свою», православную. Путница обрадовалась предложению её подвезти. Оказалось, она часто приезжает в этот благодатный край потрудиться во Славу Божию. Вот и получилось, что наше посещение монастыря невольно началось с дела доброго. Верующим мирянам, даже тем, кто часто бывает в обителях в качестве паломников или трудников, конечно, не всё понятно в жизни монастырской. Мы же не даём обетов монашеских, не выстраиваем опытно свою жизнь в строгой духовной вертикали. Но душа любого человека стремится ближе к небу, которое в монастырях как раз более ощущается сердцем, более открывается для него. Что же получает человек в этих «осколках рая на земле»?

Введенская Оптина пустынь – ставропигиальный мужской монастырь Русской православной церкви, знаменитый и прославленный соцветием святых старцев. Мы наконец-то оказались в нём. Исполнился не только мой «больничный обет», но и осуществилось желание, зревшее долгие годы. С трепетом вошла в ворота обители… Сбывалось…

Мы посетили храмы, поклонились мощам преподобных старцев, присоединились к другим верующим во время службы молебна с акафистом Святому преподобному Амвросию, задушевно побеседовали с братом в церковной лавке, а потом на дворе монастыря разговорились ещё с двумя монахами и, конечно же, побывали в часовне на месте погребения убиенных ночью 1993 года в Пасху Красную иеромонаха Василия и иноков Трофима и Ферапонта.

Сбылось всё, о чем читалось и слышалось многие годы. Я не ожидала чего-то сверхъестественного от встречи с Оптиной, не выискивала особых ощущений в душе, не подлавливала присутствие чуда. Мне здесь позволил побывать Господь? Вот и славно. А Он ведь везде – в любом селе, городе, храме, Он – в нашем сердце и всегда всё Тот же, что и раньше. В Его святых обителях, свидетельствующих о духовных подвигах подвижников-аскетов, мы укрепляемся сердцем, получаем молитвенную поддержку. В тот июльский день позабылись все треволнения Петербурга и мои больничные злоключения. Вокруг было только оно – Лето Господне…

Далее мы отправились в Шамордино, в основанную в 1884 году преподобным Амвросием Оптинским Казанскую Амвросиевскую ставропигиальную женскую пустынь. До революции там спасалось порядка 800 насельниц. В настоящее время подвизается около 120 сестёр. К началу XX века монастырь представлял собой крупный духовный и культурный центр Империи. В советские времена его разорили и в 1923 году закрыли. Возрождение обители началось после её передачи в лоно Русской Православной Церкви в 1990 году. Всё, что я прежде лишь читала о Шамордино, теперь оживало въяве. Мы побывали в главном храме обители – величественном Казанском 15-главом соборе, выполненном в русском стиле – с декоративными кокошниками, полуколоннами, подзорами… Он был построен по благословению преподобного старца Амвросия, а освящен 24 октября в 1902 году Калужским Преосвященным Вениамином (кстати, тёзкой моего мужа).

Потом отправились на святые источники, окунулись в ледяной купели, а также побывали в трапезной, отведав там не хитрой, но вкуснейшей монастырской пищи.

С этой самой трапезной произошел забавный случай. Мы заглянули туда сразу, как приехали в Шамордино, так как она оказалась прямо на пути. Борщ и каша выглядели аппетитно, а мы были довольно голодны. Но, послушавшись голоса совести, отвергли соблазнительные мысли о пище земной и отправились в первую очередь за духовной. Муж, правда, периодически смиренно вздыхал именно о борще, который очень любит. Возвращаясь, снова зашли в трапезную, где улыбчивая сестра радостно сообщила, что мы как раз успеем отведать и супчика, которого хватает ровнёхонько на две порции. Паломники, явившиеся сразу за нами, вынуждены были довольствоваться только оставшейся кашей.

И вот вроде не спешили мы никуда, а так много событий случилось и вместилось всего-то в полдня. После Шамордино отправились в село Клыково, где находится мужской монастырь Спаса Нерукотворного Пустынь. Проехать предстояло около тридцати километров. Я ранее читала и смотрела документальные фильмы о схимонахине Сепфоре, старице, молитвенно помогавшей возрождению Оптиной и Клыковской пустыней. Её земной путь на 102 году жизни окончился 13 мая в 1997 году именно в Клыково. Побывать там советовала и наша козельская хозяюшка, рассказывая про уникальный храм-сад.

На подъезде к монастырю встретили, как сегодня говорят, большой «билборд», сообщающий, что ранее в этих местах нёс духовный подвиг инок Киево-Печерской Лавры священномученик Кукша – русский просветитель, называемый апостолом вятичей. Он проповедовал христианскую веру язычникам и принял мученическую смерть в начале XII века. Мощи святого в настоящее время почивают в пещерах Киево- Печерской Лавры.

Епископ Владимиро-Суздальский Симон (1214-1226), один из авторов Патерика Киевского Печерского монастыря писал о Кукше: «Как можно умолчать об этом блаженном черноризце, о котором всем известно, как он бесов прогнал, и вятичей крестил, и дождь с неба свёл, и озеро иссушил, и много других чудес сотворил, и после многих мучений убит был с учеником своим».

Вот в таком исторически значимом для нашей церкви месте в окружении великолепной природы стоит Спаса Нерукотворного Пустынь. В 1924 году часть братии из разоренной Оптины переселилась в Клыково, и среди моря богоборчества местный храм в честь Спаса Нерукотворного стал для иноков и мирян духовным оплотом. В 1937 году его тоже закрыли. Ко времени возвращения храма православной церкви в 1991 году здание сильно пострадало. И не мудрено, ведь в советское время в нём размещали зернохранилище, ремонтные мастерские и склад азотных удобрений. Поначалу в январе 1993 года при этом храме образовалось Архиерейское подворье, а потом возникла монашеская община, которую составило несколько оптинских иноков. Сам же монастырь Спаса Нерукотворного Пустынь был учреждён 17 июля в 2001 году. Его появление предсказала схимонахиня Сепфора, проведшая в Клыково последний год своей многолетней жизни. Её могилка, где сегодня случаются чудеса, находится около ныне восстановленного Спасского храма. Свидетельства о нынешней молитвенной помощи матушки сохраняются в специальной книге обители.

Безусловно, верующим людям к чудесам следует относиться спокойно. Чудо? Ну и хорошо, что чудо. Значит, так Господь помогает. Как-то не задумываемся, что главный дар Божий – возможность спасения души, а главное волшебство небесное – дарованная нам жизнь.

Вот вернулись очередным вечером после многотрудного дня домой, здоровы, сыты, живы. Всё обычно? А ведь это «обычное» благополучие тоже от Господа, или по молитвам родных, близких, а, может, и кого-то из небесного святого братства…

Молитвою жив наш мир. Потому так важно не высматривать чудеса, а благодарить Господа за Его ежеминутные милости, за все обстоятельства жизни. Наверное, так…

Приехав в обитель, мы в первую очередь побывали в храмах: в восстановленном в 1999 году в честь образа Спаса Нерукотворного и в новом, посвященном святому Кукше Печерскому. Последний являет собой часть архитектурного ансамбля, выполненного в виде креста, объединяющего церковь, трапезную и братский корпус с домовым храмом в честь Архангела Михаила. Именно храм святого Кукши и имела в виду наша хозяйка, рассказывая про клыковские «райские кущи». Благодаря прозрачной кровле в трапезной и огромным окнам свет здесь насыщает пространство по- особому. На галерее устроен зимний сад. Создаётся ощущение лёгкости, радости.

Из храма мы направились к домику матушки Сепфоры. Каким же человеком была эта подвижница, к могилке и келии которой и после её кончины стекается много народа?

Родилась матушка (в миру – Дария Николаевна) в 1896 году в селе Глухово Тамбовской губернии в благочестивой крестьянской семьи Сенякиных, в роду которых были иноки. Первые наставления в молитве получила в детстве от монахинь, проживавших в сельском Покровском храме и учивших её шитью и ткачеству.

После кончины отца в 1916 году Дария по воле матери вышла замуж за односельчанина из зажиточной семьи – Дмитрия Шнякина. У них родилось четыре дочери. К началу 30-ых годов свёкор справил их семье отдельный дом. В те неспокойные постреволюционные времена Дария неоднократно пешком ходила на богомолье. Бывала она в Сарове, в Киево-Печерской лавре…

Во время раскулачивания в 1933 году родителей мужа сослали на Соловки, хозяйство разграбили, разнесли по бревнышку и новый дом Шнякиных, выгнав Дарию с детьми буквально на улицу. Дмитрий, по счастью, накануне уехал в Болохово под Тулу на строительство шахты. Это и спасло его от расправы уполномоченных, которые насмерть прямо у церкви забили камнями брата Дарии. Её саму с дочерями приютила бедная вдова Агафья. Жили скудно. Порой варили на обед траву, а печь топили подсолнухами или навозом, так как заготовлять дрова «врагам народа» не позволяли. Через три года Дария перебралась к мужу, с которым они тоже претерпевали нищету и неустройство, довольствуясь комнаткой в коммуналке. В Великую Отечественную войну, при эвакуации, были вновь пережиты голод и холод. Дария всегда усердно молилась, и Николай вернулся с фронта. После его кончины в 1955 году она с дочками переехала в Киреевск под Тулу. В соседнем селе Панино был храм, который никогда не закрывался, и Дарья Николаевна стала его посещать.

Выросшие дочки теперь сами заботились о ней. Матушку Дарию, как называли её окружающие, хорошо знали священники и прихожане панинского храма. Верующие шли к ней за советом и утешением. Сама она посещала в Туле схимонахиню Михаилу, всё более проникаясь любовью к монашеству. Дома с дочерями читала акафисты, а уединенно – своё молитвенное правило.

Старшая дочь Александра вскоре перебралась жить в Сергиев Посад. Ей удалось купить часть домика в Овражном переулке у стен Троице-Сергиевой Лавры. Теперь и Дарья Николаевна могла подолгу бывать в Посаде.

Однажды в Киреевске при уединенной молитве ей представились Ангелы, совершающие её постриг. Приехав в Троице Сергиеву Лавру, она поведала это старцу Науму, получив его благословение на иночество, и в 1967 году её постригли в мантию с именем Досифея.

В конце восьмидесятых годов матушка с келейницей четырежды побывала в Киево-Печерской Лавре, добираясь туда на самолете и вспоминая, как в молодости ходила в эту обитель пешком. В 1988 году после прославления преподобного Амвросия она посетила и Оптину Пустынь, находящуюся еще в руинах. К ней в Киреевск за духовным окормлением всё чаще ехали и миряне, и монашествующие. Она обладала дарами любви, молитвы, прозорливости и рассуждения. Помянник матушки хранил десятки имён. Помогая другим, сама жила очень скромно. В комнате были кровать, стол, стул да божница с иконами. О домашних иконостасах она говорила: «Вот висят десять икон, – читай десять тропарей обязательно, утром или вечером, ночью, но этим иконочкам помолись. Это не выставка».

В 1989 году Тульский владыка Серапион постриг девяностотрёхлетнюю матушку в схиму с именем Сепфора. Её беспокоило, что ей, схимнице, придется умереть в миру. Но однажды матушке во сне явилась Пресвятая Богородица и произнесла: «Ты не умрешь в миру. Ты умрешь в Клыкове, в монастыре». На вопрос старицы: «А где ж оно такое есть?», Пречистая ответила: «Не надо тебе знать. Придет время – священники сами к тебе приедут».

В августе 1995 года матушку посетил будущий наместник клыковского монастыря игумен Михаил, в ту пору – иеродьякон Феодосий. Узнав, что он из Клыково, матушка обрадовалась: «Вот и славно что ты приехал, я ждала! Дом строишь? Строй быстрее, я приеду к вам жить». К Рождеству 1996 года она поселилась в монастыре в новом деревянном домике, о котором говорила, что это Господь вернул ей её «деревяшечку», которую когда-то большевики разобрали на брёвна… Почила схимонахиня Сепфора 13 мая 1997 года.

И вот мы тоже побывали и в домике, и на могилке матушки.

Гостеприимный Козельск покидали на следующее утро. Заехали в Нижние Прыски, отдали ключи хозяйке квартиры и вместе с ней зашли в Преображенский храм почтить память протоиерея Леонтия Никифорова, о котором она говорила. Оказалось, батюшка настоятельствовал там более 50 лет. Он обладал даром безусловной любви, обогревая ею каждого, обращавшегося к нему. С интересом слушали мы воспоминания об этом пастыре. Вот одно из них:

Приходит как-то к отцу Леонтию прихожанка и с тревогой говорит о последних временах. Мол, антихрист уже здесь, и надо бежать спасаться в леса и горы. А батюшка её и спрашивает:
– Знаешь, какие у ангелов глаза?
– Причем тут ангелы, враг на пороге!
– А какие у ангелов крылышки?
– Я Вам об антихристе, а Вы…

Отец Леонтий её легонько стукнул пальцами по лбу и улыбаясь продолжил:
– А я об ангелах, да! Пока ты об антихристе думаешь, он с тобой и есть. А ты об ангелах лучше думай. Они и будут с тобой.

Вот как чудесно мог мудрый священник перевести человека в верное духовное расположение. Получше любого психотерапевта.

Нынешний настоятель Преображенского храма отец Тихон, кстати, внук батюшки Леонтия благословил нас на дальнейший путь и подарил буклет, в котором с фотографии смотрел на нас улыбающийся отец Леонтий, завещавший:

«Живите с Богом, любите Боженьку…»

Таким славным стало окончание нашего визита на благодатную козельскую землю. Мы покидали её с легким сердцем, наполненные духовной радостью. А перед моим мысленным взором стояла Оптинская часовня, где покоятся ныне герои книги Нины Павловой: иеромонах Василий и иноки Трофим и Ферапонт.

На душе была Пасха Красная, Пасха, Господня Пасха! Пасха всечестная, которая всем нам воссияла! И так захотелось обнять весь мир и поделиться этой новой обретенной радостью с ближними моими!

Всё-всё исполняется

Иногда дружеский совет способен стать предисловием для вашей новой удивительной истории, словно подтверждая, что в жизни всё происходит промыслительно.

Летом 2021 года в благодатную августовскую пору довелось нам гостить в Костроме у моего брата. Наш приезд в этот древний волжский город совпал с Праздником Преображения Господня. На службу отправились в Богоявленско-Анастасиин женский монастырь, основанный в 1426 году преподобным Никитой Костромским, учеником Сергия Радонежского, и считающийся жемчужиной архитектурного ансамбля Костромы. Поклонившись в Богоявленском соборе чудотворной Феодоровской иконе Божией Матери, отправились в ещё один давно желанный для посещения монастырь – Ипатьевский.

Удивило, что накануне и «яндексные», и «гугловские» синоптики единогласно обрекали день грядущий на испытания грозовым ненастьем. На деле же – лишь утренний легконогий дождик пробежался по улицам Костромы, и в небе по- хозяйски засияло солнце. После посещения Ипатьевского монастыря у нас в запасе оставалась добрая половина дня.

Внезапно вспомнился данный накануне братом совет, что стоит побывать в Плёсе.

Об этом месте я знала лишь, что городок входит в маршрут Золотого кольца, и что там одно время проживал и писал пейзажи Левитан, слышала также, что в Плёсе находится дача одного известного чиновника.

Навигатор подсказал, что преодолеть придётся порядка 70 километров, но это обстоятельство нас, жителей мегаполиса, совсем не пугало. Без долгих раздумий отправились в путь. По дороге встретили городок Приволжск, на подъезде к которому обратила на себя внимание виднеющаяся издалека чудная шатровая колокольня. Оказалось, звонница принадлежит Свято-Никольскому женскому монастырю, мимо которого при следовании по городу провёл нас навигатор. Решили обязательно заглянуть в эту обитель на обратном пути. Миновав Приволжск, я вдруг осознала, что где-то уже видела и эту колокольню, и этот монастырь! Память помогла с ответом, который, с одной стороны, принёс радость, а с другой, огорчил моей же несообразительностью.

Дело в том, что несколько лет назад у меня в Санкт-Петербурге случилась чудесная встреча. Знакомая как-то позвала меня в храм подворья Зеленецкого монастыря, близ которого расположена могилка почитаемой православной старицы Матронушки Босоножки. Там собиралась группа, занятая подготовкой документов о Матроне Петровне Мыльниковой для представления их в Комиссию по канонизации. Я была к этому делу тоже несколько причастна, потому и приглашена.

В тот день мне посчастливилось познакомиться с игуменьей монастыря, расположенного в Ивановской области, матушкой Анатолией (Баршай) и сопровождавшей её монахиней Евдокией. Потом мы общались с матушкой через социальную сеть «В Контакте». У неё-то на странице и были представлены фотографии звонницы и монастырского Никольского собора! Я помнила, что её обитель, при которой, кстати, есть своя общеобразовательная школа для девочек, находится в Ивановской области. Матушка меня туда приглашала неоднократно. Но вот имя города «Приволжск» совсем выпало из головы. Конечно же, по этому поводу я досадовала на себя, но вместе с тем и радовалась, что нежданно-негаданно на нашем пути оказалась обитель, где настоятельница – дорогой моему сердцу человек!

В 2019 году вышла чудесная книга воспоминаний игумении Анатолии о её духовном отце, насельнике Троице- Сергиевой Лавры, архимандрите Науме (Байбородине). Я с большим интересом читала её. А в нашей с мужем поездке у меня имелся с собой сборник собственных стихов, вышедший в 2020 году. Как раз можно подарить матушке…

С супругом рассудили, что раз день праздничный – Преображение, то у игумении наверняка предостаточно хлопот. Возможно, гости какие-то важные в обители. А ведь хотелось не просто мельком увидеться, но и поговорить с этой мудрой, светлой женщиной.

Поэтому, коль сразу я не сообразила, что к чему, решили не заворачиваться и ехать в Плёс, а уже на обратном пути непременно у матушки Анатолии побывать. У меня душа пела из-за таких совершенно непредугаданных обстоятельств. Вот она – праздничная нечаянная радость!

Плёс оказался милым городком. Автодвижение в нём ограничено. Поэтому мы, как прочие туристы, оставили машину на просторной и чистой автостоянке, к тому же охраняемой и совершенно бесплатной. Поинтересовались у доброжелательных охранников, куда нам путь лучше держать, и, вооружившись их разъяснениями, двинули навстречу приключениям.

Городок уютно расположился на живописных холмах над Волгой. Мы весьма порадовались, что были в кроссовках, так как постоянно приходилось то подниматься, то спускаться по каменистым дорожкам. К этой поездке специально не готовились, не читали ничего о предполагаемом месте посещения, нагрянули в Плёс спонтанно. Потому адаптироваться пришлось прямо на местности. Правда, все пешеходные трудности со спусками-подъемами были сглажены завораживающими картинами природы, видом прямо-таки пряничных плёсовских домиков, уютной набережной, Волгой, в которой мы не преминули искупаться… Запомнился местный умелец, продающий игрушки- свистульки или, как их называют на Верхней Волге – чувильки, самозабвенно играющий на них скорее ради удовольствия, чем привлечения покупателей-туристов. Трели этих свиристелок весьма гармонично дополняли счастливую картину мира.

На одном из холмов увидели деревянный храм, где захотелось побывать. Подъем от набережной по крутой протяженной лестнице оказался непростым испытанием, но вознаграждены мы были несказанно. Ранее гору, что мы одолели, называли Петропавловской в честь стоящего на ней когда-то одноименного старинного храма. Однажды именно он и привлёк внимание Исаака Левитана, путешествующего по Волге. Позже художник изобразил его на двух своих знаменитых полотнах: «Над вечным покоем» и «Церковь в Плёсе».

С 1972 года Петропавловская гора была переименована в гору Левитана. Что касается чудного деревянного храма, увековеченного пейзажистом, то на его месте в силу исторических обстоятельств сейчас находится похожая по архитектуре Воскресенская церковь, привезенная в Плёс из села Билюково Ивановской области. Построенная в 1699 году, она является памятником древнерусского деревянного зодчества. Полномасштабное её восстановление и реконструкция прилегающей территории начались в 2014 году по инициативе Дмитрия Анатольевича и Светланы Владимировны Медведевых. И вот 16 июля в 2017 году митрополит Иваново-Вознесенский и Вичугский Иосиф совершил чин великого освящения восстановленного храма, отслужив там первую Божественную литургию. Сегодня здесь расположено подворье обители Приволжска, куда мы и планировали заехать на обратном пути!

Узнали всё это мы позже в самом Свято-Никольском женском монастыре, а тогда, поднявшись на гору и оказавшись на старинном русском погосте, внезапно ощутили себя перенесенными в далёкое прошлое. Подивились. Поклонились большому поклонному кресту. Вошли в храм. Резной деревянный иконостас, деревянные иконы, паникадила с песком. Тишина. В тот момент мы не знали, действующий ли это храм или имеет отношение к каким-то музеям, как это часто, к сожалению, бывает.

Хотели что-то сфотографировать, но неожиданно женщина-смотрительница строго сказала, что съёмка только по благословению. Если бы она произнесла, что съемка «платная», и у нас была бы возможность сделать кадры, то это не так бы обрадовало, как произнесенная ею резкая фраза. Ведь раз «по благословению», то храм – действующий, живой! А так как священника мы в нём не обнаружили, то вполне себе обошлись и без фотографий.

Выйдя из храма, какое-то время ещё полюбовались открывающимися с горы Левитана видами и двинулись к стоянке, где оставили машину. По дороге обсуждали полученные впечатления и решили, что, если Бог даст, в Плёс непременно стоит вернуться.

На обратном пути остановились в Приволжске. Прочитала я название улицы, на которой стоит монастырь. – «2-й Овражный переулок». И тут неожиданно подумалось, что не просто так Матушка Анатолия стала игуменьей именно здесь. Я уже отмечала, что её духовным отцом был архимандрит Наум (Байбородин), известный старец Троице-Сергиевой лавры. Неподалеку от этого знаменитого монастыря в Сергиевом Посаде тоже есть «Овражный переулок», о котором я упоминала в своём очерке о матушке Сепфоре из Клыкова. Дочка знаменитой старицы именно там купила часть маленького домика, что позволяло матушке Сепфоре подолгу бывать в Посаде и молиться в Лавре.

И родилась «духовная ассоциация»:

Неподалёку от знаменитой Лавры – «Овражный переулок», и приволжская Свято-Никольская обитель тоже расположилась на соимённом, только «2-ом Овражном»… Словно некая ниточка протянулась между монастырями, где нёс подвижнический труд отец Наум, и ныне торит путь к Богу его духовная дочь Матушка Анатолия, ведя за собой насельниц обители.

Что обозначает слово «овраг»? Согласно словарям, это глубокая длинная впадина на поверхности земли, образованная под воздействием дождей или талых вод. По его руслу между крутыми склонами может струиться поток, устремляясь к крупному водоему. И если теперь представить наше земное шествие как стезю по руслу православному, над которым нависают холмы страстного мира, то, держась этого верного направления, преодолевая тернистые препятствия, можно выйти к морю-океану, над которым все мы однажды встретим расцветающее солнце новой, вечной жизни.

При нашем знакомстве в Санкт-Петербурге игуменья Анатолия рассказала, что её монастырь основан не так давно, в 1998 году, что находится обитель посреди города, но за стенами любой гость обретёт покой и умиротворение. Знала я, что у матушки есть гимназия для девочек. И сложилось, что мы с мужем смогли всё это увидеть не «онлайн», а очно. Про колокольню, потрясшую нас архитектурным роскошеством, уже упоминала. Под стать звоннице оказался и сам Никольский собор, в который мы сразу и направились.

В храме никого, кроме свечницы, не оказалось. Приложившись к иконе Праздника, мы подошли к ней и, поздравив с Преображением, поинтересовались как нам увидеть матушку Анатолию. В ответ услышали, что игуменья сейчас в отъезде. Я, было дело, подумала оставить свою книжку стихов для матушки прямо в лавке, но супруг, продолжив разговор, спросил:
– А кто сейчас за матушку в монастыре?

– За матушку-то? Так вот она – сестра Евдокия, – свечница кивнула на неожиданно появившуюся в соборе монахиню.

Моей радости не было предела! Вошедшая оказалась уже знакомой мне по Петербургу спутницей матушки Анатолии! Она тоже меня признала. Я рассказала, как по дороге в Плёс мы неожиданно встретили Приволжскую обитель, и захотели повидаться с матушкой Анатолией.
– Ой, матушка наша только недавно уехала в Сергиев Посад! Вы чуть-чуть её не застали. Но давайте ей позвоним!

Сестра Евдокия достала мобильный телефон, включила громкую связь и уже через мгновение мы услышали голос матушки. Поняв, что за гости прибыли в её обитель, она посетовала, что не увиделись лично, и поручила сестре Евдокии, чтобы та показала нам храм, школу и ещё непременно нас покормила! К счастью, мне тоже удалось немного поговорить с дорогой матушкой. Я поздравила её с праздником и сказала, что оставлю для неё книжечку своих стихов. В ответ матушка Анатолия поинтересовалась, не хотим ли мы тоже поехать в Сергиеву Лавру? Безусловно, мы очень любим этот великий монастырь, но на тот момент были ограничены во времени, так как у мужа заканчивался отпуск, и необходимо было срочно возвращаться в Санкт-Петербург. Потому, скрепя сердце, пришлось отказаться от столь чудесной возможности повидаться с матушкой прямо в гостях у Преподобного Сергия. Конечно, я очень жалела об этом.

После сестра Евдокия сделала ещё пару звонков, дав какие-то распоряжения насчет нас, а потом повела по собору, рассказывая о нём и его святынях.

Оказалось, что история Свято-Никольского храма тянется с XIV века. Главный его придел был освящен в честь святителя Николая Чудотворца, а боковые – в честь Пресвятой Троицы и Покрова Пресвятой Богородицы. Среди святынь – Богородичные иконы: «Тихвинская», «Нечаянная радость»,

«Многоименитая», а также – частицы мощей преподобного Макария Унженского и Желтоводского, Святителя Иоанна, епископа Суздальского, преподобного Леонтия Михайловского…

Меня особо привлекла икона «Нечаянная радость».

Застыла перед ней с благоговением.
– Да, удивительный образ! – тихо произнесла подошедшая сестра Евдокия. У нас в школе есть одна девочка, так она говорит, что всё, что ни попросит у Богородицы перед этой иконой, всё-всё исполняется…

И вот я подобно той школьнице тоже от всего сердца поведала Богородице два своих давних чаяния, обращаясь к Пречистой с верой детской, открытой. Впоследствии, через какое-то время после возвращения в Петербург, те мои заветные надежды исполнились. Так что теперь и мне можно радостно свидетельствовать: «Что ни попрошу, всё-всё исполняется!»

Но вернусь к повествованию.

Вскоре в собор пришла женщина, которой сестра Евдокия поручила начать для нас экскурсию по школе. Мы послушали её рассказ, посмотрели выставку, устроенную в одном из холлов, представляющую декорированные сценки на тему Евангельских притч. Очень понравились детские поделки и рукотворные сувениры – Пасхальные и Рождественские.

Продолжили знакомство с гимназией мы уже под крылом дорогой сестры Евдокии. Перед нами раскрывались двери в чистые, светлые, современно оборудованные, оснащенные компьютерами классы. Порадовались высокому качеству образования. Кстати, помимо английского языка девочки изучают китайский. Образование в гимназии соответствует всем требованиям современных школьных стандартов и осуществляется по государственной лицензии.

Помимо постижения основной общеобразовательной программы, большое внимание уделяется духовно- нравственному воспитанию. Девчата часто бывают в интересных поездках. В монастыре проводятся детские праздники. Конечно, у матушки Анатолии масса забот, связанных со школой, но Господь не оставляет и даёт сил.

При переписке с матушкой я видела множество фотографий, повествующих о школьной жизни. На снимках – счастливые детские лица. Радость светлая, искренняя. Девочки живут в любви и заботе. Побольше бы таких школ в России…

После экскурсии нас пригласили на трапезу. Шёл Успенский пост, но кушанья были столь вкусны, что для нас это монастырское угощение оказалось настоящим преображенским пиршеством!

На дорогу сестра Евдокия неожиданно одарила нас большими пакетами с вкуснейшим монастырским хлебом, пирожками, восхитительным сыром и освященными яблоками… А ещё, на радость моего мужа, нам дали в дорогу квас в большой пластиковой бутылке. Давно мы не пробовали чего-то вкуснее этих монастырских даров!
– Перед отъездом обязательно побывайте у нас на Святом роднике, Тихвинском источнике. Матушка так благословила! Многие там исцеляются, чудеса происходят, – светло улыбаясь при прощании сказала сестра Евдокия.

Мы поблагодарили её за ласку и поистине материнское радушие, оказанное нам обителью. Я передала для Матушки Анатолии свою книжку, и мы отправились исполнять её игуменский наказ-благословение.

Источник находится недалеко от монастыря. Территория прекрасно ухожена. Для мужчин и женщин сооружены раздельные купели-домики. Я боюсь холода, но за многолетний паломнический опыт попривыкла окунаться в святых источниках и, памятуя какое блаженство наступает после выхода из их целительных вод, гоню свою робость прочь.

После омовения в Тихвинской купели, мы совершенно счастливыми вернулись в Кострому, а спозаранку отправились домой в Петербург. С нами было благословение матушки Анатолии и драгоценные впечатления, подаренные в

Преображение монастырями древней Костромы, волшебством Плёса и теплой заботой Свято-Никольской приволжской обители. И чувствовали мы себя действительно преображенными, вдохновленными радостью, упоёнными красотой земли нашей русской.

Промыслительные встречи

В молодости мне в руки неожиданно попала книга Митрополита Антония Сурожского «О встрече». Пришла она очень своевременно. В ней нашлись ответы на вопросы, в тот момент меня волнующие.

С тех самых пор стараюсь относиться внимательно ко встречам не только с людьми, но и с книгами, через которые происходят знакомства с авторами, собеседующими с нами посредством своих произведений.

В 2012 году в нашей семье произошла цепь интересных событий, когда одна неожиданная встреча стала началом долгой доброй истории.

Летом мы решили съездить в Кашин. Супруг в то время алтарничал в петербуржской церкви Анны Кашинской (кстати, на тот момент в единственном храме России, наречённом в честь этой княгини, канонизированной дважды). Вот мы и захотели поклониться её честным мощам.

Взяли благословение у духовного отца и поздно вечером выехали «в свой долгожданный отпуск» из Северной столицы прямёхонько по Московской трассе М10. Долго ли, коротко ли добрались до Вышнего Волочка. Возникла дилемма – куда дальше двигать – прямиком через Тверь или в объезд, как говорится, «прочими дорогами»? В то время вместо навигатора нас выручала карта.

Неожиданно вспомнилось, что в Казанском монастыре Вышнего Волочка похоронена Любушка Сусанинская, пока в лике святых не прославленная, но народно почитаемая. Вот я невольно и обратилась к ней: «Любушка, ты нам подскажи, как к Анне Кашинской добраться!» В тот же момент перед глазами мелькнул указатель на поворот в сторону Кашина. Так мы и распрощались с Федеральной трассой М10.

Дороги в Тверской области на тот момент были «песней особой»! По сравнению с ними ралли-рейд «Париж – Дакар», как сегодня выражаются, «отдыхает». На нашем приземистом автомобильчике приходилось ехать крайне осторожно. Но это не омрачало настроения. Под утро свернули к опушке леса и позволили себе вздремнуть. Меня разбудил луч солнца, заглядывающий в приоткрытое автомобильное окно, и бабочка, устроившая посиделки прямо на щеке. Таким было пробуждение в лесной сказке!

Наскоро перекусив, продолжили путь к «городу русского сердца». Такое присловье Кашину подарила протекающая в этих местах речка Кашинка, образующая своими излучинами- петлями вокруг города «сердечный силуэт». Мы сами удостоверились в этом, поднявшись на колокольню Воскресенского собора, в котором в то время велись реставрационные работы. До сих пор воспоминания приносят ощущение свежескошенного сена, которым были щедро устланы ещё не отремонтированные полы в возрождающемся храме.

Местный, очень доброжелательный священник поведал нам о дореволюционном Кашине, о многочисленных церквях и монастырях городка. Батюшка-то и предложил подняться на соборную звонницу, чтобы взглянуть с высоты на город, сердечно обнимаемый Кашинкой. Также он рассказал, что мощам княгини Анны Кашинской можно поклониться в Вознесенском соборе, а ещё посоветовал посетить и Николаевский Клубоков женский монастырь.

Мы послушались. Как говорится: священник сказал, паломник исполнил. От Воскресенского собора, подле которого воздвигнут памятник Анне Кашинской, мы и направились в Вознесенский храм.

Если вы бывали в паломнических поездках, то, вероятно, ощущали, что святые, к которым вы устремляетесь на поклон, порой словно «встречают» вас. Именно так произошло и с нами в тот день.

Мы с мужем понятия не имели ни о времени работы собора, ни о расписании богослужений. Но, лишь войдя в храм, сразу попали к началу молебна у мощей святой. Священнику подпевали две женщины-прихожанки. Ну, и мы, горе-певуны, присоединились к ним. И так вдруг стало радостно! Будто тебя, колючего и нервного мегаполисного жителя, вдруг как родного приласкали и приняли.

Годы спустя, это ощущение внезапно вернулось во время Крестного хода, совершаемого пятнадцатого октября вокруг петербургского храма Анны Кашинской в честь дня её поминовения. Солнце и дождь, золото листвы, пение хора, рождение новых стихов… Где родничок вдохновения? – В городе, сердечно обнятом Кашинкой! Но всё это будет позже. А то наше летнее путешествие, наполненное православными удивительностями, только начиналось.

Николаевский Клобуков женский монастырь отыскали быстро. Старинная обитель, с которой связан подвижнический путь святого Макария Калязинского, расположилась на высоком холме над рекой. Побывав в храме и посмотрев на воссозданную келью подвижника, решили немного побродить по монастырю. В это время и произошла та самая встреча, послужившая началу удивительной истории. Гуляя по территории обители, мы познакомились с игуменьей Варварой (Ивановой), которая не только пригласила нас в трапезную на обед (словно прочитав мысли моего проголодавшегося мужа), но также тепло побеседовала с нами.

Узнав, что я пишу стихи в «православном русле», она поинтересовалась, известен ли нам духовный поэт – игумен Виссарион (Остапенко), старец, подвизающийся в Троице- Сергиевой Лавре? Получив отрицательный ответ, Матушка Варвара тут же подарила сборник стихов отца Виссариона «Лавра святая, родная…» и посоветовала непременно побывать у него и взять благословение, если окажемся в Сергиевом Посаде. Обласканные добротой настоятельницы, мы покинули её гостеприимную обитель.

Побывать в Троице-Сергиевой Лавре муж желал давно. Для него это случилось бы впервые. Мне тоже хотелось вновь там оказаться, так как после былых посещений остались сильные впечатления. Кроме того, мы были благословлены на поездку игуменией Николаевского Клобукова монастыря, а проникновенные стихи отца Виссариона, которые я сразу принялась читать в дороге, вызвали непреодолимое желание лично познакомиться с автором.

Навестив по пути Калязин и Ярославль, подивившись сказочной красе городов волжских, мы поехали в Сергиев Посад. У каждого паломника – своя история знакомства со святыми местами. О глубине впечатлений, которые наполняют сердце при посещении Троице-Сергиевой Лавры, можно судить, например, по произведениям одного из любимейших моих писателей – Ивана Сергеевича Шмелева. Его повесть «На Богомолье» настолько озарена светом радости, что сразу хочется последовать вослед за автором туда, к «розовым колокольням».

Впервые я побывала в обители Преподобного Сергия ещё в 1989 году, когда родители в честь окончания мною первого курса института подарили мне путевку на светскую экскурсию по Золотому кольцу (официально паломнических поездок в ту пору не было). Тогда я дивилась благолепию Лавры и массе встречаемых в монастыре батюшек!

Позже в 2004 году мы уже с подругой заезжали в Троице- Сергиеву Лавру в составе большой паломнической группы. Тогда к нам прибились мальчишки – дети наших «согруппников». Вот с ними-то мы, взрослые сударыни, самоотверженно «гонялись» за священниками, подставляя им для благословения сложенные ладошки. Так хотелось набрать «побольше благодати»! Сегодня забавно вспоминать свои давние православные «некомпетентности», а о том, что могли подумать о наших «благочестивых проделках» окружающие «продвинутые» паломники, даже представить страшно…

Но, возможно, похожую нечаянную радость испытывал и Псалмопевец Давид, который от ликования сердца пред Богом плясал во время перенесения Ковчега Завета в Иерусалим. Он- то и не думал, как выглядит в глазах окружающих. Помните, его осудила даже собственная жена – царица Мелхора? Но не хватила ли я лишку, приводя сей пример? Царь Давид – святой человек, а мы – песчинки малые. Но разве духовная радость, наполняющая взрослые сердца детской искренностью, не роднит нас всех?

Помню ощущение трепета перед ракой Преподобного Сергия: перед нами были мощи игумена русской земли, чья рука когда-то благословила Дмитрия Донского на победную битву за Русь! Сокровенное мгновение…

Именно в то посещение Лавры, в её церковной лавке, я приобрела первые тома только что вышедших «Слов» Паисия Святогорца. Сегодня уже все из них прочитаны и пребывают в нашей домашней библиотеке, но знакомство с этим дивным старцем, которого я полюбила так, что даже мама моя называла его «моим лучшим другом», началось в Сергиевом Посаде в 2004 году…

Когда мы с мужем, наконец, приехали в Лавру, мне, конечно же, не терпелось познакомиться с игуменом Виссарионом, чьи стихи тронули сердце. Поклонившись мощам Преподобного Сергия, мы направились к братскому корпусу и поинтересовались у дежурного о возможности связаться с батюшкой. Оказалось, что тот не здоров, но ему можно оставить записку. У меня были с собой две книжки собственных стихов. Решила их также передать батюшке Виссариону вместе с небольшим письмом, где благодарила за встречу с его творчеством и просила молитв о нашей семье.

Тогда-то и возникло у меня явное чувство, что история эта, начавшаяся со встречи с игуменией Варварой, непременно продолжится.

В то лето нам посчастливилось много путешествовать. Прихватив с собой ноутбук, я периодически проверяла электронную почту, вела переписку с родными. Дней через десять на мой адрес неожиданно пришло письмо от незнакомого отправителя. Читаю и глазам не верю! – Отклик из Лавры! В послании сообщалось, что мои книжки и письмо отец Виссарион получил и прочитал. Стихи пришлись ему по сердцу, и батюшка благословил меня писать дальше. Это была одна из самых дорогих оценок моего творчества.

Не секрет, что наша литературная братия страдает грехом тщеславия. Хотим признания, известности. А когда монах, Лаврский молитвенник, из-под чьего пера рождаются одухотворенные поэтические строки, вдруг видит и в твоих «стишатах» смысл и духовный толк, то оценки светских критиков и премии, раздаваемые чаще всего «по кумовству» и блату, теряют всякое значение.

То первое письмо из Лавры духовной ниточкой связало нашу семью с необыкновенным человеком. Год продолжалась переписка по Интернету через одну из духовных дочерей отца Виссариона. И в каждом письме нас с мужем звали в гости!

Внезапно в один из зимних дней, когда я умудрилась нешуточно захворать, к нам из Сергиева Посада приехал духовный сын игумена Виссариона – Андрей. С собой он привез массу гостинцев и подарков, среди которых был диск белорусского детского ансамбля «Тимпан», в чей репертуар входили песни на стихи батюшки. За трапезой мы проговорили с Андреем до позднего вечера, а после его ухода я почувствовала, что совершенно здорова. Андрей также передал приглашение в Посад лично от отца Виссариона.

История, начавшаяся в Кашине, продолжалась.

На следующее лето мы побывали в Свято-Успенской Святогорской Лавре, где познакомились с иеромонахом

Модестом, сопроводившим нас по пещерным храмам. Когда мы поделились с ним, что намерены теперь отправиться в Сергиев Посад, так как туда пригласил нас игумен Виссарион (Остапенко), отец Модест очень обрадовался. Оказалось, что он знаком с духовной поэзией старца, да и родом-то тот как раз с Полтавщины.

Вернувшись в Россию и переночевав в Курске, на рассвете отправились в заветную сторону Сергиева Посада. По пути навестили Задонский край, чтобы почтить память моего папы Анатолия и бабушки Марфы с дедушкой Ефимом. Папа всегда хотел окончить земной путь именно на Родине. Так и случилось в 1995 году. Жили мы на ту пору уже в Санкт-Петербурге, переехав в Россию из Таллина из-за треволнений перестройки. В то далекое лето отец находился в родительском доме, который служил нам дачей, и на Преображение скончался от инфаркта. Вот в какой день призвал его Господь…

Уже после смерти отца, бывшего офицером советской армии и, ясное дело, коммунистом, я узнала, что он ещё в начале восьмидесятых ратовал за восстановление в его родном селе Задонского района Бутырках разграбленной церкви. А ведь в то время можно было серьезно поплатиться за такие «идеи». Но отец смело обращался в местные газеты и организации… Кстати, при произнесении названия села у многих может родиться вполне стойкая ассоциация с названием печально известной московской тюрьмы. На самом же деле «бутырки» это — небольшое селение, стоящее на отшибе и отделённое от большого населенного пункта полем или лесом. Такой топоним нередок в России…

Сегодня белокаменный храм во имя Архангела Михаила встречает вас у трассы, стоя в центре села, а папу в нём поминают на службах. И, может, неспроста у бабушки Марфы, родившей тринадцать детей, в красном углу горницы всегда стояли иконы? Всегда. Несмотря на богоборческое советское время…

В Бутырках мы хотели заказать панихиду у могил моих родственников, но встретиться с настоятелем Михайловского храма игуменом Вадимом не удалось. Пустились на его поиски в Задонский Рождество-Богородицкий мужской монастырь, насельником которого тот являлся. Да и как не поклониться мощам Святителя Тихона Задонского, будучи рядом?

Отец Вадим оказался в отъезде, но нам посчастливилось познакомиться с игуменом Герасимом, которому и оставили записки для панихиды. И чудеса продолжились.

Услышав, что мы направляемся в Посад к отцу Виссариону, отец Герасим удивился совпадению. Оказалось, всего день назад он сам вернулся из Троице-Сергиевой Лавры, где встречался именно со старцем, останавливаясь у его духовного чада – священника Александра. Ответно изумились уже мы, ведь именно в гости к отцу Александру и ехали, познакомившись с ним также благодаря переписке с посадовцами! Складывалось ощущение, что сам игумен Виссарион, посылая друзей и помощников, духовно сопровождает нас в Лавру.

Если вы никогда не пробовали выехать из Москвы в летний вечер пятницы по МКАДу, то не испытали настоящего экстрима. Альпинизм, спелеология, спуски с аквалангом и фридайвинг – цветочки, по сравнению с этим «аттракционом»! А нас на нашем автомобильчике как раз и угораздило оказаться «в это самое время в том самом месте» по дороге в Сергиев Посад.

Питерцам к пробкам не привыкать. Но на Московской кольцевой автодороге при съезде на Ярославское шоссе в пятницу вечером творилось невообразимое. Вместо положенных рядов потоки машин образовали несколько дополнительных. Транспорт, нарушая все правила, шёл «впритирку». Мимо умудрялись проныривать «камикадзе» на мотоциклах. Москвичи спешили на волю из пут мегаполиса, а мы стремились на поклон к Сергию Радонежскому и на встречу с отцом Виссарионом.

По МКАДу «ползли» довольно долго. На Ярославском шоссе это безобразие продолжалось ещё некоторое время. Но вдруг внезапно авто-шеренги поредели, и наш автомобиль вырвался из плена! Он-то вырвался, а наши силы оказались на исходе. Пришлось остановиться у ближайшей заправки и не только заправить машину, но и поддержать себя двойным эспрессо.

Мимо в направлении дач-особняков-турбаз неслись лихие москвичи. Наконец и мы, передохнув, двинулись дальше. Являться в Посад ночью было неловко. Потому решили поначалу поехать в уже знакомый Ярославль, чтобы заодно повидать и этот полюбившийся нам город. Позже мы узнали, что друзья из Сергиева Посада готовы были принять нас в любое время.

К четырём часам ночи до Ярославля, с Божьей помощью, докатили, разместились в гостинице и рухнули спать. Этот долгий, почти суточный дорожный перегон от Курска до Ярославля с заездом в Задонский край был самым сложным за всю нашу историю путешествий. И верится, что благополучно преодолеть его помогли именно молитвы наших друзей и близких.

В Сергиев-Посад по предварительной договоренности по телефону отправились в воскресенье. В доме священника Александра нас уже ждали. Отец Виссарион также был там.

Я вспоминаю эти события, когда батюшки уже нет с нами. В тот августовский день мы с мужем получили духовный подарок – возможность лично пообщаться с мудрым старцем- монахом, много претерпевшим в жизни и от фашистов, и от советской власти, перенёсшим массу искушений. Кстати, игумен Виссарион (Великий-Остапенко) – духовное чадо архимандрита Кирилла (Павлова). Также он был дружен и с архимандритом Наумом (Байбородиным). Подобно им батюшка являлся ревнителем чистоты православия.

Встреча с новым человеком для меня подобна посещению доселе неизведанной планеты. В батюшке меня сразу привлёк проникновенный ласковый взгляд, которым он одарил наше появление. Священник словно рассматривал души двух путешественников, наконец-то материализовавшихся после годовой Интернет-переписки. Один взгляд, и ты приголублен, принят.

Удивительно осознавать, что перед тобою – лаврский молитвенник, поэт, каждая строчка стихов которого лично духовно-опытно пережита. И встреча с ним вот сейчас подарена тебе, тоже слагающему стихи человеку.

За трапезой в тот день собрались гостеприимные отец Александр с матушкой Риммой, отец Виссарион и его келейница Ольга, Андрей, уже знакомый нам по приезду в Петербург, и мы с мужем. Непринужденно текла добрая беседа. Было ощущение, что находишься среди родных.

Отец Александр рассказывал о своём пути во священство из врачей, о переезде в Сергиев Посад из Петербурга, о дивной помощи Божией, происходящей по молитвам духовника – игумена Виссариона.

По предложению сотрапезников, я что-то почитала из своих стихов. Их приняли очень тепло.

Отец Виссарион в то время уже перешагнул рубеж девяностолетия и, заботясь о его самочувствии, все периодически спрашивали, не устал ли он, не хочет ли «домой» в Лавру. Но батюшка, заговорщицки поглядывая на меня, отвечал, что здесь-то он как раз и дома. Так мы и общались более четырех часов…

Батюшка Виссарион с любовью и почтением рассказывал о своей маме, которая в конце жизни также приняла постриг, а его духовный сын – отец Александр, близко знающий судьбу батюшки, поведал нам о явном Божием Промысле в ней.

Василий (мирское имя отца Виссариона) в 16 лет фашистами был угнан с родной Полтавщины на работы в Германию. Жить «восточным рабочим» приходилось в сырых бараках. Питались скудно. Другим иностранцам разрешалось получать из дома пайки, а советским пленникам можно было надеяться лишь на Бога. Он и помогал…

Иногда их отдавали «напрокат» местным фермерам для выполнения сельхозработ. Однажды Василий попал к престарелому немцу. Тот, приведя к себе трёх выбранных им рабочих, неожиданно посадил их за стол и сытно угостил. Поначалу те решили, что их подкармливают, чтобы они потом лучше работали. Но после обеда хозяин распорядился: «Теперь отдыхайте». Как выяснилось, этот немец был военнопленным в России при Первой мировой войне. Оттуда и русский язык знал. Он всегда помнил хорошее отношение к себе и считал, что русские – самый добрый христианский народ. Потому и он подарил этот добрый день советским пленникам.

В конце войны Василий попал на металлообрабатывающий завод города Золинген, который при освобождении страшно бомбили американцы. Юноша чудом остался жив. Он не последовал предложению уехать в США, хоть слышал пересуды, что пленные по прибытии в СССР подвергнутся репрессиям. Василий стремился домой, хотя и попал туда не сразу. Поначалу на год его отправили на восстановление Сталинграда в отряд, действительно сформированный из бывших пленных. Только после этого он вернулся к порогу отчего дома. По милости Божьей все его родные были живы.

Злоключения юности подорвали не только физическое здоровье Василия. Ощущался и душевный надлом. Не стремясь приладиться к обычной мирской жизни, он выбрал монашеский путь. Узнав, что Троице-Сергиева Лавра вновь открыта, Василий с благословения матери поехал туда, чтобы остаться в монастырских стенах.

В Бога отец Виссарион верил всегда. Вера помогла пережить немецкий плен и прочие невзгоды.

Был случай, когда его в лютую стужу спас от смерти случайный попутчик, отдав свой тулуп. Батюшка полагал, что это был Иоанн Богослов, так как имел небесное откровение, объясняющее это предположение.

10 апреля в 1957 году в Трапезном храме Свято-Троице- Сергиевой Лавры Василий Евстафьевич (Великий-Остапенко) принял монашеский постриг с наречением имени в честь преподобного Виссариона Великого, чудотворца Египетского. Ему неловко было иметь такую звучную фамилию, потому он стал просто Остапенко.

Отец Александр рассказал нам и то, как они с матушкой Риммой чудом купили жильё и перебрались из Петербурга в Сергиев Посад. Всё случилось в точности по предсказанию духовника. Также хозяин дома поведал, что батюшка Виссарион не терпел праздности, всегда старался быть занятым, работал даже в поездках, привлекая к труду всех находящихся рядом. То вызывался огород кому-то перекопать, то что-то строить помогал… При его рассказе, отец Виссарион улыбался и согласно покачивал головой.

Незадолго до нашей встречи я прочитала книгу «Русь уходящая», составленную по рассказам митрополита Питирима (Нечаева). Книга произвела сильное впечатление, потому я и спросила отца Виссариона, знал ли он владыку. Оказалось, они были хорошо знакомы, к тому же митрополит Питирим даже за духовным советом к батюшке не раз приезжал. Отец Виссарион говорил о нём с большой любовью…

Для меня важно было побеседовать о поэтическом творчестве батюшки. Его стихотворные строки проникали в сердце, подспудно направляя мысли к небесному. Когда стихи пишет монах-молитвенник, то смыслы строк, сплетаемых рифмой, полезны и целительны. У игумена Виссариона есть циклы стихов о России, «Призыв к покаянию» и «Духовным чадам».

Оказалось, что стихи батюшка зачастую слагал экспромтом. Они словно бы рождались силой любви к ближнему. Стихотворение сразу читалось тому, кто нуждался именно в этом слове утешения и вразумления. Порою сердечное соучастие батюшки в судьбе определенного человека рождало поэтические строки в некой обобщенности, звучащей в народных песнях и балладах…

Для меня его стихи подобны добрым семенам, которые дают благие всходы в душах постепенно. Именно так было, когда я впервые раскрыла его книгу. И теперь, когда речь заходит о Сергиевом Посаде, сразу вспоминается:

«Лавра святая, родная,
Как ты нам всем дорога» …

Духовные чада батюшки, переписывая его стихи, брали благословение передать их знакомым и близким. Так постепенно сложился первый сборник…

Батюшку печалило, что в наше время поэзия не популярна, так как для её восприятия нужны время, тишина и уединение. А сегодня всё это – дефицит. Ему предлагали вступить в члены Союза писателей России, в другие писательские объединения. Кто-то даже активно вознамеривался заняться редакцией его стихов. Но как можно мирянину «редактировать» слова молитвенника? Все книги игумена Виссариона вышли благодаря духовным чадам, и я счастлива, что у меня есть эти сборники.

Главная особенность поэзии батюшки заключается в том, что каждая строчка пережита и опытно духовно прочувствована им лично.

Довелось батюшке послужить и на Афоне. После революции 1917 года общение с русским Пантелеимоновым монастырём на Святой Горе по понятным причинам прервалось. Но в конце 50-ых годов, при некотором ослаблении гонений на церковь в СССР и при потеплении отношений с Грецией, вновь появилась возможность там послужить. Несколько молодых монахов, в том числе и отец Виссарион, написали прошение на Афон. Но ход делу был дан лишь через 10 лет. На тот момент по разным причинам из всех, прежде желающих отправиться на Афон, туда поехали лишь два инока, одним из которых и оказался батюшка.

Пантелеимонов монастырь был в заброшенном состоянии. В обители проживало лишь несколько стареньких монахов, поселившихся там ещё до революции 1917 года. Пришлось молодым инокам помимо длительных афонских богослужений взвалить на свои плечи все трудные работы. Кроме того, к «советским» приезжим старички-«аборигены» относились весьма скептически.

Для батюшки это был труднейший период. Он управлялся и с трактором, и с грузовиком, нёс послушание на кухне, при этом неукоснительно посещал богослужения и исполнял монашеское правило. Но тяжелее всего оказалась тоска по родине.

На Афоне он пробыл три года. Не справляясь с физическими нагрузками из-за, ещё в юные годы подорванного здоровья, он попросился обратно в Россию. Но началась волокита с документами, так как на Афоне советским монахам пришлось сменить своё гражданство на греческое. Ответственные органы СССР не торопились помочь. Да и случай с отцом Виссарионом должен был стать назидательным для других советских священнослужителей, думающих об Афоне.

Не дожидаясь разрешения конфликта, батюшка самовольно невероятным чудом вернулся в Сергиев Посад. За это его наказали – не приняли обратно в Лавру. Ясно дело, что решение шло не от священноначалия, а от светских властей. Государство не прощало «отступников», а человеческая судьба чиновников не волновала. Даже наместник был бессилен помочь, так как за церковью вёлся бдительный надзор. Несколько лет монаху Виссариону пришлось скитаться по разным людям, кое-как находить приют. Одно время он трудился на послушаниях и в Псково-Печорском мужском монастыре.

Но Господь хранил батюшку от уныния. Помогала ему и горячая молитва к Преподобному Сергию. Снося унижения и терпя горести при проживании в Загорске (Сергиевом Посаде), он не пропускал служб в родной Лавре. И по милости Божией его вернули в обитель.

Позднее в жизни батюшки произошло повторное «изгнание» из монастыря. Тёмные силы продолжали восставать против молитвенника. Вновь скитаться отцу Виссариону пришлось уже из-за катехизаторской деятельности, так как в советские времена за распространение слова Божия грозили серьёзные репрессии.

Однажды батюшка нёс послушание на раздаче святой воды в часовне. Общаясь с людьми, он отвечал на их вопросы о вере. В те годы невозможно было свободно купить Библию, Евангелие, другую духовную литературу. Вот священник и делился знаниями. Страх наказания его не останавливал. Сказано: «Научите все народы». Он и учил.

Власти про то прознали и велели священноначалию изгнать отца Виссариона из числа братии за его «религиозную пропаганду». Пришлось около пяти лет вновь мыкаться по чужим домам да как-то перебиваться.

В то время на него произошло разбойничье нападение. Пробив священнику голову, грабители так и оставили его лежать без сознания. Но он претерпевал все злоключения с твёрдой верой, что Господь поможет. И вот при новом наместнике Лавры Алексии (Кутепове) игумена Виссариона опять приняли в обитель. Последующие годы его жизни шли мирно в окружении любящих духовных чад. Сыграло роль и прекращение гонений на церковь.

Для отца Виссариона главным в жизни было уберечь людей от духовной пропасти и пороков. Он исполнял это своими молитвами, стихами, проповедями, поступками, стараясь осветить светом Евангельской Истины узкую тропинку, ведущую меж греховных скал. Батюшка старался помочь людям уверовать, что Бог всегда рядом:

Держитесь Церкви Православной, Как было в древние века,

Где к цели истинной и главной Ведёт Всевышнего Рука.

Даже в весьма преклонных летах отец Виссарион находил силы общаться с духовными чадами. Их у него было множество и в России, и за рубежом.

Самоукорение лежало в основании всех его духовных деланий: борьбы со страстями и стяжания добродетелей. Самоукорение и молитва были универсальным оружием, которое он применял в этой брани.

В опыте современных афонских подвижников просматривается преемственность святоотеческой традиции, которая в Греции сохранилась в большей мере, чем в пережившей в XX веке гонения на церковь России. Афониаты, ученики преподобного Иосифа Исихаста, наставляли, что самая сильная, нерассеянная молитва бывает при сокрушении сердечном. Они называли её «исповедательной». А такой настрой дает именно самоукорение.

Святитель Игнатий (Брянчанинов) также упоминал об исповедательной молитве как самой сильной, проистекающей из всего существа человека: «При обильном действии молитвы Иисусовой все силы души, самое тело, принимают участие в ней. Умиление сердца делается тогда настолько сильным, что оно названо исповеданием».

Преемником этой святоотеческой традиции, делателем самоукорения и плача и явился игумен Виссарион (Остапенко). В монастырской жизни он отличался духовной твёрдостью, рассудительностью, крайней неприхотливостью в быту, терпением и нестяжательством. Живя в небольшой келье, всё даримое и приносимое он раздавал бедствующим и неимущим, говоря про себя «многогрешный раб Божий».

В своих наставлениях батюшка предстаёт опытным подвижником в духе древних преподобных отцов, добрым и милостивым пастырем, полагающем «душу свою за овцы своя». Основа этой святоотеческой аскетики – Божественная Любовь, чаемый дар Христа каждому спасающемуся. Путь к ней – путь покаяния, слёз, самоукорения, непрестанной молитвы, самозабвения в служении любви.

Несмотря на жизненные передряги, отец Виссарион до глубокой старости сохранил оптимизм и чувство юмора, чему мы сами были свидетелями.

Время нашей встречи пролетело незаметно. В конце трапезы Батюшка благословил конфеты, лежащие в хрустальной вазочке, и своей рукой раздал их нам. Потом вдруг грустно вздохнул: «Сегодня-то мы с вами так хорошо вместе сидим, а вот завтра» …

Только через полгода мы с мужем поняли смысл его слов.
– Игумен Виссарион духом прозрел трагедию Майдана, которая произойдет на родной ему земле…

А в тот вечер Андрей подвез всех на своём микроавтобусе в Лавру. Ольга сопроводила батюшку в келью, а мы с супругом отправились к мощам Преподобного Сергия. С того дня со мною осталось благословение отца Виссариона на литературное творчество. Оно очень поддерживает.

При воспоминании о старце, его внимательном взгляде, тихом, но твердом голосе душа освещается весенним, воскрешающим солнцем. Неспроста именно в это время года случались главные события в судьбе батюшки:

19 марта (1924) он родился; 29 марта (1945) освобожден из фашистского рабства; 16 марта (1957) подал прошение о постриге в монахи; 24 апреля (2014) во время посещения Свято-Троицкой Сергиевой Лавры Святейший Патриарх Кирилл наградил отца Виссариона «во внимание к усердным трудам на благо Святой Церкви и в связи с 90-летием со дня рождения» орденом преподобного Сергия Радонежского III степени.

И вот 12 марта в 2015 году на 91-м году жизни Господь призвал батюшку в селения Свои.

Весна – время Пасхальной радости, пробуждения природы, окрыления наших мыслей, поэтического вдохновения. Недаром, родившийся в марте отец Виссарион говорил о себе, что он – счастливец, что Господь всегда рядом с ним. Я бережно храню в памяти эту драгоценную встречу и слова из стихотворения батюшки:

Православным хочу быть поэтом, Чтоб посредством духовных стихов Отвращать христиан от грехов…

Это знакомство помогло утвердиться в мысли, что слова, зовущие читателя стать немного ближе к небу, нужны и полезны всегда.

После кончины отца Виссариона некоторые его духовные чада приняли монашеский постриг. Мы встречались с отцом Александром, а ныне – иеромонахом Сергием, уже в Задонском монастыре, где он теперь служит.

В 2020 году, благодаря содействию объединения православных ученых, вышла моя книга «Ближе к небу» с очерками о священниках, чей земной путь уже окончен, но память о которых жива во многих сердцах. В этой книге также представлен рассказ и об игумене Виссарионе.

По материалам X Международных Пюхтицких чтений вышел сборник научных трудов, куда вошла и статья ««Ближе к небу»: «биографический метод в раскрытии судеб современных православных священнослужителей», написанная мною в соавторстве с кандидатом педагогических наук Тамарой Александровной Берсеневой, одной из рецензентов книги «Ближе к небу». А ведь именно о Пюхтицах у батюшки Виссариона есть стихотворение, которое очень близко мне:

…Стоит чудесная обитель

В эстонском северном краю, Где Православия ревнитель Приют находит, как в раю…

И до сего дня продолжается история той давней встречи, промыслительно предопределенной ещё в Николо- Клобуковском женском монастыре Кашина. Я верю, что игумен Виссарион, отойдя ко Господу, молится у Его престола о мире и братской любви для нас, земных.

2022 год

Подарок на крещение

Июль 2004-ого года. Моя подруга Надежда приняла крещение. Я присутствовала при этом таинстве и в какой-то мере ощущала себя её восприемницей, хоть при крещении взрослого человека крёстные и не нужны. В честь такого события вполне логично было провести грядущий отпуск в какой-нибудь паломнической поездке. Решение пришло само по себе. Случайно встретилось заинтересовавшее нас обеих объявление. Сделали звонок в паломническую фирму. Сроки поездки замечательным образом совпадали с нашим кратким инженерным полуотпуском – двумя неделями, которые удалось «выцыганить» летом.

Утро дня отъезда выдалось мрачным. Моросил традиционный питерский дождь. Экскурсионный автобус должен был отправляться от Казанского собора. Присущее нам обеим чувство гиперответственности, пригнало нас на Канал Грибоедова к собору первыми изо всей группы. Лишь минут через двадцать начали собираться остальные попутчики. Подкатил автобус. Места на билетах были указаны, и никто не спешил «на штурм салона».

Паломничать с группой мы ехали впервые. Сразу заметили, что все женщины придерживались православного «дресс-кода» – длинные юбки, шарфики-косыночки. А ещё наше внимание особо привлекла пара священника и его спутницы. Как мы потом узнали, батюшка был с супругой – матушкой Мариной. Обоим на вид – около тридцати. Батюшка в облачении, с иерейским крестом на груди, был отмечен какой-то духовной спокойной красотой: длинные вьющиеся волосы, обрамляющие высокий лоб, тонкие черты лица, голубые чистые, лучистые глаза: «Словно с иконы!» – подметила Надя. Матушка Марина была в длинном зелёном платье, замечательно сидевшем на её ладной фигуре. Стройная, улыбчивая, светлая… В автобусе они расположились на первых сидениях.

Перед тем, как водитель завёл мотор, групповод произнесла в микрофон: «Дорогие братья и сестры, познакомьтесь с отцом Александром. Он станет окормлять нашу поездку. Они с матушкой – гости нашего города, а сами
– из Красноярска».

Отец Александр учтиво всем поклонился, затем повернулся лицом к иконе, установленной на лобовом стекле автобуса, перекрестился и начал неспешно читать тропарь Николаю Чудотворцу. Все тоже перекрестились. Автобус тронулся.

Священники вызывали у меня особое чувство с детства. В моём отношении к ним не было лицемерного заискивания, страха или стыда. Они меня интересовали не ради праздного любопытства, а из желания послушать этих, как казалось уже тогда, самых мудрых людей, поговорить с ними. Что-то родное было там, в церковной стороне. Душе моей рядом с батюшками было безопасно.

Так, на всю жизнь осталась памятной светлая улыбка Таллинского протоиерея Владимира Залипского. Краткие мгновения общения, благословение, добрый пастырский взгляд, и чудесное сердечное тепло у тебя в груди.

Я встречала множество отзывов о приснопамятном отце Владимире, почившем 23 февраля в 1997 году, среди которых есть воспоминание одного диакона: «С ним послужишь, а потом долго ни с кем служить не можешь. Ощущаешь, не то что-то… Нет такой правды и искренности в молитве у других, как у батюшки». «Его голос силен кротостью», – говорили о нём. Такой вот священник окормлял моё детство…

И ещё воспоминание. Напротив моего пятиэтажного дома располагалась скорбященская церковь. Мы с девчатами частенько бегали туда к прабабушке моей подружки. Прабабушка была старенькая, девяноста лет. Она в силу своих возможностей помогала по храму, а в тёплые денёчки просто сидела близ церкви на скамеечке, вязала носки или пряла пряжу. В церкви пахло ладаном. Свечки приветливо поблёскивали. На стенах золотились иконы с ликами святых угодников. Здесь-то меня и крестила моя бабушка в раннем детстве. Не так давно я выяснила, что в то время в храме служил протоиерей Николай Когер, человек удивительной, непростой судьбы.

Летом родители увозили меня в Костромскую область к бабушке – моей крёстной. В её крохотной однокомнатной квартирке, перегороженной русской печью, отделявшей малюсенькую кухоньку от горницы, было много икон. Бабушка зажигала лампадку или свечи и подолгу молилась. Бог даровал мне эти детские впечатления, ведь именно они – самые сильные в жизни. Вот и осталось в памяти всё церковное связанным с радостью, со сказкой и защищённостью. Поэтому все и всё, кого и что я мысленно присоединяла к этой стороне моей жизни, были мне отчётливо нужны, примагничивали, как родное и необходимое.

И вот теперь – отец Александр и матушка Марина! До этого дня общаться с матушками мне не приходилось. Разумеется, у белого духовенства есть жёны, чья жизнь протекает не напоказ, а прикровенно, но ведь именно они – самые верные друзья и помощницы своим супругам. Матушка Марина нам понравилась с первого взгляда.

Из Питера автобус мчал по Московской трассе. Тогда ещё не было таких пробок, как в наши дни, поэтому автобус мог именно «мчать». Руководитель группы, обозначив план действий на ближайшее время, передала слово экскурсоводу.

Он представился: «Сергей Геннадьевич Фирсов, можно просто
– Сергей».

Через несколько минут мы поняли, насколько правильно был сделан нами выбор поездки. Сергей оказался талантливым экскурсоводом. Его рассказы, пересыпаемые случаями из жизни, шутками, стихами, историями, увлекали всех. Помню, как во время одной из «зелёных стоянок», когда можно было выйти из автобуса, походить, размять ноги, а кому необходимо
– и отойти по вполне определённой нужде, одна девушка из нашей группы бежала из леса к автобусу с криком: «Сергей! Подожди, молчи, не начинай без меня говорить!» Конечно, мы все посмеялись от души.

Остановка в Ижицах. Святой источник во имя Казанской иконы Божией Матери. По поверью и реальным свидетельствам, здесь обретают помощь страждущие глазными недугами. Память дарит картинки:

Поднимаемся среди сосен на угор, потом, спускаясь по склону, ведём отчаянную борьбу с комарами. Подходим к источнику. Течёт, течёт целительная вода по железному желобку. Набираем бутылочки, омываем лица, и душа светлеет. Удивительное место. Сегодня там всё достойно оборудовано для паломников: купальня, часовенка, стол со скамейками, чтобы путники могли отдохнуть за трапезой. А в том далёком 2004 году – только водичка по желобку. Ледяная, живая, врачующая.

Следуя далее по земле Новгородской, мы оказались в селе Короцко на родине Святителя Тихона Задонского, епископа Воронежского. В миру этот великий Божий угодник носил имя Тимофей Савельевич Соколов, при рождении Кириллов. Новую фамилию — Соколов, он получил в Новгородской духовной семинарии. На Короцком погосте находятся могилы его родителей Саввы и Домникии.

Путь к кладбищу пролегал мимо некогда великолепной Покровской церкви, построенной в 1825 году, которую настоятельница Иоанно-Предтеченского Леушинского монастыря, игуменья Таисия (Солопова) при посещении этих мест назвала «светочем Короцка села». Здесь же торжественно отмечалось прославление Святителя Тихона. Этот, беспощадно разрушенный советскими богоборцами, храм и сегодня ещё не восстановлен. По дороге мне вспоминались слова гениального Достоевского из его письма Майкову, что именно Тихон Задонский «составляет русский положительный тип, который ищет наша литература» и что именно Тихона он «принял в своё сердце давно с восторгом».

Добро рождается добром, любовь рождается любовью. На воспитание боголюбивой души будущего святого изначально повлияли его благочестивые родители. На месте их захоронения в 1892 году была устроена часовня. Надпись на жестяной доске гласила: «Здесь погребены рабы Божии Савва и Домникия, родители свт. Тихона. Господи, упокой их и сродников их в Своем Царствии». Часовню также уничтожили после революции 1917 года, но место захоронения утрачено не было.

Время нашей паломнической поездки совпало с 270- летием со дня рождения Святителя Тихона. В тот 2004 год над могилой его предков по благословению архиепископа Новгородского и Старорусского Льва возводилась новая часовня. Свидетелями начала этих трудов нашей группе и посчастливилось оказаться. Сегодня здесь можно вновь помолиться и вспомнить, что «На сем месте погребены родители Тихона епископа Задонского Савва и Домника».

После Короцко окончательно распогодилось. Улыбнулось, наконец-то, заспанное солнышко. Руководитель группы предложила сделать остановку, чтобы искупаться в озере. Идея была с восторгом поддержана. Возвращаясь по лесной тропинке к автобусу, мы с подругой собирали цветочки, срывали землянику. Смотрим, а за нами следом идут отец Александр с матушкой. Я тогда видеокамеру с собой брала, много снимала. Вот и остались эти кадры, и голос моей подруги: «Батюшка с матушкой идут, ягодки в ладошках несут». От четы Масловых веяло добротой и лаской. Мы невольно ими залюбовались. Когда они поравнялись с нами, то разговор завязался сам собой, и мы мгновенно сдружились.

Вспоминаю, что позже при наших разговорах с матушкой узнала от неё интересную историю, как в детстве она ходила с братом в сибирский лес по ягоды:

«Вышли мы на полянку – благодать кругом! Сели на травку отдохнуть, птичек заслушались и не заметили, как уснули. Вот родители-то нас потом поискали!» «Птичек заслушались», – эхом отозвалось в моей душе. Жизнь в Питере сумасшедшая, напряжённая, нервная. Все куда-то бегут, опаздывают, волнуются. Вот и было мною до этого разговора начисто забыто «про птичек». А матушка Марина всколыхнула нечто тёплое в моей душе своим нехитрым рассказом.

Наша поездка продолжалась. В Тверской области, в древнем селе с необычным названием Выдропужск, произошло первое для меня омовение в святом источнике. Тот источник был именован в честь святого Георгия Победоносца. Помню свой страх перед ледяной водой, обжигающий холод при погружении и ощущение удивительной лёгкости потом. Но самым ярким впечатлением от остановки в Выдропужске стало посещение восстанавливаемой протоиереем Георгием Ивановичем Беляевым церкви во имя Смоленской иконы Божией Матери.

Священник встретил нашу группу радушно. Мы приложились к иконе Божией Матери Одигитрии, именуемой Выдропужской. После молебна была трапеза. И несмотря на то, что ужинали мы в ещё только восстанавливаемом помещении, атмосфера была так сердечна, что спустя много лет о ней остались самые уютные воспоминания.

Отец Георгий рассказал о своём необычном приходе во священство из органов МВД по данному Богу обету, о первых шагах служения в этом храме. Поначалу ему приходилось литургисать, когда прихожанами были только его матушка и младенчик-сынишка в коляске.

Сложно было после долгого безбожного периода сердцам местных жителей вновь открываться Богу. Порой кто-то из них то ли дурной шутки ради, то ли от злобы бесовской бросал в купель святого Георгиевского источника битые бутылки из- под водки. Вот священнику и приходилось доставать осколки, подолгу стоя босым в ледяной воде… Но он верил, что получится возродить и храм, и колокольню, что потянется народ в церковь…

В тот день из уст выдропужского батюшки я услышала замечательное выражение: «Дочка, помни, кто как молится в жизни-то, тот так и живёт». Ох, как это верно, как правильно!

Воспоминаниям о Выдропужской Богородичной иконе созвучна теперь и старинная поговорка, которую также рассказал отец Георгий: «Где я не бываю, где я не летаю, а Выдропужск спасала и спасать буду».

Далее мы отправились в Тверь, потом – в Сергиев Посад, затем поехали в дотоле совершенно неизвестный для меня город Александров. Там мне запомнилась монахиня Вероника из Успенской обители. Она сопроводила нас в келью преподобного Корнилия и раздала каждому освещенные сухарики.

Новый мир открывался перед нами. Мир, где жизнь течёт по иным, «внемiрским», законам. Я впервые увидела монашескую келью – маленькую комнатку, где подвизался святой. Красный угол с образами, лавка, стол, простые плетёные половички… Много ли надо человеку в жизни? Мы вот всё завидуем чужому достатку, сами чего-то постоянно копим, квартиры покупаем, дачи, машины. А тут – простая комнатка, а в ней сердцу хорошо настолько, что уходить не хочется…

Далее посетили Суздаль, Владимир, Боголюбово. И везде
– своё, русское, благодатное…

Во Владимире настоятель Успенского собора, благословив нашу группу, подвёл всех к иконе Владимирской Божией Матери. Он рассказал, что это – список с образа, созданного апостолом Лукой и теперь хранящегося в Никольской церкви Третьяковской галереи в Москве. Но и список сей чудотворен.
– Я порой замечаю, что стоит кто-то пред этой иконой, рыдает, молится. Значит – беда у него, о милости Пречистую просит. Проходит время. Снова этот человек в храме, снова плачет у иконы, но уже – от счастья, плачет и благодарит…

Каждый день мы посещали храмы и монастыри, были на литургиях. Конечно, случались в поездке, как говорится, и искушения. Но это всё – мелочи, словно случайные камешки, попавшие в обувь. Остановился, вытряхнул и иди дальше по той удивительной дороге, что подарена тебе сегодня.

Удивительный случай произошел в Боголюбово. Прибыв туда, мы сразу отправились к храму в честь Покрова Пресвятой Богородицы, стоящему над рекой Нерль. Я в нём бывала ещё в студенческие годы и уже тогда всем сердцем полюбила навсегда.

И вот ранним утром мы неспешно шли по тропинке посреди заповедного луга. Других организованных групп паломников, да и самостоятельных пилигримов видно не было. Солнышко ласково светило, ветер угощал ароматом разнотравья. Над лугом, в необъятном для взора лазурном небе, лишь кое-где парили невесомые облачка. Подойдя к реке, мы остановились напротив Покровского храма на высоком берегу. Экскурсовод Сергей рассказывал о князе Андрее Боголюбском… Помню, как глянула на батюшку Александра, который сосредоточенно смотрел в небо и, видимо, молился… Вдруг он прервал Сергея возгласом:

«Смотрите»!

Мы подняли взоры к небу… Поначалу все застыли оторопев, а через мгновение, когда оцепенение от увиденного прошло, стали хвататься за фотоаппараты, видеокамеры… Прямо над нами, стоящими на холме напротив Покровской церкви, облака на синем небесном холсте слились в явный силуэт женщины, держащей покров и православный крест!

Это реальное чудесное видение продолжалось недолго. Вскоре облака рассеялись…

К храму уже направлялись стайки туристов-паломников, а мы всё не спешили покидать место, над которым только что вся наша группа, в которой было порядка пятидесяти человек, наблюдала удивительное. Мы смотрели друг на друга и улыбались. Глаза были влажные.

Что это? Благословение? Небесный Покров у Покровского храма? А групповой галлюцинации быть не могло? Кто ответит, да и надо ли знать все ответы? После поездки мы созванивались с некоторыми паломниками. Оказалось, что ни у кого фотографий и видео того небесного явления над Нерлью не получилось. Сдали и мы с Надей свою фотоплёнку на проявку. На негативе было видно, что «там что-то есть», но в ателье именно этот кадр перед печатью фотографий забраковали. Мы попросили его всё равно напечатать, и… У нас есть эта фотография!

После Боголюбово следовали Муром, Дивеево, Санаксары…

В Муроме в старинном Троицком соборе Свято-Троицкого женского монастыря мы с подругой причастились. После службы, вдыхая медовый аромат восковых свеч, приложились к мощам святых Петра и Февронии, покровителей супружества. Запомнился мне и Николо-Набережный храм, называемый в народе «Никола Мокрый» в силу того, что во время весеннего половодья Ока вплотную подступает к возвышенности, на которой он стоит. Именно там с 1991 года находились мощи святой Иулиании Лазаревской, реальной героини классического произведения древнерусской литературы «Повести о Иулиании Лазаревской». Написано оно было сыном праведницы – Каллистратом (Дружиной) Осорьиным (с 2014 года мощи святой пребывают неподалеку от Мурома, в Михаило-Архангельском храме села Лазарево).

У окормляющего нашу группу отца Александра я впервые побывала на исповеди именно в Муроме. Чая причаститься у мощей Петра и Февронии, мы с Надеждой накануне вечером отправились к нему «расквитаться с грехами». Матушка Марина на это время из их гостиничного номера выходила и понимающе ожидала на диванчике в коридоре. Принимал исповедь отец Александр неспешно, внимательно, очень бережно… А это в то время было очень важным для меня – человека верующего, но ещё испытывающего неловкость перед незнакомым священником.

После разрешительной молитвы, у нас с батюшкой как-то сам собой завязался разговор. Выяснилось, что мы оба имели психологическое образование. Вот и потекла «беседа коллег». Когда я вышла из номера, то Надежда с матушкой и несколько подошедших на исповедь наших согруппников с сочувствием посматривали на меня. Мол, видимо совсем «великая грешница», раз так долго каялась…

Приехать в Дивеево мы подгадали к вечеру тридцать первого июля, накануне дня обретения мощей Серафима Саровского. Народу – море! Священники и миряне, взрослые и юные, стар и мал. На окраине села для паломников был разбит огромный палаточный лагерь. Наша группа расположилась в частном секторе. Оставив вещи, все отправились на святую Богородичную канавку.

Ещё в начале поездки отец Александр рассказывал, что по Дивеевской канавке надо пройти, читая молитву «Богородице Дево радуйся» 150 раз по заповеди самого преподобного Серафима Саровского. А как считать эти молитвы, ведь чёток- то на ту пору у меня не было? Вот и пришла в голову находчивая мысль смастерить их из подручных средств.

С этой целью мы с Надей приобрели в Муроме по паре беленьких шнурков для обуви и ободрав куст шиповника на одной из «зелёных стоянок» нанизали на них ягоды-бусины: по 10 штук – на один, по 15 – на другой, закрепляя каждую узелками. Получилось по паре четок для каждой, которые выглядели довольно оригинально и даже мило. Я себе эти чётки-самоделки сразу намотала на запястья. Увидев «плоды моего рукоделия», отец Александр пошутил: «Ну, всё, Наташа, примут теперь тебя монахини за ворожею, в монастырь не пустят». Посмеялись от души.

А на канавке эти «шнурочки» мне очень даже пригодились. Помню, как ощутила, что в моей жизни совершается нечто значительное, когда с первым шагом по заветному пути произнесла и первую молитву: «Богородице Дево, радуйся…».

Люди двигались по канавке неспешно, не мешая друг другу пребывать наедине со своей душой, просить милости у Богородицы. Здесь уже не до компаний, не до групп. Все были самостоятельны. Лично сами предстояли перед небом, молились о сокровенном.

Передо мной шёл высокий монах с длинной ниткой четок. Он перебирал их ровно, ритмично. Вокруг стояла тишина. Удивительное дело: в монастыре – масса народа, за Богородичной канавкой жизнь кипит, уже и всенощная началась (службу из храма транслировали прямо на улицу). А здесь – тишина и умиротворение. Тут – присутствие Её, Пречистой. Колокольня подсвечена лучами заходящего солнца. Вспархивают стайки голубей. Идут люди. Течёт молитва.

Одной рукой я перебирала на шнурке с 15 шиповничками по одной ягоде за каждую прочитанную молитву, а другой отсчитывала десятки на 10-ти ягодном шнурке. И удалось мне тогда прочесть Богородичное правило не 150, а 300 раз. (Кстати, те мои первые чётки до сих пор бережно сохраняю).

У конца канавки нас с Надей поджидали батюшка с матушкой. Когда мы подошли к ним, отец Александр с юным задором произнёс: «Знаете?! Я же молитву целых 300 раз прочёл!» «И у меня столько же вышло!» – подпрыгивала и я от радости. Окружающие люди с укоризной посматривали на наше с батюшкой странное веселье. И тут мне вспомнилось, что сам царь Давид-псалмопевец от восторга и любви к Богу мог приплясывать и петь Славу Ему. Вот и мы с отцом

Александром искренне выражали счастье быть в гостях у Господнего друга – преподобного Серафима!

Потом всю ночь стояли в длинной очереди в собор, чтобы приложиться к мощам великого Божьего угодника. Непрерывно звучал акафист и молитвы преподобному Серафиму. Наша группа поддерживала друг друга, одним давая возможность сходить окунуться в источники, другим, кто не собирался причащаться на литургии, отойти, чтобы перекусить. Мы с Надей тоже решили купить пирожков. Оказавшись за стенами монастыря, направились в сторону уличных кафе-палаток. Народ «отдыхал» и там. На столах стояли распитые бутылки, звучала громкая, зачастую бранная речь, гремела музыка. Было ощущение, что ты пересёк незримую границу, отделявшую ставший уже родным и понятным тебе православный мир от мира иного, чуждого, недужного. Жизнь для меня в тот момент словно разделилась на «там, в монастыре» и «здесь, не пойми, где». И непреодолимо захотелось вернуться «туда».

К мощам Преподобного мы приложились уже на рассвете. Запомнилось лицо монахини, нёсшей послушание у раки. Сосредоточенное, серьёзное, строгое. Я в своих чётках- самоделках с кучей иконок в руках, часть которых сама приобрела для подарков близким, и тех, что меня просили приложить к раке другие люди, поклонилась Преподобному и припала к его святым мощам. Мгновение, и надо уступать место следующему паломнику…

На следующий день состоялась поездка в Санаксарский Рождество-Богородичный мужской монастырь, где, незадолго до нашего визита, в 2001 году почил старец Иероним. Побывали мы на его могилке, почтили память священника.

В этой обители главными святынями, конечно же, были мощи преподобного Феодора, преподобного Александра- исповедника и первого канонизированного адмирала Феодора Ушакова, причисленного к лику святых в 2001 году на местном уровне Саранской епархии (решение об общецерковной его канонизации было принято в 2004 году). Впервые в истории христианства был прославлен флотоводец. Память праведника почитается 15 октября (день кончины) и 5 августа (день прославления).

Монастырская всенощная казалась нескончаемой. Кто-то выходил во двор, чтобы посидеть на лавочках. Вот и мы с подругой тоже… Что поделать – немощные… Повсюду витал запах свежеиспечённого хлеба. Как удержаться? Поспешили к ларьку… Буханки горячие, аппетитные! Вернулись на службу уже к елеопомазанию.

Садимся в автобус, задаренные впечатлениями. Душа всласть напиталась благодатью, и эта благодать, переполняя сердце, светилась во взглядах, ощущалась в тихих беседах. Ты словно за пазухой у Господа!

Возвращаясь из Санаксар в Дивеево, направились на источник святого Серафима. Наш экскурсовод рассказывал случаи явлений преподобного старца солдатам, охранявшим в советские годы источник от верующих посетителей, о чудесных исцелениях. А я, подвернув накануне ногу и натрудив её за день, всё думала, долго ли придется идти? – Щиколотка сильно опухла.

Доехали затемно, но путь к озерку был хорошо освещён. Отец Александр предупредил, что источник преподобного Серафима очень холодный. Температура воды не выше 4 градусов.

Плетясь в хвосте группы, наконец, и я доковыляла до цели. Все уже переодевались в рубахи для погружения в святой источник. Помня по Выдропужску свой первый опыт омовения, засомневалась. Ужасно боюсь холода, а тут вода почти ледяная – окунаться или нет? Но как-то по инерции следом за всеми и зашла в воду. Ноги моментально свело. Собрав остатки «женского мужества», перекрестившись, окунулась три раза с молитвой: «Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа»!

Всё, всё, выбегаю!

Это я потом сообразила, что «выбегаю», а ещё минуту назад и наступить-то на ногу, не морщась от боли, не могла. Опухоль исчезла совсем… Недаром батюшка Александр рассказывал: «Люди, кто с верой окунаются, здесь потом очки оставляют, костыли – из-за ненадобности».

После окунания мы с Надеждой радовались как дети малые… Наскоро переодевшись и стоя около источника, вдруг услышали: «Матушка, это ты плещешься?» Оглянулись и увидели, что неподалеку от нас отец Александр супругу поджидает, а она смело трижды заныривает с головой! Батюшка помог ей выйти из воды и бережно обернул полотенцем. Красота их отношений, словно чудесный цветок, раскрывалась на наших глазах.

Поездка близилась к завершению.

Когда автобус уже подъезжал к Петербургу, отец Александр мягко предупредил: «Вы, мои дорогие, сейчас такие счастливые, радостные, только прошу, как вернётесь, не обрушивайте сразу «всю эту благодать» на ваших ближних. Мы-то её постепенно, больше недели копили, а они могут оказаться не готовы к такому».

Признаюсь, я не раз потом вспоминала эти мудрые слова священника! Немало дров было наломано от своего порой чересчур бурного излияния духовных восторгов на знакомых. Вот и приходилось пожинать плоды-обиды на них – не понявших, не дослушавших, не разделивших…

А тогда мы возвращались домой и были радостны духовной радостью, счастливы немирским счастьем. Прибывали в Петербург с благодарностью Богу за поездку, ставшую настоящим подарком Надежде в честь её крещения, ну и мне, как восприемнице моей взрослой подруги- крестницы.

Всё в жизни стало проще. Всё в России оказалось ближе. Появились и вошли в мою жизнь удивительные красноярские друзья.

Открылись чудесные ворота, словно опять очутилась я в том моём скорбященском Таллинском храме из детства, где иконочки с добрыми ликами, свечечки с огонёчками и ладаном веет.

Петербургские соборы-воины

Наша семья переехала в Петербург из Таллина в годы перестройки. Ощущения родства с огромным, часто хмурящимся дождями городом, поначалу не было. Но постепенно оно всё же начало возникать благодаря знакомству с петербургскими православными храмами, чья история неразрывно связана с жизнью России, её горестями и радостями, блестящими победами и скорбными страницами.

Петербург начал открываться по-иному, в духовном плане, уже в величии светлой приставки «Санкт» к своему имени.

Соборы Санкт-Петербурга представляются мне доблестными воинами, правдивыми свидетелями минувших лет, разделившими с целыми поколениями все перипетии в судьбе России. Иногда мы с мужем посещаем службы в разных храмах, устраивая себе таким образом небольшие паломничества. Этот рассказ о славных петербургских соборах, дорогих сердцу моему.

Князь-Владимирский

Люблю этот величественный собор, духовно объединяющий Санкт-Петербург, Москву Первопрестольную и древний Киев-град. Родство это просматривается в том, что первоначально он был именован Успенским, напоминая о Большом Успенском соборе Московского Кремля и подчёркивая «столичный статус» зарождающегося города на Неве.

Сама традиция строительства соборов в честь иконы «Успение Богородицы» восходит к Киевской Руси (1073 г. – Великая церковь в Киево-Печорском монастыре). Продолжилась она во Владимире и Москве.

До принятия современного облика собор пережил много испытаний и стал свидетелем исторических событий в Империи. Так в 1740 году по воле Анны Иоановны близ первоначально мазанкового Успенского собора на Мокруше начинают строить новый, уже каменный, храм по проекту Трезини. Только вот задуманное прервал дворцовый переворот, поднявший на русский Престол Елизавету Петровну.

Через семь лет дщерь Петра вспомнила об Успенском соборе и повелела создать его не как первоначально задумывалось – одноглавым, подобным Петропавловскому, а пятикупольным как в Москве. Только и этот проект стал осуществляться лишь при Екатерине II.

Собор возвели к 1772 году, и он занял парадное место в панораме, открывавшейся из окон Зимнего дворца. В том же году сгорел старый мазанковый Успенский храм, а его каменный последователь всё ещё не имел внутренней отделки…

При выходе России к берегам Чёрного моря, оживилась память о князе Владимире, введшем Киевскую Русь в состав христианских государств. Екатерина II наконец-то повелела довершить строительство пребывающего в забвении собора. Освятили его в 1789 году уже не как Успенский, а в честь святого князя Владимира, судьба которого – живой пример, как после крещения, принятого по зову Божиему, может преобразиться душа человека. И вспоминаются слова Апостола Павла, также постигшего подобное преображение:

«Когда умножился грех, стала преизобиловать благодать» (Рим. 5:20).

Мне верится, что храмы именуются промыслительно. Вот и произошедшие в России исторические события от времён царствования Петра I до Екатерины II повлияли на наречение собора. В 1845 году он стал капитульным ордена Святого Владимира с чествованием Орденского праздника 22 сентября.

В советское время этот собор практически не закрывался (был лишь краткий момент в 1926–1927 гг.).

Именно здесь 22 июня в 1918 году, несмотря на репрессии против церкви, впервые был отпразднован День всех святых в земле Российской просиявших. Службу возглавляли митрополит Петроградский и Гдовский Вениамин (Казанский), ныне почитаемый как священномученик, и епископ Нарвский Геннадий (Туберозов).

В 1934 году собор остался единственным православным храмом, действующим на Петроградской стороне. Другие были или закрыты, или уничтожены. За год до того произошло разорение соборной колокольни, а в 1937 году было расстреляно несколько его священнослужителей.

Храм, словно воин, мужественно отстаивал право людей на духовную жизнь. Также его можно считать спасителем Богородичных икон в богоборческий период.

Сюда в 1935 году перенесли чудом уцелевший Образ «Успение Пресвятой Богородицы» из Киево-Печёрского подворья, которое в 1961 году превратят в первый Ленинградский каток с искусственным льдом (сегодня – подворье Оптиной Пустыни).

Накануне Великой Отечественной войны сюда из Казанского собора переместили икону Богоматери «Казанская».

В 1938 году из закрытого Троице-Измайловского собора в Князь-Владимирский удалось передать чудотворный образ, привезённый в Россию с греческого Афона,

«Скоропослушницу», которая сегодня является одной из самых почитаемых святынь Александро-Невской Лавры и именуется «Невская Скоропослушница».

К этим Богородичным иконам во время Великой Отечественной войны люди несли свои надежды и чаяния. И на все 900 блокадных дней Князь-Владимирский собор стал духовной опорой для города-фронта.

Здесь вычитывались кипы записок о здравии и упокоении, служились молебны за воюющих на фронтах и панихиды по погибшим. Каждый день возносилась молитва о даровании нашей стране Победы. Служители и прихожане немало сделали для фронта. Только для Красного Креста было передано более 3,5 млн. рублей. Недаром в 1943 году священников храма удостоили медалей «За оборону Ленинграда».

После войны гонения на церковь несколько ослабели, и священники Князь-Владимирского собора сразу включились в миротворческую работу. В 1946 году вновь зазвучали и его колокола.

В этом храме душа сразу ощущает атмосферу намоленности. Собор-воин выстоял и продолжает свою духовную службу. Среди его миссий – составление архива данных о жертвах гонений за веру. В 1999 году вышел синодик с их именами. Также здесь осуществляется проект «Всероссийский помянник» по сохранению памяти о воинах России.

Попав впервые в этот собор, я стала периодически там бывать. Однажды завьюженной зимой, будучи по каким-то делам на Петроградской стороне, зашла и довольно долго просто стояла напротив Владимирской иконы Богородицы. Иногда подобные сокровенные беседы со святынями так необходимы сердцу…

В 2013 году нашу семью с Князь-Владимирским собором связала замечательная книга «Ключ к победе. Уроки жизни – воспоминания победителей», выпущенная его издательством ко Дню Победы.

Это – сборник воспоминаний детей-блокадников о войне. Он был с любовью составлен моей коллегой, доброй знакомой, филологом Светланой Ференцевной Щукиной. Редактором стал настоятель собора протоиерей Владимир Сорокин.

12 мая 2013 г. в храме прошла торжественная встреча авторов книги, среди которых была и моя свекровь Лаврова Валентина Алексеевна, пережившая блокаду Ленинграда в детстве.

Второе издание сборника дополнили отзывы современных школьников на рассказы детей блокады. Название новой книги: «Дети – детям. Ключ к Победе». Этот сборник получил Патриаршую грамоту на XXIII Международных Рождественских образовательных чтениях в Москве в 2015 г. в конкурсе «Лучший издательский проект года». И символично, что Чтения проводились как раз в русле темы «Князь Владимир. Цивилизационный выбор Руси».

Листаю страницы: фотоснимки военной поры, пронзительные рассказы. Я непременно включила бы эту книгу, повествующую о живой истории, о подвиге нашего народа, в школьную программу. Рада, что в неё вошло и моё стихотворение-обращением к нынешним учителям…

Фотографии, украсившие сборник, являются настоящими семейными реликвиями авторов. Есть здесь и несколько фото из архива нашей семьи.

Одно из них помещено сразу в начале книги. На нём – группа малышей из детского дома, среди которых моя свекровь и воспитатель, её тетя – Галина Андреевна Цыбульникова. Ребята стоят на ступенях деревянного домика- дачи. На фото запечатлен луч солнца, падающий на детей, словно дарящий светлую надежду и радость им, выжившим в блокаду.

Дача, где сразу после войны была сделана эта фотография, находилась в Сиверской. А ведь именно свою «сиверскую» дачу, уезжая в Москву в 1945 году, подарил для летнего отдыха одному из детских домов Патриарх Алексий (Симанский), сам не покидавший Ленинград всю блокаду.

Мне не известно, то ли здание на этой фотографии или нет, но вероятность высока. Возможно, этот озаривший детей солнечный луч, словно молитвенное благословение, указывает, что дом, на пороге которого они стоят, принадлежал будущему Патриарху…

Кстати, в день начала Великой Отечественной войны именно Владыка служил литургию в Князь-Владимирском соборе в честь престольного праздника Всех Святых, в земле Российской просиявших. Годы блокады Ленинграда явились одной из самых ярких страниц его служения Богу и Родине. Среди многих наград Патриарха Алексия I была также медаль «За оборону Ленинграда».

Сегодня Князь-Владимирский собор является памятником архитектуры, охраняемым государством. Здесь продолжается молитва, почитается память героев России и воспитывается достойным своих благочестивых предков новое поколение.

Казанский

Поют колокола на Пасху…

Мне всегда хотелось во время Светлой Седмицы последовать доброй традиции, согласно которой всем дозволяется побывать на колокольнях православных храмов и позвонить в колокола. И для меня впервые случилось это в Казанском соборе.

В далёком студенчестве его колоннада было одним из моих любимых мест в городе. Здесь назначались встречи с друзьями, поскольку даже в непогоду было удобно поджидать друг друга на площадке под гранитными сводами, укрывающими от дождя.

Весной нам нравилось сидеть на скамейках у фонтана, расположенного близ Казанского собора, подставляя свои бледные лица солнечным лучам. Здесь была читана- перечитана масса конспектов во время сессий в педагогическом университете имени Герцена, где я училась. Но, наряду с радостными воспоминаниями, не забывается и грустный момент, когда однажды мы с подругой зашли внутрь собора и попали «на экскурсию».

Там тогда размещался музей религии и атеизма. Слушать бредни экскурсовода было невозможно. Мне стало плохо даже на физическом уровне, и я покинула пленённый в те года безбожниками храм.

Сегодня Казанский собор вновь продолжает свою истинную миссию. Удивительна история этого символа триумфа России над Наполеоном в Отечественной войне 1812 года. Бывая здесь, всегда подхожу к гробнице блестящего русского фельдмаршала М. И. Кутузова, тело которого было привезено в Петербург в июне 1813 года из прусского города Бунцлау. У места погребения, где А. Н. Воронихиным возведена бронзовая ограда, установлено пять штандартов и одно знамя, сохранившиеся и сегодня.

В храмовом пространстве в имперские времена было развешано 107 «пленных» знамён и штандартов армии Франции (большинство из них сегодня хранится в Москве), а также 97 связок ключей от покорённых крепостей и городов Франции.

До революции великолепное внутреннее убранство, чтимые святыни, церковная утварь, сама по себе представлявшая произведения искусства, восторгали приходящих сюда людей. Памятные доски, барельефы Павла I и Александра I, гробница М. И. Кутузова напоминали об имперской славе России.

Ежегодно 12 сентября отсюда по Невскому проспекту к Александро-Невской лавре шёл крестный ход, в котором вместе с горожанами участвовали также императорские особы и кавалеры ордена Святого благоверного князя Александра Невского.

В день равноапостольных Кирилла и Мефодия 24 мая в Казанский собор стекались учащиеся, а на праздник святого Саввы Сербского, приходящийся на 27 января, собирались столичные сербы. Особый благодарственный молебен звучал здесь 7 января, в День победы над Наполеоном.

В 1893 году именно в Казанском соборе 8 ноября отпевали великого русского композитора Петра Ильича Чайковского. Незадолго до революционных событий здесь, единственный раз за историю Петербургской епархии, путём свободного голосования священства и мирян прошли выборы правящего архиерея. Им стал будущий священномученик Вениамин (Казанский).

Горька история собора в советский период, но в начале 90- ых годов XX века он стал возвращаться к своему истинному предназначению. И мне радостно, что я вместе с моими близкими и друзьями была свидетельницей этого возрождения. Именно в Казанском соборе мне довелось осуществить свою мечту и впервые в жизни позвонить на Светлой Седмице в колокола.

В тот день на колокольне со мной почему-то оказалось множество детей, и я разделила с ними счастье своего первого, пусть и неумелого, но радостного звона. Душа ликовала, а сердце замирало от осознания того, на звоннице какого героического собора колокола откликнулись мне своими вечными голосами!

Спасо-Преображенский

Ещё один любимый мною собор-воин. Мы часто бываем здесь на службах. В царской России его называли «Церковью во имя Преображения Господня всей гвардии».

Впервые я попала сюда много лет назад, когда стояла с друзьями в длиннющей очереди в Финское посольство, находящееся как раз неподалеку от Преображенской площади, чтобы получить визу.

День был недружелюбным – ветер, дождь… Вот мы по очереди и бегали где-то отогреваться. Отлучившись в очередной раз в поисках укрытия от непогоды, мы с подругой увидели красивый храм и вошли в него. Вошли и замерли от восхищения!

Ранее на месте Спасо-Преображенского собора в 30-х годах XVIII века находился двор роты гренадеров Преображенского полка. Именно преображенцы поддержали дочь Петра I Елизавету при дворцовом перевороте в ночь с 24 на 25 ноября в 1741 году. В благодарность, новая правительница и повелела воздвигнуть на месте расположения полка собор во имя Преображения Господня.

Храм заложили в 1743 году. Думаю, что отца Елизаветы также можно считать косвенно сопричастным к появлению собора. Ведь это его «потешный полк» вошёл в состав русского воинства под именем «Преображенский».

К сожалению, великолепный храм – произведение Земцова, Трезини и Растрелли – сгорел летом 1825 года, но все святыни из него успели вынести.

Царствующий тогда император Александр I повелел восстановить гвардейский собор в кратчайшие сроки на том же самом месте. Теперь над храмом трудился архитектор Василий Стасов.

Величественное здание в стиле классицизма было освящено 17 августа в 1829 году архиереем Серафимом (Глаголевским). Благодарственный молебен совершился в честь перехода русской армии через Балканы и взятия ею турецких крепостей. Главный алтарь освятили во имя Преображения Господня, южный придел – в честь преподобного Сергия Радонежского, а северный – священномучеников Климента Римского и Петра Александрийского.

Резной иконостас храма символично выполнен в форме триумфальной арки.

На башне в 1854 году установили привезенные из Англии куранты. Алтарь и императорское место также были созданы по проектам Стасова. Таким предстаёт перед нами Спасо- Преображенский собор сегодня. Кстати, в XIX веке его, наряду с Казанским собором, считали самым грандиозным сооружением Петербурга. Здесь хранились штандарты и трофеи, полученные в битвах с Османской империей, а также преображенские мундиры Государей: Александра I, Николая I и Александра II. Присутствовала и сабля, бывшая при Александре II, когда на него совершилось смертельное покушение.

В 1918 году эти трофеи и исторические реликвии перенесли поначалу в музей Артиллерии, а после в Эрмитаж. Большинство церковных святынь было изъято.

Если вам придется побывать около этого собора, то обратите внимание на его ограду. Стасов создал её в честь разгрома турков в сражениях 1828-1829 годов из 102 трофейных орудий, забранных у поверженного врага из его крепостей: Измаила, Варны и других. И сегодня на стволах пушек можно различить их названия: «Гром извергающий»,

«Священный полумесяц»… Орудия символично обращены дулами вниз, словно смиряясь с тем, что более им не воевать. На главных воротах расположены круглые щиты с изображением медалей, которые вручались за победу в той русско-турецкой войне. До революции вокруг собора стояло также двенадцать пушек и два «единорога», длинноствольных орудия, бывших собственностью Преображенского полка.

Таким образом, собор и его ограда являются памятниками русским военным триумфам. В 1916 году рядом планировалась установка усыпальницы для офицеров, сложивших головы на полях Первой мировой войны. Но из-за революционных событий проект не осуществился.

До 1917 года собор вёл активное миссионерское служение. Здесь было организовано благотворительное общество, содержащее богадельню, сиротский приют, столовую, школу для детей военнослужащих и бесплатное жильё. С 1912 года действовало «Братство трезвости и целомудрия». В Праздник Преображения Господня, в Яблочный Спас у собора проходил традиционный фруктовый базар.

После революции репрессии коснулись клира Преображенского всей гвардии собора Петрограда.

В 1931 году по сфабрикованному делу «о контрреволюции» был приговорён к расстрелу его настоятель митрофорный протоиерей Михаил Тихомиров. Вместе с ним мученического венца сподобился и прихожанин собора, писатель, публицист, бывший духовным чадом Амвросия Оптинского, Евгений Николаевич Поселянин (настоящая фамилия Погожев). В настоящее время Русской православной церковью заграницей он причислен к лику святых мучеников со включением в Собор новомучеников и исповедников Российских.

Вскоре Спасо-Преображенский собор попал в руки обновленцев и с 1939 года некоторое время считался главным ленинградским храмом этих отступников. Во время блокады Ленинграда в соборных подвалах размещались бомбоубежище и госпиталь.

Сегодня Спасо-Преображенский собор является внешне таким, каким был воссоздан в 1829 году после пожара. Внутри находится памятная доска со списком имён погибших офицеров Преображенского полка, начиная с 1702 года по 1917 год. Уничтоженные после революции позолоченные двуглавые орлы, медали и крест на ограде были воссозданы в 2004 году.

С этим собором меня также связывают личные истории.

В нашей семье хранится небольшая старинная родовая икона мужа – «Спас Нерукотворный». Она словно уменьшенная копия чтимой одноименной иконы Спасо- Преображенского собора, которую очень любил Петр I. Не расставался с нею Император и при сражениях, и во время закладки Петербурга, и при битве под Полтавой. С этой иконой его и отпели. Принадлежит образ письму Симона Ушакова. Иконописец выполнил его для Государя Алексея Михайловича, а потом святыня досталась Петру Великому от его матери. В Преображенском соборе эта икона находится с 1938 года, побывав перед тем в домике Петра I и в Троицком храме.

Другая особо чтимая соборная икона – образ Пресвятой Богородицы «Всех Скорбящих Радость». А меня как раз и крестили в одноименной маленькой Таллинской церкви, действовавшей и в советское время.

Так, почитаемые святыни Спасо-Преображенского собора, напоминают нам о семейном прошлом.

Знакомясь с судьбами этих соборов, ощущая духовную связь с ними, я начала постепенно постигать душой и сам Санкт-Петербург. Сердце стало интонировать в унисон его Невскими мелодиям.

Петербургские соборы-воины хранят для нас уроки доблести и благочестия. Находясь под их сводами, с благоговением осознаёшь, что когда-то здесь служили у Престолов те, кто ныне причислен к лику святых, что тут причащались славные герои России – блестящие офицеры, деятели науки и культуры, что сегодня и я, обычная горожанка, через Литургию сопричастна с их жизнями, с историческими страницами нашей страны и самих соборов, встречу с которыми мне подарил теперь уже близкий Санкт-Петербург.

Место рождения — рай

Для меня душа России оживает не в современных мегаполисах и «чудо-юдо-градах», а в тишине её деревенек и сёл. Именно там слышится биение сердца моей Родины, зиждется тихая молитва, по-матерински оберегающая, поддерживающая, возрождающая…

Горько осознавать, что постепенно исчезает это русское сокровище, ветшает, беднеет под натиском прогресса. Только вот не найти в суетливых, расцвеченных неоном городах, ни зимнего белоснежья, ни маковой зорьки над рекой, не услышать песен жаворонков над обласканными солнцем полями, не испить ключевой воды из серебряного родника.

Однажды подрабатывая фрилансером, я готовила для одного популярного сайта материал о Задонском крае и в очерке упомянула, как в детстве, проводя лето в селе, бывала с местной ребятнёй на Дону в ночном. Редактор, молодая женщина, с которой я сотрудничала, с удивлением переспросила, что это за такое «ночное», не ошиблась ли я? Жаль редактора… Ей, конечно, можно было бы поначалу заглянуть в толковый словарь и узнать, что так называется пастьба лошадей ночью, но мне это пришлось объяснить самой.

Печалит, что современная молодежь уже далека от той славной романтики, когда одно упоминание о «ночном» рисует в воображении бескрайнее звёздное небо, запах чабреца и душицы, уютный костёр… Рядом мирно пощипывают траву стреноженные лошадки, и не иссякают дружеские беседы ребят-пастушков. Кто-то может вспомнить тургеневские «Записки охотника», а для меня эта сторона сельской жизни с детства была знакома благодаря замечательным рассказам отца, выросшего на Дону.

Разумеется, при первой возможности, я и сама поучаствовала в таком таинственном для меня, горожанки, деле. Книга моей жизни была украшена этой сказочной страницей! К счастью, подобных историй, связанных с сельской местностью, в ней немало.

А что же наполняет тома судеб современной молодёжи? Компьютеры, банковские карты, развлекательные центры, шопинги, СМСки? Есть ли сегодня в наших душах место для красоты тихой, задушевной, затаенной в сёлах и деревнях? А ведь из таких поселений, град Китежами уходящих нынче в небытие, были родом наши отцы и деды, отстоявшие и выстрадавшие Россию во все трудные времена. Не там ли таится сакральный код русской жизни?

Вслушаемся в деревенские названия, вернее, в их Имена…

Федораевка – в имени этом – Святой угодник Божий Феодор предстоит пред Господом, моля о душах селян, чтобы за трудолюбие, хлебосольство, радушие, терпение их уделом в вечности стал Рай.

Михайловка, Ильинка – их небесные покровители – Михаил Архангел и Илия Пророк… Покровка – сразу представляется день первоснежья, любимый на Руси праздник Покрова Божией Матери. Мудро наши православные предки называли места, где предстояло им дома домить, молиться Богу да хозяйничать.

В Костромском крае – Рай, Большая Медяна, где исстари держали пчёл, Вознесение, Воскресенское, Богородицкое…

Мои прадедушка и прабабушка были как раз из деревни Рай. Дети их, рожденные уже в годины СССР, имели в своих серпасто-молоткастых паспортах весьма интересную строчку: место рождения – Рай! Это ведь благодать-то какая – в Раю на свет появиться! Чудо, что не всё коммунисты успели переименовать в Красные колхозы да в Первомайские совхозы. Церкви порушены, но святые имена некоторых поселений так и остались освящать жизни людей.

Областным центром, к которому относится деревня Рай, является посёлок Вохма, где в советском детстве я частенько гостила у бабушки. И только после перестройки мне стало известно, что полностью именовался-то он до революции Вознесением-Вохмой!

На поселок было два храма. Сегодня в краеведческом музее можно увидеть их на старинных фотографиях.

Прикроешь глаза и чудится, что вот загудел-запел на высокой белоснежной звоннице колокол. И устремились все дороги к чудесному храму, повлекли к нему степенных жителей, бойких ребятишек, веселую молодёжь на воскресную службу. И возносятся молитвы из сердец при литургии к пронзительно синему небу Вознесения-Вохмы…

Из двух церквей уцелела одна, находящаяся на окраине. К счастью, в ней образовали не склад, не коровник, а музей.

Сегодня в этом Сретенском храме вновь звучит литургия. А вот торжественный белостенный храм, стоящий в сердце поселка, после революции 1917 года приспособили новые власти под клуб. Вскоре, правда, он выгорел из-за пьяной «удали» советских плясунов. Останки пытались взорвать. Но только мощна была в прежние времена кирпичная кладка, и уничтожить храм «под корень» не получилось.

В наши дни трагично возвышаются церковные руины, над которыми установлен деревянный поклонный крест, с немым укором взирающий на людей. Для восстановления самого храма у бедной Костромской области средств не имеется… Жаль, что и прежнее полное имя посёлку также пока не возвращено.

Но живы ещё и сегодня на просторах России её Петровки, Архангельские, Рождественские… В поездках не раз мы встречали Спасские, Богдановы, Монастырьки. Много великих людей имеют своею малой родиной подобные благозвучные места.

Святитель Игнатий (в миру Дмитрий Александрович Брянчанинов) родился в селе Покровском Вологодской губернии.

Преподобный Серафим Вырицкий появился на свет в деревеньке Вахромеево Рыбинского уезда (название произошло от имени апостола Варфоломея).

Великого поэта Сергея Есенина подарило нам русское село Константиново, именованное в честь римского Святого равноапостольного императора. Все они душой впитали соль земли нашей, в которой и любовь, и вера, и надежда!

Неспроста многие деревеньки нарекались именами Святых или были созвучны Евангельским событиям и праздникам православным. А когда отпал от веры народ, то закручинились деревни, перекосило жизнь…

Едешь по дорогам России и с грустью видишь дома с пустыми глазницами напрочь выбитых окон или заколоченных старыми досками рам, скособоченные заборы, провалившиеся колодцы. Тоска.

Но, вопреки всему, хочется, чтобы вновь открывались перед странниками двери гостеприимных домов, лились над реками девичьи песни, пекся в печи добрый хлебушек! Чтобы были и у современных внуков такие бабушки и дедушки, кто и с прялкой познакомит, с косой да граблями управляться научит, в лес по грибы-ягоды поведёт… Чтобы души детские лелеяли не компьютеры да гаджеты, а сказки и молитвы матерей. И чтобы ученые редакторы Интернет-сайтов не переспрашивали авторов с удивлением, а что за зверь такой – «ночное» …

Комментировать

Отменить ответ

1 Комментарий

Георгий, 28.05.2023

Благодарность автору за замечательное повествование о «взаимоотношениях Бога и человека», что по словам свт.Николая Сербского и составляет истинный смысл Истории…и отдельная благодарность за свидетельство о Чуде в нашем Крымском, Бахчисарайском благочинии в с.Ароматное — в главе «Аромат Божиих чудес
В крымском селе Ароматное.»
Ответить »