Одновременно с епископом Августином был арестован его келейник диакон Борис. Он родился в 1900 году в Санкт-Петербурге в семье наборщика типографии журнала «Нива» Александра Семенова. До 1916 года Борис учился в 6-й технической школе при фабрике Госзнак, а затем до 1920 года работал на этой фабрике рабочим. В 1920 году она была эвакуирована в Москву, куда переехала и вся семья Семеновых. До 1922 года Борис работал конторщиком, а затем в связи с массовым сокращением рабочих был уволен и поступил учиться в садово-огородный техникум. В это время он начал помогать в храме Архангела Михаила на Пироговской улице в качестве алтарника, здесь он познакомился с епископом Августином и стал его келейником и иподиаконом.
Когда владыка был выслан в Среднюю Азию, Борис поехал вслед за ним в город Педжикент. Он работал здесь во фруктовых садах и помогал епископу во время совершения келейных богослужений. После того как епископ Августин получил назначение на кафедру в Сызрань, он выехал к нему и помогал во время богослужений в качестве иподиакона, кроме того он выполнял различные церковные поручения. Во время поездок Бориса Александровича в Москву владыка передавал с ним письма митрополиту Сергию. В декабре 1930 года преосвященный Августин рукоположил Бориса в сан диакона.
Арестованный вместе с владыкой, он так ответил на вопросы следователя: «По моим убеждениям, в настоящее время со стороны советской власти идет притеснение служителей религиозного культа. Это убеждение у меня сложилось потому, что духовенство облагается непосильными налогами, которые оно выполнить не может... На политические темы мне с епископом Августином беседовать не приходилось, и я не могу сказать о его взглядах на то или иное мероприятие. Лично мой взгляд на кампанию по коллективизации крестьянских хозяйств такой: коллективизация для православного христианина приемлема лишь в том случае, если она не будет направлена во вред его религиозным убеждениям, то есть если коллективизация не будет преследовать целей угнетения религии».
28 октября 1931 года Особое Совещание при Коллегии ОГПУ приговорило епископа Августина и диакона Бориса к трем годам заключения в концлагерь.
Тюрьма в Сызрани находилась далеко за городом. Во все время следствия заключенных водили на общественные работы в поле. Когда дети епископа приехали в Сызрань, верующие старались устроить им свидание с отцом, но это не удалось, так как к охраняемой вооруженным конвоем колонне заключенных никому не давали приблизиться. Тогда их подвели к ограде тюрьмы, откуда было видно окно камеры, где находился епископ. Когда верующие подошли к ограде, владыка из окна камеры всех благословил. После того как приговор был объявлен, власти разрешили общее пятнадцатиминутное свидание приговоренных с родственниками. Детей завели в комнату свиданий. Загремели засовы, и заключенных ввели в комнату. Преосвященный Августин вышел спокойный, улыбающийся, только по бледности лица можно было судить о тяжести заключения. Разговаривать среди общего шума было трудно, но дети и тому были рады, что видят перед собой отца.
Через сочувствующих из администрации тюрьмы и охрану верующие узнали день отправки заключенных из города и заранее пришли на вокзал, взяв с собой дочерей владыки. Поезд еще не подали, не было и этапа. На улице стояли морозы, но, несмотря на холод, все терпеливо ждали, когда приведут заключенных. Наконец среди ожидавших послышалось: «Ведут! Ведут!» Появилась охраняемая конвоем колонна заключенных. Впереди в рясе и с посохом в руке шел преосвященный Августин. Колонна остановилась около железнодорожных путей. Ее тут же окружили солдаты, так что подойти ближе и поговорить было нельзя. Одна из дочерей епископа сняла с шеи теплый шарф и упросила конвоира передать его архиерею. Часовой передал шарф, но епископ не принял и передал обратно, и тогда дочь обратилась к часовому вторично с той же просьбой. На этот раз епископ согласился и надел шарф на шею. Поезд все не подавали, и заключенных ввели в помещение. Епископ оказался у окна, к которому подошли дети, и он им на стекле написал, чтобы они шли домой и не мерзли так долго. Только впоследствии, вспоминая этот период своей жизни, дочери поняли, сколь великую святитель имел веру и надежду на Промысел Божий. «За молитвы праведника Бог не оставил нас и мы не пропали. Около нас всегда были добрые люди», – вспоминали они. После отправки епископа в концлагерь дочери вместе с няней уехали в Пензу к сестре их покойной матери. Они жили тем, что меняли или продавали вещи, оставшиеся от владыки.
Преосвященный Августин был отправлен в концлагерь недалеко от станции Лодейное Поле Ленинградской области. Лагерь находился в глухом лесу, и до ближайшего городка было десять километров. Заключенные здесь занимались сбором смолы. Работа считалась легкой, но была установлена столь высокая норма, что далеко не все могли ее выполнить, а кто не выполнял, того лишали пайка. Сначала епископ работал вместе со всеми в лесу, а затем фельдшером на медпункте. Для пополнения запаса медикаментов его иногда отправляли в город, где он познакомился с местным священником, через которого сообщил близким свой адрес, и спустя некоторое время стал регулярно получать посылки. В концлагере владыка строго соблюдал все церковные посты и никогда не ел ничего мясного, отдавая его другим. Если бы не помощь духовных детей, владыка вряд ли смог пережить в столь суровых условиях весь срок заключения.
Сюда к нему в лагерь приехали его духовные дочери Анастасия и Нина, которые привезли продукты и теплые вещи. Они ехали через Ленинград и там купили для владыки свежих фруктов и овощей. Приехав на станцию Лодейное Поле, они остановились у знакомого владыке священника и пошли в сельсовет за разрешением на свидание. Там их спросили, кто они будут епископу. Они сказались племянницами, и им было велено прийти через пять дней за разрешением. Переживая, что за пять дней фрукты испортятся, они решили отправиться в лагерь немедленно. Пошли по лесной дороге, не вполне уверенные, правильно ли идут. И увидели идущего им навстречу старичка. Они спросили его, далеко ли до лагеря.
– Да нет, это недалеко. А вы к кому идете?
– К Беляеву.
– Ой, это такой хороший человек. Идемте, я вас отведу. Он так строго постится.
Старичок привел их к воротам лагеря и велел им подождать. Через некоторое время к воротам вышел владыка – обритый, в кепке и в плаще; они поначалу его не узнали. Владыка провел их на территорию лагеря и устроил в санчасти. Они прожили здесь пять дней, а через пять дней пошли в Лодейное Поле за разрешением на свидание и, получив его, вернулись обратно.
В последний день перед отъездом они пробеседовали с владыкой до позднего вечера и не заметили, как наступила глубокая ночь. Но разрешенные для свидания дни окончились, и оставаться дальше было нельзя. Идти надо было десять километров, причем дорога пролегала через глухой темный лес. Страх охватил их сердца. Владыка проводил их до ворот концлагеря, благословил и сказал: «Идите и не бойтесь, я буду молиться за вас». Они успокоились и благополучно, мирно добрались до города.
Послушник епископа диакон Борис был отправлен в другой концлагерь, также недалеко от станции Лодейное Поле, и в заключении скончался.
Игумен Дамаскин (Орловский)
«Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви ХХ столетия. Жизнеописания и материалы к ним. Книга 5». Тверь. 2001. С. 365–414
Источник: fond.ru
